После сбора урожая каналы нужно было очистить от ила и выровнять их русло в тех местах, где оно изменилось во время разлива Нила. Заведовать обеими этими операциями должно было государство, но из-за лености чиновников или анархии, царившей в большинстве номов, власти пренебрегали выполнением своих обязанностей.
Не оплачивавшиеся общественные работы были не менее болезненной проблемой. Трудовая повинность существовала в Египте с глубокой древности, и, пока этим правом обладал царь, будучи наместником бога на земле, крестьяне охотно трудились. В правление Птолемеев число лиц, которые могли пользоваться данной привилегией, расширилось. Сначала ее получили жрецы, потом чиновники, а крестьяне должны были обрабатывать поля первых и кормить вторых, не получая за это никакой платы.
Поликрат не особенно упорно добивался реализации своих идей. Возможно, подобно Эвергету, он решил, что проведение преобразований может оказаться слишком сложным, а может, как в свое время Сосибий, посчитал политику более интересным занятием. Он все чаще вспоминал о владениях в Азии, которых лишился Египет, и размышлял о том, как бы их вернуть. Поликрат не разделял веру своего покойного соправителя в бескорыстность римлян. Наоборот, он полагал, что об их намерениях явно свидетельствуют их действия в Македонии и отделение сирийских территорий в Малой Азии. После битвы при Магнезии (190 г. до н. э.) он с неодобрением отнесся к идее поздравить победителей или попросить римский сенат принять в подарок почти 330 килограммов золота и более 6,5 тонны серебра. Намеки Поликрата проигнорировали, а от подарка римляне отказались.
Львиную долю земель, отобранных римлянами у державы Селевкидов, получил Пергам, объедки подобрала Каппадокия, а Египту оставалось довольствоваться обладанием Кипром, который и так находился в его власти. Это стало огромным разочарованием. Но в Антиохии теперь правил Селевк IV, человек праздный и изнеженный, и Поликрат решил, что пришло время выступить против Сирии, не считаясь при этом с мнением римлян. Однако из этого ничего не вышло. Вместо того чтобы разорвать отношения с Римом, Египет стал заигрывать с силами в Греции, настроенными против римлян, а сам Эпифан, вместо того чтобы сражаться, продолжал охотиться. Это было ошибкой. Египет добился бы большего, вступив в союз с Македонией и Сирией и вместе выступив против общего врага. Возглавив подобное объединение, египетский царь Птолемей Эпифан мог бы обрести вечную славу, ведь он был смелым и умным, активным и здоровым, настоящим наглядным пособием для физиологов, которых необходимо избавить от убеждения о том, что ни одно из этих качеств не может быть свойственно человеку, родившемуся от союза брата и сестры, а эллинистический мир мог бы пойти по совершенно другому пути. И снова возможность была упущена. Ревность была слишком сильной, и государства, расположенные на побережье Эгейского моря, лишились своей независимости.
О правлении этого Птолемея нам почти ничего не известно, за исключением событий, происходивших, когда он был ребенком, и связанных с его браком. Ни один поэт не написал хвалебную оду в его честь, ни один историк не взял на себя труд рассказать потомкам о его достоинствах. Эпифан умер в 181 г. до н. э. на двадцать девятом году жизни, и мы ничего не знаем о причинах его смерти.
Глава 8
Птолемей Филометор
181–145 гг. до н. э.
Жители Египта не оспаривали ни необходимость назначения нового регента, ни право Клеопатры стать им. Будучи женой Эпифана, она сумела завоевать популярность, сохранившуюся и после того, как эта женщина стала вдовой. Пополнение в семье никак не появлялось, но через некоторое время Клеопатра исправила ситуацию, родив мужу одного за другим троих детей: двух мальчиков – Птолемея Филометора и Птолемея Эвергета – и девочку, названную в честь матери. Рождение второго сына воодушевило сторонников династии, поскольку заглаживало вину Филопатора за убийство прямых наследников и позволяло надеяться, что при жизни одного или даже двух поколений египетский трон будет занимать представитель династии Птолемеев мужского пола.
Многие греки и македоняне сомневались в дальновидности тех, кто решил передать бразды правления женщине, столь же своевольной, как и все представительницы ее пола, но Клеопатра очень быстро развеяла сомнения в своей способности править. Ответственность позволила ей мыслить более широко, а размышления расширили ее виды на будущее, и в период своего правления она сумела провести ряд преобразований, подойдя к данному вопросу с большой осмотрительностью. Теперь купить правосудие или получить благорасположение чиновников стало гораздо сложнее, и ситуация в Египте несколько изменилась. Во время регентства Клеопатры недовольные успокоились, а торговля снова стала развиваться. Она проводила простую политику. Регент решила закрыть брешь между властью и народом, сохранять баланс между интересами государства и правами отдельного человека и, наконец, наладить мирную жизнь с соседями. Для достижения этих целей Клеопатре не нужны были ни фавориты, ни советники, и она незамедлительно выслала из дворца Поликрата, бывшего доверенным лицом ее покойного супруга. Решение регента стало неприятным сюрпризом для этого хитроумного царедворца, искренне убежденного в том, что благодаря женщине, временно взявшей бразды правления в свои руки, его власть только увеличится. Но Клеопатра была непреклонна, и Поликрат исчез со страниц истории.
Избавившись от тяжкого бремени, Клеопатра пересмотрела свой план. Очевидно, она считала, что для «здания», которое она решила «построить», будет достаточно фундамента и надземной части. Первым должны были стать согласие внутри страны и мир за ее пределами, а второй – объединение всех жителей Египта и их превращение в единый народ. Эта идея была столь же стара, как и сама династия. Птолемей Сотер полагал, будто достигнуть единства поможет создание культа Сераписа, но Клеопатра придумала более тонкий ход. Она отбросила идею о превращении Александрии в плавильный котел, посчитав ее невыполнимой. Древнегреческая культура была прямой противоположностью египетской, и слова философа Александрида: «Между нами не может быть ничего общего» – находили отклик в сердцах всех македонян и греков.
Более перспективной в этом плане была хора, где греки и египтяне имели общие интересы, причем вторые играли в партнерских отношениях главную роль. Они должны были говорить на греческом языке, чтобы иметь возможность вести дела с чиновниками, но в остальном навязывали иноземцами свои правила игры. Это было вполне естественно, так как греки, жившие за пределами столицы, начинали считать Египет своей родиной. Они женились на египтянках, давали детям египетские имена, ели египетский хлеб из кукурузной муки, пили египетское пиво, сваренное из местного ячменя, клялись именами Зевса и Амона-Ра и поклонялись как Деметре, так и Исиде.
Для того чтобы упрочить эту связь, Клеопатра предложила египтянам занять земли по соседству с наделами бывших наемников и разрешила им передавать свои владения по наследству. Одновременно она присматривалась к разбросанным по стране еврейским общинам и устраивала на государственные должности, которые прежде занимали исключительно греки, египтян и сирийцев.
Разговоры о войне, доставшиеся по наследству от Поликрата, помешали Клеопатре выполнить задуманное. После вступления на престол слабохарактерного Селевка IV в Сирии начались беспорядки, и, посчитав обстановку вполне подходящей для того, чтобы отвоевать Келесирию, александрийцы стали требовать, чтобы Клеопатра начала военные действия. Но регент не поддалась на уговоры. Она получила доходы от этой области в качестве приданого и не хотела рисковать своим состоянием и наследством собственных детей ради сомнительного предприятия. К тому же Клеопатре не нравилась сама идея войны, ведущейся под флагом мести, исход которой невозможно предугадать, а связанные с ней расходы и убытки – подсчитать.
