И все-таки даже на кабельном телевидении существуют ограничения насчет того, что можно показывать и говорить – впрочем, некоторые исполнительные продюсеры от этого успешно увиливают. Нужно понимать главное: наложение рамок ограничивает одновременно и художественную, и сюжетную выразительность. Уберите рамки – и содержание станет реалистичнее, свободнее, лучше. Это одна из причин того, почему телевизионная сеть HBO, по своему статусу не подлежащая контролю со стороны FCC, считается «качественным телевидением». С самого начала своего существования сеть HBO пользовалась своей свободой для запуска таких ночных проектов, как «Настоящий секс» и «Признания таксиста». С появлением таких сериалов, как «Клан Сопрано», «Секс в большом городе» и «Тюрьма Оз» в 1990-х (третий золотой век телевидения), стало очевидно, как важна для совершенства сюжета свобода показывать грудь и зад на экране.
Во многих наиболее значительных, знаменитых и долгоиграющих проектах HBO, таких, как «Клан Сопрано», «Рим», «Дедвуд», «Подпольная империя» и «Игра престолов», нагота обычно используется в одном из двух вариантов: или женское тело служит фоном, на котором герои обсуждают и планируют свои действия, как в «Игре престолов», или оно является объектом сексуального или психологического насилия, а порой и того, и другого. В обоих случаях женщины выступают как чисто декоративные или легко заменяемые объекты
[372].
В «Сексе в большом городе», «В поиске» и даже в «Настоящей крови» нагота, в том числе и мужская, представлена в ином ключе, и все же это именно нагота, а не оголенность. Тела красивы, одежда снимается перед сексуальным актом или во время него. Оголенность присутствует в «Клиент всегда мертв», но там она в основном у покойников; более тонкий подход к наготе встречается в «Тримее» и «Старость не радость», но их аудитория на порядки уступает маскулинным колоссам, благодаря которым HBO стала одним из наиболее успешных предприятий в мире телевидения.
Из чего мы делаем вывод, что стандартный пример «качественного» телевидения – это канал, управляемый в основном мужчинами, его наиболее популярные сериалы создаются и продюсируются мужчинами, потому и в изображении неодетого тела доминируют соответствующие представления о красоте наготы. Как правило, это женские тела, доведенные до совершенства и почти всегда становящиеся объектами сексуального влечения или насилия.
Вот так обстояли дела, когда осенью 2010 года был запущен сериал «Девочки». Данэм к оголенности было не привыкать. Как она пишет в своей книге воспоминаний «Я не такая», ее всегда интересовало, чем руководствуются люди, раздеваясь. Когда еще в школьные годы во время катания на велосипедах в лесу ее приятель снял с себя рубашку, она сделала то же самое. Во время учебы в Оберлине она использовала голое тело «как средство, чтобы заявить о себе… Я равнялась на актеров, воплощавших тот дух сексуального отчаяния, к культивации которого я стремилась, – пишет она. – Я сама себя назначила на роль»
[373].
В наиболее известном видео того времени Данэм раздета не полностью, но почти: в «Фонтане» она в бикини чистит зубы в фонтане кампуса. Как у нее водится, без малейшего стеснения. «На ЮтЮбе были целые страницы комментариев о том, толстая я или нет», – вспоминает она. Она удалила видео, потому что не хотела, чтобы при поиске ее имени в интернете «первым делом выходила дискуссия о форме груди». И все же это была первая из ее работ, вызвавших споры о том, что ее больше всего интересовало: кто может оголяться и зачем?
[374]
В «Крошечной мебели» и в шести сезонах «Девочек» Данэм частенько появлялась не нагой, а голой. Разница заключалась в том, как ее тело было сложено и как она с ним обращалась. Как писала Ребекка Мид в статье для The New Yorker, у Данэм «сложение не как у Девушки, Отпустившей Тормоза». У нее «бледные полные бедра, круглый живот, покрытые зеленоватой паутиной татуировок спина и руки»
[375]. Она непропорциональная, несовершенная, рыхлая, ее тело на экране – это неудачная работа художника.
Эта неудача проистекает из решительного отказа Данэм подправлять, корректировать свое тело, чтобы оно походило на то, что обычно демонстрируют на экране. В своем труде «Непомерная тяжесть: феминизм, западная культура и тело» Сюзан Бордо исследует стремление к худобе, ставшее движущей силой в западной культуре. Только «в конце XIX столетия те, кто мог позволить себе сытную еду, стали отказывать себе в пище, стремясь к эстетическому идеалу». Люди постились веками, но для того, чтобы обуздывать желания, а не для того, чтобы изменить тело. Но средний класс конца XIX века «провозгласил врагом жир, а не плотские утехи»
[376].
Объемистый животик считался признаком благополучия, но на рубеже столетий признаком статуса сделалась естественная худоба, а брюшко осталось показателем буржуазной вульгарности. Стройность как бы провозглашала: «У меня нет желаний, даже пищи», – и это воспринималось как проявление силы. Средний класс вдохновлялся удовлетворением и насыщением. «Социальная власть стала меньше зависеть от материальных благ, – пишет Бордо, – и больше – от возможности контролировать чужой труд и ресурсы»
[377].
Носителями этого идеала становились женщины: ведь именно их облик свидетельствовал о классе и состоятельности их отцов и мужей. Добавьте сюда убеждение, что предназначение женщины – это выкармливать детей и заботиться о других, – и вы получите идеологию, в которой самоконтроль сочетается с готовностью к подчинению. Бордо пишет: «Женский аппетит – это наиболее явное выражение главного правила, которому подчинена женственность: его надо сдерживать так же, как ограничивается в целом вся роль, отведенная женщинам». То есть голод противопоставлялся «хорошей женственности»: есть, испытывать желания, чувствовать неудовлетворенность – значит быть «плохой женщиной». И очевидное внешнее проявление этого плохого поведения, этой непокорности – жир, означающий отсутствие контроля над телом и уважения к социальным нормам.
Но Данэм-то не толстая! Да, на несколько размеров больше, чем девушки в клипе Мадонны, но до Мелиссы Маккарти ей далеко. Там лишних фунтов 10–15, но важно то, как они распределены. Как подмечает Бордо, примерно начиная с 80-х людей волнуют не столько размеры тела, сколько его упругость. В XX веке большинство рекламных объявлений, связанных с похуданием, предлагало уменьшение объема и потерю веса. Последние лет 30 целью стало избавление от «округлостей, жира и складок»
[378].
