Serve the Servants также содержит очень прямое и личное послание Дону Кобейну, которое будет услышано везде, от Исландии до Австралии, от Лос-Анджелеса до Лондона.
– «I tried hard to have a father/ But instead I had a dad/ I just want you to know that I don’t hate you anymore/ There is nothing I could say that I haven’t thought before» («Я очень старался, чтобы у меня был отец/ Но вместо этого у меня был папа/ Я просто хочу, чтобы ты знал, что я больше не испытываю ненависти к тебе/ Я не могу сказать ничего, о чем не думал бы раньше»).
Вторая строчка звучит довольно жестоко: Курт никогда не скажет отцу, что он на самом деле о нем думает. Эти строки появились в самую последнюю минуту.
– Они просто оказались очень подходящими, – говорит Курт. – Я хочу, чтобы он знал, что я больше ничего против него не имею. Но я просто не хочу с ним разговаривать, потому что мне нечем с ним поделиться. Я уверен, что это его очень расстроит, но так оно и есть. Это не то, о чем изначально была песня, – говорит Курт. – Я имею в виду, что ни одна из песен не имеет какого-то конкретного значения, когда я их пишу. Это в значительной степени одна из немногих вещей, лично связанных со мной.
– «The legendary divorce is such a bore» («Этот легендарный развод – такая скука»), – добавляет он в конце припева. Курт начинает уставать от широко разрекламированной идеи о том, что развод его родителей оказал негативное влияние на его жизнь.
– В этом нет ничего удивительного или нового, и это точно, – говорит он. – Я – результат испорченной Америки. Подумайте, насколько хуже могла бы быть моя семейная жизнь, если бы я рос в депрессии или что-то в этом роде. Есть много вещей и похуже развода. Я просто слишком долго размышлял и ныл о том, чего у меня не может быть, – о семье, о крепкой ячейке общества. Сейчас я уже перерос это. Я рад, что могу поделиться этим с детьми, у которых был такой же опыт, но в целом грустно, что если два человека решили пожениться и завести детей, то они как минимум не могут поладить друг с другом. Меня поражает, что люди, которые думают, что они влюблены, не могут хотя бы из уважения к детям цивилизованно разговаривать между собой, когда они видят друг друга хотя бы изредка, когда, например, забирают детей из поездки. Это печально, но это моя история не больше, чем чья-либо еще.
Курт больше склонялся к длинным названиям для новых песен, в основном это была реакция на то, что многие так называемые «альтернативные» группы дают песням и альбомам односложные названия.
– Это отговорка, – говорит тот, кто назвал свои первые три альбома Bleach, Nevermind и Incesticide. – О-о-о, только подумай, какая ирония в этом слове, «карикатура», – насмехается он. – На этот счет есть разные точки зрения.
Поэтому Frances Farmer Will Have Her Revenge on Seattle написана в честь мученицы – покровительницы Кобейнов, многие из преследователей которой остаются в Сиэтле и по сей день. «In her false witness/ We hope you’re still with us» («В ее лжесвидетельстве/Мы надеемся, что вы все еще с нами») – это ясное сообщение для поклонников о статье Хиршберг в Vanity Fair, в то время как следующая строка, «To see if they float or drown» («Чтобы посмотреть, плавают ли они или тонут»), повторяет образ испытания для ведьм в Serve the Servants. Песня заканчивается на ноте, близкой сердцу Курта, – месть. «She’ll come back as fire/To burn all the liars/And leave a blanket of ash on the ground» («Она вернется в огне, чтобы сжечь всех лжецов/ И оставить на земле пепелище»).
– Я думаю, что это мой способ дать миру понять, что бюрократия повсюду, и она может навредить кому угодно, и это – настоящее зло, – говорит Курт. – История Фрэнсис Фармер довольно трагична, и такое может случиться с каждым. В то же время практически чувствовалось, что с нами происходит именно это, так что, да, в этом есть немного личного, но по большей части это просто раскрытие для людей истории Фрэнсис Фармер.
Предположительно, Сиэтл – это идеальное, утопическое место, – говорит Курт. – Судьи и главы штата были частью этого заговора, они поместили Фрэнсис в психиатрическую лечебницу, сделали ей лоботомию, насиловали каждую ночь, пока Фрэнсис была там, она должна была есть свое собственное дерьмо, а также Фрэнсис заклеймили коммунисткой, потому что, когда ей было четырнадцать, она написала стихотворение, озаглавленное как «Бог мертв». Они не оставляли ее в покое. С тех пор как Фрэнсис исполнилось четырнадцать и до того, как она стала звездой, ее постоянно арестовывали без всяких причин, и полностью разрушили ее репутацию, опубликовав всю ложь правого крыла в журналах, газетах и тому подобном, и это свело ее с ума, превратило в барбитуратную наркоманку и алкоголичку. Фрэнсис прошла через лоботомию, а закончила тем, что работала горничной в Four Seasons, и в конце концов умерла. В Сиэтле есть много очень важных людей, вовлеченных в этот заговор, и они все еще живы и по сей день, сидя в своих красивых гребаных домах.
Хотя история Фармер еще более ужасна, чем история Курта и Кортни, они очень похожи.
– Я ожидаю, что многие из этих названий и небольших строк в некоторых песнях будут прочитаны как совершенно личные, – говорит Курт, – но у них есть и другие стороны. Я бы предпочел сосредоточиться на истории Фрэнсис Фармер; так уж случилось, что в нашей истории есть схожие моменты.
«I miss the comfort in being sad» («Я скучаю по комфорту, когда мне грустно») – Курт не привык к счастью, это состояние он превратил в целую песню Dumb.
Курт написал основные черты битлоподобной Dumb летом 1990 года, как раз перед тем, как группа подписала контракт с Geffen и той же осенью дебютировала в радиопрограмме Кэлвина Джонсона на радио KAOS. «I think I’m dumb or maybe just happy» («Я думаю, что я тупой или, может быть, просто счастливый»), – поет Курт.
– Я попытался использовать некую тему замешательства, – говорит Курт. – Просто интересно, как счастье может сбить с толку.
Куплет, в котором написано «My heart is broken but I have some glue/ Help me inhale and mend it with you/ We’ll float around and hang out on clouds/ Then we’ll come down and have a hangover» («Мое сердце разбито, но у меня есть немного клея/ Помоги мне вдохнуть и залатать его вместе с тобой/ Мы будем плавать и болтаться на облаках/ Затем мы спустимся и у нас будет похмелье»), хотя и написан задолго до тех событий, но он делает хороший обзор тех нескольких месяцев, когда они с Кортни пребывали в наркотической пустыне; обезумев после разрыва с Тоби, он искал убежище в героине вместе с Кортни, а затем расплатился за это.
Человек с острым слухом заметит, что аккорды песни похожи на аккорды Polly. Курт написал похожую на гимн Pennyroyal Tea в квартире на Пир-Стрит во время холодной зимы 1990 года, после того как группа подписала контракт.
– Мы с Дэйвом крутили четыре дорожки, и я написал эту мелодию примерно за тридцать секунд, – говорит Курт. – Где-то за полчаса я написал текст, а потом мы это записали.
Пеннироял, болотная мята – это трава, известная своими лекарственными свойствами, в том числе абортивным, но только в смертельных дозах.
