Однако, не желая признавать, что именно он и его подчиненные виноваты в задержке, чиновник предложил близнецам компромисс. Прошлые обиды, по его мнению, должны оставаться в прошлом. Он предложил девушкам отказаться от притязаний на масло, которое им не выдали, и получать продукты в тех же количествах, что и прежде. Это было его окончательное предложение, и, когда близнецы незамедлительно отказались его принять, Теон, очевидно, решил умыть руки. В этом месте текст папируса, к несчастью, обрывается, и вряд ли мы когда-либо узнаем, кто победил – добродетельные близнецы или нечестивый Теон.
Простодушие Филометора заставило всех жителей страны полюбить его. Он, очевидно, был одним из немногих представителей династии Птолемеев, искренне интересовавшихся благосостоянием своих наиболее скромных подданных. Судя по надписям на стенах храмов, он был очень человечным правителем и пользовался большой популярностью в хоре. Так, после того, как царь посетил Ком-Омбо, «пехотинцы, всадники и другие солдаты, расквартированные в номе» вырезали на стенах храма надпись, содержащую «благодарность царю Птолемею, его сестре царице Клеопатре, богам-Филометорам» и богам – покровителям нома за проявленную в отношении них заботу. Добравшись до Первого порога Нила, Филометор осмотрел приграничные гарнизоны и посвятил храм Исиде и Серапису.
Этот представитель династии Птолемеев редко мог устоять против подобного соблазна. Он приказывал построить святилище везде, где останавливался во время своего путешествия вверх по течению реки. В Антеополе (Абу-Тиг) он посвятил храм Антею, в Ком-Омбо – Ароэрису и Суху, на острове Филэ – Хатхор-Афродите. Филометор не совершил кардинальных преобразований, но по крайней мере одинаково относился ко всем обитателям Египта – египтянам, грекам, азиатам и евреям.
Последние, очевидно, пользовались особым вниманием царя. Их предводители заняли его сторону во время конфликта с Эвергетом, а Филометор не относился к числу правителей, способных забыть о людях, которым они были так или иначе обязаны. Поэтому когда Хоний, сын иерусалимского первосвященника, живший в Египте на правах беженца, цитируя слова пророка Исаии о том, что «…жертвенник Господу будет посреди земли Египетской», обратился к царю с просьбой разрешить ему построить храм Яхве, Филометор повелел ему возвести святилище в Леонтополе, расположенном в Гелиопольском номе, где некогда поклонялись египетской богине Пашет.
Оказанная царем честь, вероятно, убедила живших в Александрии иудеев и самарян обратиться к Филометору с просьбой разрешить спор, уже давно расколовший общину надвое. Эта дискуссия, зародившаяся еще в древности, была связана с распоряжениями, которые некогда дал Моисей относительно местонахождения Храма. Они не могли договориться о том, где он должен быть построен – в Иерусалиме или на горе Гаризим. Участники спора выбрали из своих рядов человека, который изложил перед царем суть проблемы и доводы сторон, а правитель, его советники и «друзья» терпеливо заслушали его. Аргументы каждой из сторон основывались на библейском предании. Но из всего этого путаного рассказа ясно было только одно – то, что Храм простоял в Иерусалиме несколько столетий. Царь был человеком практичным, и этот довод его убедил. В итоге Филометор посчитал, что самаряне в этом споре проиграли, проявив при этом рассудительность, достойную Соломона.
Единственной проблемой, омрачавшей для Филометора этот спокойный период, стала безопасность Кипра. На остров претендовали двое: брат царя Эвергет, живший в Кирене, и правитель Сирии Деметрий. Первый из них представлял бо́льшую опасность, и, когда Филометор узнал, что его младший брат отправился в Рим, чтобы напомнить сенаторам об их обещании добавить Кипр к его владениям, беспокойство египетского царя еще больше возросло. Эвергет без зазрения совести стал демонстрировать римлянам свое покрытое шрамами тело, делая вид, будто он чудом избежал гибели от рук подосланного Филометором убийцы, и умоляя предоставить ему на время легион солдат и эскадру кораблей, чтобы помочь взять контроль над островом. Но сенаторы дали Эвергету только свое благословение и предложили ему искать суда и солдат самостоятельно.
В итоге в 154 г. до н. э. он прибыл на остров, захватил наиболее крупные из расположенных на нем городов и назвался правителем Кипра. Но такая ситуация просуществовала недолго, так как Филометор не бездействовал. В сопровождении эскадры кораблей он высадился в Саламине, заблокировал брата в Лапитосе и заставил его сдаться. Если кто-то из династии Птолемеев и заслужил смерти, так это Эвергет, непримиримый враг Филометора. Но последний был человеком великодушным. Он простил брата, позволил ему вернуться в Кирену и пообещал ему руку своей дочери Клеопатры.
Воодушевленный успехом, Филометор решил наказать второго своего обидчика – Деметрия. Он никак не мог найти приемлемый повод для конфликта, когда цари Пергама и Каппадокии обратились к нему с просьбой поддержать притязания Александра Баласа, молодого и красивого искателя приключений, выдававшего себя за сына Антиоха IV и стремившегося занять царский престол. Эта просьба пришлась как нельзя кстати – Филометор получал возможность вернуть власть Птолемеев над Келесирией. Соблазн был слишком велик, и царь не сумел удержаться.
Начало похода было весьма многообещающим. Египетский флот высадился в Птолемаиде (современный Акко). Жители Финикии тепло встретили Филометора, а Александр Балас намекал на награду. К тому же Деметрий не пользовался популярностью, и уставшие от этого своенравного и распутного правителя, охваченные гневом жители Антиохии, которым, как и александрийцам, была свойственна опасная привычка выбирать и менять царей, убили Деметрия. Оказавшись на троне, Александр Балас стал искать себе жену, способную упрочить его положение на престоле, и вспомнил про Египет. У правителя этой страны были две дочери брачного возраста, одна из которых определенно была свободна
[56]. Начались переговоры, и Филометор, решивший, что это поможет ему завладеть Келесирией, дал свое согласие на брак.
Клеопатра, впоследствии известная как Тея, покинула Египет, и в 150 г. до н. э. между ней и Александром Баласом в Птолемаиде был заключен брак. Однако вопрос о Келесирии, столь беспокоивший Филометора, никто так и не поднял, и египетский царь, чувствуя себя обманутым, вернулся в Александрию с далеко не самыми теплыми воспоминаниями о посещении Птолемаиды. Правда, ему пришлось вскоре вернуться туда, на этот раз по просьбе новоиспеченного зятя. Деметрий II, юный сын убитого царя, решил вернуть трон, и Александр Балас, усомнившись в верности жителей Антиохии, обратился к Филометору за помощью.
Однако, оказавшись в Птолемаиде, правитель Египта едва не лишился жизни – убийца бросил в него метательный нож. Наемника поймали, и под пытками он сознался, что убийство Филометора ему заказал «визирь» Аммоний. Слова этого человека, несомненно, были правдивы. Аммоний, считавший опытного правителя Филометора более опасным врагом для Сирии, чем юный Деметрий, вполне мог захотеть избавиться от него. Царь Египта с негодованием потребовал выдачи «визиря», но Александр Балас категорически отказался сделать это. В итоге отношения между двумя правителями были непоправимо испорчены. Филометор приказал дочери приехать к нему в Птолемаиду, вступил в переговоры с прежним противником и перебрался в Антиохию.
