– Держи рот на замке и не высовывайся, пока я тебя не вызову, – сказал он, когда автомобиль остановился у розового трехэтажного здания.
Дом стоял в пригороде, где жили семьи среднего достатка, и ничем не выделялся среди прочих. На самом же деле он служил ночлежкой для работников картеля.
Дамиан все понимал. Не стоило болтать на каждом углу, что двенадцатилетний пацан спас жизнь самому Эль Чарро. Нужно было поддерживать репутацию босса, как и всеобщее представление о его брутальности. Дамиан решил подыграть, пока не появится возможность свести счеты.
Шофер по имени Гектор отвел мальчика в квартиру на втором этаже. В воздухе стоял тяжелый запах марихуаны. Около дюжины молодых людей, расположившись на диванах, смотрели телевизор.
– Я привел вам нового compadre!
[37] – объявил Гектор.
Парни и ухом не повели: происходящее на экране интересовало их гораздо больше. Новички считались расходным материалом; чаще всего они надолго не задерживались, и знакомиться смысла не было.
После краткой экскурсии по дому Гектор отвел Дамиана в комнату, служившую спальней, где на полу рядком лежали матрасы. Три уже были заняты.
– Отдохни немного, – сказал шофер. – Завтра начнется обучение.
Дамиан положил коробочку МамаЛу под подушку, ласково погладив ржавые уголки. Лежа в темноте, он слушал, как бубнит за стеной телевизор. Мальчик грезил не об отдыхе, а о чем-то куда более мрачном: он станет прилежным учеником, он освоит все, чему научит Эль Чарро, а потом обернет эти знания против босса.
⁂
Вскоре Эль Чарро вызвал Дамиана к себе. Новость о покушении на жизнь наркобарона породила множество слухов, и боссу не терпелось проучить своих врагов.
– Отведешь этого мальчика к церкви, – велел Эль Чарро Дамиану.
Водитель вез их по бетонным джунглям Кабораса.
Дамиан посмотрел на мальчика, сидевшего рядом. Тот выглядел лет на восемь-девять. С отсутствующим взором он сжимал в руках холщовый мешок – крепко и бережно, будто младенца.
– Ты знаешь, что делать, – повернулся к нему Эль Чарро, когда машина остановилась у церкви с изящными декоративными башенками, обрамлявшими вход.
– А ты, Дамиан, жди его снаружи.
Мальчики вышли из машины и друг за другом поднялись по широким закругленным ступеням. Дамиан встал у дверей, как условились. Только сейчас он заметил, что мешок в руках напарника сочится кровью.
В зале шла погребальная месса. У гроба стояла фотография в черной раме, на которой был запечатлен мужчина средних лет.
«Альфредо Рубен Самора. Помним, любим, скорбим», – гласила подпись.
Вдова и дети покойного, всхлипывая, сидели в первом ряду. Священник читал молитву. И тут все стихло: вошел напарник Дамиана. Он развязал мешок, и что-то выкатилось оттуда в проход между скамьями.
Раздался женский визг. Дамиан понял: на полу лежала голова человека, которого здесь отпевали.
– За родителей! – крикнул мальчик с мешком и выбежал из церкви.
Дамиан мельком заметил кровавую букву «Ч», вырезанную на лбу мертвеца.
«Это сделал Эль Чарро!» – донеслось вслед убегавшим.
Они запрыгнули в машину, и мальчик помладше вытер о рубашку перепачканные кровью руки. На обратном пути никто не проронил ни слова.
– Дамиан, проводи парнишку в дом, – велел Эль Чарро, когда автомобиль подъехал к ночлежке. – Он теперь тоже работает на меня.
Новенький первым вылез из машины.
– Как его звать? – спросил Дамиан у босса.
– Рафаэль. Сын Хуана Пабло и Камилы.
– Я думал, у них нет детей.
– Они старались держать его подальше от кантины.
«За родителей!»
– Значит, хоронили того самого…
– Да. Парня из картеля Лос-Сетас. Он убил родителей Рафаэля и пытался убить меня.
А в итоге его убил я, подумал Дамиан.
Эль Чарро отправил обезглавленное тело вдове, а голову доставил на похороны. Так он втянул Рафаэля в преступный мир и заодно убедился, что Дамиан осознал последствия своих действий. Обратного пути у мальчиков не было. Они, словно мухи, угодили в паутину.
– Смотри… – Эль Чарро открутил с трости золотой набалдашник, в котором пряталось выдвижное лезвие в форме буквы «Ч». – Так я оставляю свои послания. Встанешь у меня на пути – и на твоем трупе появится метка Эль Чарро. Мое имя означает «всадник». Я ведь не всегда был capo, Дамиан. Я работал фермером, заводчиком лошадей. Клеймил животных тогда и продолжаю клеймить сейчас. – Вернув набалдашник на место, он прибавил: – Завтра нас ждут другие похороны.
⁂
Хуана Пабло и Камилу провожали в последний путь как героев. К их телам, окруженным цветами и свечками, тянулась длинная вереница соболезнующих. Уходя, гости целовали Рафаэля в обе щеки. Им сказали, что Хуан Пабло заслонил Эль Чарро от пули, а Камила умерла, сражаясь бок о бок с мужем.
Мальчики оставались у гробов, пока в церкви не отзвучали шаги последнего посетителя.
– Я знаю, что это сделал ты, – Рафаэль впервые обратился к Дамиану.
– Ты о чем?
– Я видел, как застрелили родителей. Я прятался в туалете, боялся выйти. Просто замер и не двигался. Ничего не мог сделать, – Рафаэль уставился на свои ботинки.
Он был в куртке, несмотря на жару, потому что не смог отстирать с рубашки кровь Альфредо Рубена Саморы.
– Послушай. – Дамиан сжал холодную руку мальчика, липкую от пота. – Ты правильно сделал, и стыдиться тут нечего. Если бы ты вышел – тебя бы тоже убили.
– Я хочу стать таким, как ты, – сказал Рафаэль. – Научи меня быть храбрым и стрелять в злодеев!
Дамиан подумал о человеке, которого убил, о семье, оставшейся без кормильца. Лучше бы он застрелил Эль Чарро.
– Бред это все, Рафаэль. Нет ни плохих парней, ни хороших. У каждого есть причина.
«У каждого есть причина» – эти слова Дамиан услышал от Хуана Пабло. А теперь повторил их его осиротевшему сыну.
Глава 17
Дамиан и Рафаэль оказались отнюдь не самыми юными работниками картеля. Множество других детей перевозили героин и кокаин через границу, отвлекали внимание полиции, тайком добывали информацию. Некоторые шли на это осознанно, соблазнившись властью и деньгами. Других втягивали против воли: тех, у кого погибли или пропали родители, тех, кто нуждался в деньгах и совсем отчаялся. Дети придумывали друг другу прозвища, чтобы почувствовать себя частью целого, не потеряться в огромном жестоком мире. Так появлялись Тощий Луис, Неуязвимый Марко, Эдди-Ягненок, Раненный Дважды.
