В таких местах ее сразу подкараулят папарацци. После ставшего вирусным снимка с китом ее только и мечтали подловить за едой, показать, как она толстеет, и вообще, как она распустилась. Когда она однажды пришла в кафе-мороженое, чтобы встретиться со своим сводным братом Брэндоном и его женой Леей, папарацци тотчас облепили окна; Кардашьян пришлось прятаться за брата, чтобы попробовать замороженный йогурт. «Я его только кончиком языка коснусь – и поднимется крик: «Она 500 фунтов набрала, она миллион йогуртов сожрала!» – объяснила она. Впоследствии она назвала поведение папарацци «вызывающим». Речь шла об их вмешательстве в ее личную жизнь, но ведь того они и добивались: пытались помешать Кардашьян появляться на публике в не подобающем для беременных виде.
Большая часть таких снимков публиковалась в «несанкционированной» желтой прессе: таблоидах и блогах со сплетнями, которые не пытаются что-то спрашивать у знаменитостей, о которых пишут. Но зато оставалась возможность для ответного удара, как и поступили в Us Weekly, опубликовав снимки Кардашьян в Греции, где она отдыхала со своей семьей. Возле ее явно округлившегося живота была подпись: «Вы это называете жиром?» Вид у Ким был расслабленный и совершенно не вычурный: распущенные волосы без укладки, бронзовый блеск вместо макияжа. Вместо того чтобы задрапироваться в «приличную» одежду для будущих матерей, она надела бикини, совершенно не сковывающее тело. По снимкам было видно, что Ким довольна своим состоянием: «Она радуется тому, что находится на седьмом месяце, – сообщил изданию источник. – И она считает беременность очень милой»
[249].
Но спустя месяцы после греческой фотосессии стало ясно, что такое заявление расходится с реальностью. На седьмом месяце Кардашьян чувствовала себя совершенно несчастной. «Я будто превратилась в другого человека, – сказала она перед тем, как надеть то самое бикини для обложки. – Стала огромной неваляшкой. И внутри меня словно находился кто-то чужой». В следующем эпизоде вся семья, собравшись за завтраком, обсуждает неспособность Ким радоваться своей беременности. «Она такая несчастная», – говорит Крис. «Похоже, беременность – это не для всех. Она от своей явно не в восторге», – добавляет Хлоя.
Все семейство принимается оплакивать неспособность Ким наслаждаться своим положением и тем самым усиливает причины для переживаний: страх из-за неприглядного состояния тела. Когда Ким выходит к столу, вид у нее совершенно расхристанный: никакой косметики, волосы не в художественном, а самом натуральном беспорядке кое-как собраны в узел. «Просто мне сейчас все равно», – говорит она. Крис комментирует размер ее груди. «И как она только ходит с такими буферами, – замечает она, ни к кому непосредственно не обращаясь. – В жизни таких огромных не видела. Это же дыни, а не груди». «И это в них еще нет молока, – отвечает Ким. – Вот что самое страшное».
В течение трех эпизодов, снятых в Греции, тело Кардашьян находится под таким внимательным наблюдением, что поневоле начинает привыкать к дисциплине. Пока братья и сестры Ким резвятся и прыгают с яхты, сама она сторонится чужих глаз и лежит где-нибудь в уголке с мобильником. На солнце она носит длинные платья; исполняет роль семейного фотографа. Старается не чесать растяжки, потому что боится, что они останутся на всю жизнь. А еще она за обедом стряхивает обувь и показывает, как опухли у нее ноги. «За мной так бдительно следят в течение всей беременности: что я ношу, сколько вешу, как это все нелепо… Эти папарацци повсюду так раздражают!» и «Как хочется пожить без того, чтобы мне тыкали в лицо моими же фотографиями!» Иными словами говоря, Кардашьян пытается отрицать те стандарты красоты, которых ждут от беременных, но невольно стыдится и злится из-за того, что не может ни соответствовать им, ни успешно бороться с ними.
Семья Ким подталкивает ее и дальше выставлять беременность на всеобщее обозрение. «Если я скажу, что меня это не достало, то я совру». По возвращении домой Ким говорит сестрам, что даже не хочет устраивать бейби-шауэр, вечеринку в честь будущего рождения ребенка, и причиной тому – негативное внимание, которое было к ней приковано все это время. Но Хлоя и Кортни организовали вечеринку сами, а Крис настояла, чтобы Ким вместе с Робом пересмотрела свои снимки по время беременности: пусть поймет, как ей это нужно. Семья одержала верх в этом споре, отчасти из-за того, что бейби-шауэр считается теперь необходимым и отказаться от него – это еще большая непокорность, чем щедрая пирушка под прицелами кинокамер.
Наконец Ким соглашается, и вечеринка проходит в атмосфере любви и заботы, но теперь возникает страх: что же, теперь и все остальное течение беременности будет вот так же задокументировано? «Я просто хочу быть уверена, что все делаю правильно, – говорит она, обсуждая предстоящие роды. – Хочу быть идеальной». Идеал, по понятиям Ким, – это быть в полном блеске, идеально причесанной и накрашенной, с подходящим маникюром – на снимке, который ее дочь двадцать лет спустя разместит в «Инстаграме».
В то же время она прикидывает, что предстоит сделать, чтобы вернуть себе прежние формы. «Первым делом надо будет сфотографироваться без одежды, – говорит она сестрам. – Хочу пройтись по улице в чем мать родила. Но только когда снова похудею». Все считают ее слова нелепостью, но на самом деле они – логичное продолжение той же идеологии, которой она и следовала: ее лицо во время родов, Инстаграм будущего ребенка, прежние формы, к которым она вернется, – пусть все это будет как можно ближе к идеалу.
С диагностированной преэклампсией Кардашьян родила на шесть недель раньше срока. Также у нее произошло приращение плаценты: врачу пришлось буквально просунуть в нее руку и отделять плаценту от матки. Роды, как и вся беременность, оказались далеки от идеала. Но это только если верить в такую вещь, как идеал: ведь в конце концов и Кардашьян, и ее дочь, Норт Кардашьян-Уэст, перенесли роды в добром здравии. К тому же Норт пришлось лечить от желтухи, но в остальном все было прекрасно.
Вывод из чрезмерно публичной беременности Кардашьян таков: по современным меркам простого «прекрасно» недостаточно. Даже если понятие «идеал» расплывчато и противоречиво, оно все равно является целью любой женщины, ждущей ребенка. Превосходный стиль, превосходный вес, и отношение к своему положению тоже должно быть превосходным. Если женщина не может или не желает следовать этому идеалу, то позор на ее голову! Если ближайшие родственники не упрекнут ее «в форме совета», то она сама устыдится, столкнувшись с эталонами, навязываемыми прессой.
Непокорная беременность Кардашьян пробила брешь в этой идеологии. Открыто говоря о своем дискомфорте, обсуждая всевозможные мелочи с телеэкрана, упорно продолжая носить ту одежду, за которую ее срамили, она взывала: если одна из самых красивых и высокооплачиваемых женщин не может иметь идеальную беременность, не пора ли пересмотреть само понятие этого «идеала» и тех представлений о женственности, мягкости и хорошем вкусе, которые его составляют? Будем справедливы: Кардашьян бунтовала не по собственному выбору, а в силу необходимости: ее вынудило к этому собственное тело. Если бы это зависело от нее, она бы охотно соответствовала норме: подтверждением тому служит ее вторая беременность, в течение которой она одевалась так, что не навлекала на себя негодования прессы. Но ведь и пре-эклампсии у нее в следующий раз не было, и ее тело выглядело совсем иначе.
