Еще один шаг – и ты меня заметишь!
Один. Чертов. Шажочек.
– Вам помочь? – спросила женщина, когда мужчина поднял ящик, который я умудрилась повалить, и водрузил его на прежнее место.
Конечно, помочь! Помоги мне, тупая ты сука!
– Спасибо, я сам. Веревка, пара крюков и… готово! Теперь уже не упадет.
– Большие у вас ящики. Надеетесь на крупный улов?
Я услышала стук каблуков по ступенькам.
Нет! Не уходи!
Прости за «тупую суку»!
Не оставляй меня с ним!
ВЕРНИСЬ!
– Порой попадается крупная рыба, – ответил мужчина таким довольным тоном, что у меня по спине пробежал холодок.
Дверь захлопнулась, и я снова очутилась в кромешной тьме.
Глава 3
Я ползла по тоннелю из наждачной бумаги. Руки и ноги терлись о грубую шершавую поверхность.
Шкряб, шкряб, шкряб – отслаивались чешуйки кожи.
Я ободрала колени, плечи, спину. Где-то впереди светило солнце. Я знала: если продолжу ползти – выберусь на волю. Я двигалась все дальше, и вскоре уже смогла выпрямиться.
Под ногами зашуршал гравий. Каблуки вязли в мелких камешках.
Хруп, хруп, хруп.
Я шла и шла вперед. Все тело болело, но я упрямо брела к свету. И наконец добралась. Свет залил все вокруг, и я зажмурилась от ослепительной яркости. А затем, шумно выдохнув, распахнула глаза.
Ух! Ну и кошмар мне приснился! Я лежала в уютной постели; за окном ярко сияло солнце. Папа, должно быть, собирался на работу. Я нырнула под одеяло: еще немного полежу – и упорхну в гостиную, за тремя отцовскими поцелуями. Я больше никогда не буду отворачиваться.
Хрум, хрум, хрум.
Странно.
Не думала, что этот звук последует за мной в реальность.
Постельное белье было непривычно грубым и шероховатым, не то что шелковые простыни у меня дома.
Окно, которое я заметила краем глаза, оказалось маленьким и круглым. Как на корабле.
А еще у меня все болело. Тело будто раскалывалось на части. Голова налилась свинцом, язык намертво прилип к небу.
Хрум, хрум, хрум.
Звук не сулил ничего хорошего. Он доносился откуда-то сзади, предвещая недоброе, предупреждая, что скоро я снова окажусь в аду.
«Время пришло», – говорил звук.
Черт, черт, черт!
Да-ми-ан.
Мистер Выдирающий-волосы, Разбивающий-голову, Вгоняющий-в-отключку Кабальеро.
Собственной персоной.
Я крепко зажмурилась. Непокорная слеза обязательно сорвалась бы с ресниц, но мои глаза были настолько сухими, что веки превратились в наждачную бумагу. Да и тело казалось таким же шершавым, ободранным внутри и снаружи. Понятно, почему мне снился тот лабиринт. Наверное, у меня началось обезвоживание. Кто знает, сколько я пролежала без сознания и какими побочными эффектами обладал препарат, которым меня накачали.
– Вы… что со мной сделали? – Мой голос прозвучал непривычно, ломко, но я безумно ему обрадовалась.
Я снова чувствовала руки и ноги. Голова гудела, болели суставы, и все-таки я была цела.
Больше никогда не пожалуюсь на свой живот или целлюлит на бедрах!
Дамиан молчал. Он оставался позади, вне поля зрения, донимая меня этим чертовым звуком.
Хрум, хрум, хрум.
Дрожа всем телом, я еле сдерживала всхлипы.
Похититель вел неспешную игру: я была всецело в его власти и не знала, чего ждать.
Я дернулась, когда он подвинул к кровати табуретку. На ней стояла пластиковая бутылка, полная воды, и миска с чем-то вроде тушеного мяса; рядом лежал кусок хлеба, который, похоже, оторвали от буханки – к чему нож и прочие формальности? У меня в животе заурчало. Я бы с удовольствием запустила миской в лицо мучителю, однако лютый голод взял верх. Я как будто не ела уже несколько дней. Подняв голову, я тут же откинулась на подушку: от усилий и качки перед глазами все поплыло. Я снова приподнялась – уже медленнее, опираясь на локти, – и села.
Хрум, хрум, хрум.
Что за чертов звук?!
– Я бы на твоем месте не оборачивался.
Вот как. Он не хотел попадаться мне на глаза. Собирайся он меня убить, его бы это не заботило.
Я резко обернулась. Вокруг все закружилось, поплыло, и все-таки я обернулась. Наверное, я совсем спятила, но мне захотелось увидеть его лицо. Запомнить все до малейшей черточки, чтобы упечь ублюдка за решетку – если, конечно, выберусь. Если он выстрелит – пускай. По крайней мере, будет не так обидно.
«Я тебя увидела!» – и пуля в висок, все-таки лучше, чем: «Господи, за что?» – и та же пуля в висок.
Похититель никак не отреагировал на бунт, даже не шевельнулся. Он запустил пальцы в бумажный фунтик и отправил в рот горстку чего-то съестного.
Хрум, хрум, хрум.
Козырек бейсболки скрывал его глаза, однако я знала, что мучитель внимательно за мной наблюдает. Я с ужасом поняла: он не спеша обдумывал мое наказание – и точно так же, смакуя, перекатывал во рту содержимое фунтика.
Увидев мерзавца, я возненавидела его еще больше. Я представляла его совсем другим – столь же уродливым внешне, как и внутри. Я не ожидала увидеть человека настолько заурядного. Пройди он мимо, я даже не поняла бы, что едва разминулась с исчадием ада.
Дамиан оказался моложе, чем я предполагала: старше меня, но совсем не матерый, седеющий головорез, которого я себе нарисовала. Рост – вероятно, средний, телосложение – обычное, хоть и силен как черт. Я отбивалась от него на парковке, как дикая кошка: брыкалась, молотила кулаками. Каждый дюйм его тела казался прочным как сталь. Я задумалась, не обязательное ли это требование на должность похитителя – непрошибаемость?
Он подцепил ногой табуретку и придвинул ее к себе. Вместо начищенных, пошитых на заказ туфель на нем красовались потертые, неказистые мокасины яхтсмена. В комплекте шли столь же неказистые треники и футболка. Губы мужчины насмешливо изогнулись, словно он прочитал мой презрительный взгляд, и ему это даже польстило. Говнюк наслаждался моментом.
Он разломил кусок хлеба и погрузил половинку в плошку с варевом, чтобы густая подлива хорошенько впиталась, затем откусил немного и, откинувшись на спинку стула, начал медленно жевать. Я молча наблюдала. Хлеб из кислого теста. Я узнала его по запаху. Ощутила хруст корочки и терпкий вкус мякиша, тающего во рту. Над миской вился дымок. Мой желудок сжимался от предвкушения моркови, лука и нежного мяса – предназначавшихся мне. Но не теперь. Я поняла: Дамиан наказывает меня за то, что я обернулась без разрешения. Он собрался доесть все подчистую.
