Клеопатра делала все возможное для того, чтобы вытеснить Лафура из Палестины. Она заставила Грипа взяться за оружие, отправила ему сговорчивую Селену, которая должна была стать его женой, усилила свои войска на Синае и потребовала, чтобы они вытеснили Лафура из Газы. Поход закончился моральной победой Клеопатры. Лафур вернулся на Кипр, а Яннай поклялся служить египетской царице. Палестина стала казаться ей военным трофеем, получить который можно, просто попросив. Новый военный советник Клеопатры Анания спас евреев от унижения, намекнув, что аннексия Палестины отвратит от царицы его собратьев по вере, живущих в Египте, и предложил своей госпоже подумать, заслуживает ли захват Иерусалима того, чтобы заплатить за него столь высокую цену.
Этот поход стал последним крупным предприятием Клеопатры III. Она умерла в 101 г. до н. э. в возрасте примерно шестьдесят лет. Если верить Юстину, то царица, та, «которая согнала даже свою мать с ее брачного ложа, которая двух своих дочерей превратила во вдов, выдавая их замуж то за одного, то за другого брата, та, которая против одного сына, отправленного в изгнание, вела войну, а другому сыну, отняв у него власть, готовила гибель»
[60], пала жертвой собственного сына Александра. Характеристика, данная ей в его сочинении, получилась довольно мрачной (возможно, даже чересчур), но в целом справедливой. Для того чтобы обрести власть не только над телами, но и над душами мужчин, она объявила себя живым воплощением Исиды, божественной матерью, богиней-спасительницей, Осирисом-Эвергетом, звездой победы. Эта Клеопатра не внесла вклад в управление самим Египтом, упустив или не сумев правильно использовать многие из появлявшихся у нее возможностей. В памяти потомков она всегда останется самой беспринципной представительницей династии.
Не уверенный в том, на чьей стороне окажется общественное мнение, Александр держался в тени до тех пор, пока не прекратились пересуды. Правда, ему не следовало беспокоиться – судьба членов царской династии теперь мало интересовала жителей Египта. Цари и царицы появлялись и исчезали, оставляя после себя только память о своем избрании и смещении с престола, побегах и убийствах, и разница между двумя сыновьями Клеопатры III была невелика. Старший поднялся с оружием против собственной родины, а младший убил свою мать. В Египте должен был править царь, но населению страны было безразлично, кто им станет – Лафур или Александр.
Второй из этих двоих подсуетился и занял трон. Он решил, что, женившись на дочери брата Беренике, сможет заставить людей забыть о совершенном им преступлении, если назовет себя и свою супругу богами-Филометорами. Самомнение Александра поразило жителей столицы, и они дали ему новое прозвище – «Прыщ», которое он, несомненно, заслужил, ибо страдал излишней полнотой, а его лицо было покрыто пятнами и угрями. Еще в возрасте до 40 лет «он даже оправиться сам не мог, не опираясь на двух попутчиков»
[61]. В Александрии любили посудачить и о его выходках. Во время пиршеств, несмотря на свою тучность, царь «соскакивал босиком с высокого ложа и плясал живее завзятых танцоров». Александр воистину был правителем, обладавшим чувством собственного достоинства.
Циничное безразличие Александра к потере Киренаики после смерти Апиона (97 г. до н. э.), унаследовавшего ее от своего отца Эвергета, поразило египетских греков. Бездетный Апион передал Киренаику в наследство Риму, предав таким образом эллинизм и все его традиции, и жители Египта ждали, что этот поступок вызовет негодование царя. Но Александр не прислушался к разговорам горожан. Единственным, что его действительно интересовало, были развлечения, и занимался он исключительно их поиском. Погруженный в это, он пожертвовал бы всем Египтом, если бы римляне гарантировали ему пожизненное право на престол.
Не меньшую печаль в сердцах греков вызвала новость о том, что население Киренаики с радостью встретило перемены. Связь с Птолемеями этим людям никогда не нравилась, и они готовы были сменить египетского царя на римский сенат. В Александрии воцарилось мрачное отчаяние; усилилось подозрение, что римляне собираются уничтожить эллинизм в бассейне Эгейского моря, бывшее на протяжении жизни нескольких поколений подсознательным. Теперь ни одно эллинистическое государство или город не чувствовали себя в безопасности – Рим мог дотянуть свою лапу до каждого из них. Сможет ли Египет избежать судьбы, которая настигла Македонию и Киренаику и грозила Понту и Сирии? Жители Александрии не могли отрицать, что такой исход событий вполне вероятен.
Царь не обращал внимания на косые взгляды и едва слышные проклятия. Поглощенный поиском удовольствий, он не занимался государственными делами и общался только с прихлебателями и льстецами. Он становился все менее популярным, все жители Египта морщились, когда слышали, как кто-то произносит его имя. Винить в своих несчастьях Александр должен был только себя. Он редко выходил за пределы дворца, никогда не посещал хору и игнорировал местное жречество. Это оказалось большой ошибкой, так как жрецы Верхнего Египта перешли на сторону противников династии Птолемеев.
Воспользовавшись бездействием Александра, чиновники усилили давление на религиозные объединения и крестьян, трудившихся на храмовых землях. Отдельные сообщества, несомненно, были довольно лакомыми кусками. Благодаря пожертвованиям нескольких Птолемеев и вкладу верующих некоторые из них стали весьма богатыми.
Для всеобщего недовольства имелись и другие причины. В конце концов, устав от глупого царя, позволившего множиться мятежам, однажды утром александрийцы предложили Александру сделать выбор: или он сам отрекается от престола, или его свергают. Вместо ответа он прокрался в Сирию и набрал там войско, во главе которого затем вернулся в столицу. Чтобы заплатить наемникам, он похитил из Семы золотой саркофаг с останками своего великого тезки, и разъяренные александрийцы схватились за оружие. Александр вскоре потерпел поражение и, покинутый наемниками, бежал в Малую Азию. Вдогонку за ним была отправлена египетская эскадра, но бывший царь сумел опередить своих преследователей и скрыться. Оказавшись в Ликии, он решил отомстить за нанесенную ему обиду, набрал новое войско и отплыл в сторону Кипра. Но на этот раз александрийцы не допустили ошибку. У побережья острова Александра и его солдат ждала многочисленная и хорошо вооруженная флотилия. Разгорелась битва, в которой бывший египетский царь лишился жизни.
Избрание нового царя не вызвало особого интереса у жителей Египта. Несмотря на потрясение, обусловленное неумелым правлением Александра, население страны не было готово к замене формы правления с монархической на демократическую или олигархическую. Ни одна из них не подходила для такого космополитического города, как Александрия, не говоря уже о египетской хоре, обитатели которой привыкли к тому, что ими правит единоличный царь, персона которого считается божественной.
Единственным кандидатом на престол снова оказался Ла-фур, продолжавший изнемогать на Кипре. Более того, стали ходить слухи, будто ссылка смягчила характер этого представителя династии Птолемеев. В итоге в 88 г. до н. э. Лафур вернулся, и, позабыв прошлое, жители Александрии приветствовали его и назвали «Потином», «Желанным». Сложившуюся ситуацию сложно было назвать благоприятной. Теплившееся то тут, то там недовольство переросло в восстание, а жрецы стали призывать свою паству не повиноваться царю. Связи между Александрией и остальным Египтом были разорваны, эпистратегу (главе стратегов) Фиваиды с трудом удавалось удержать власть в своих руках. Из-за слухов ситуация стала казаться намного более тяжелой, чем была на самом деле.
