– Хорошо. – Я шагнула к переходу.
Внезапно Дамиан схватил меня за локоть.
– Держи. – Он протянул мне несколько банкнот. – Вдруг найдешь шоколадное мороженое с арахисовым маслом?
– Многовато для мороженого! – улыбнулась я, но Дамиан уже исчез за дверью клиники.
В супермаркете казалось тихо и прохладно после уличной толчеи. Из динамиков звучала песня «Demons» группы «Imagine Dragons». Я отправилась в отдел с охлажденными продуктами, шоколадного мороженого не нашла. Я разглядывала пачки с блинчиками и вдруг задумалась. Дамиан уж слишком напористо себя вел: эта клиника, мой палец, его швы. Как будто специально выискивал повод остаться одному.
– Будет лучше, если мы разделимся.
Вот мерзавец! Он меня бросил!
– Как только все уляжется, я отвезу тебя на материк.
Он даже позаботился о том, чтобы я забрала ожерелье из ракушек.
Я кинулась через дорогу, не обращая внимания на машины, две из которых чуть меня не задели. Водители сигналили и ругались, но я ничего не видела, кроме двери в клинику. Я распахнула ее и застыла. Дамиан был тут как тут – сидел на пластиковом стуле, листал журнал. У ног дожидались пакеты с покупками.
Я медленно попятилась: не хотела, чтобы он увидел мое волнение и понял, как я боюсь его потерять. Закрыв глаза, я сосчитала до пяти.
Раз, два, три, четыре, пять…
И снова.
Раз, два, три, четыре, пять…
Затем вернулась в супермаркет и немного побродила между полок, все еще чувствуя отголоски страха. Я влюбилась – отчаянно, без остатка. Раньше я внушала себе, что Дамиану не выгодно меня отпускать. Пока я с ним, у него есть рычаг воздействия, он может обменять меня на свободу, а один превратится в живую мишень. Правда же была иной: я сама хотела с ним остаться, потому что всегда считала нас единым целым. Я хотела остаться, чтобы склеить все разбитые частички его «я». Я никогда не смогла бы собрать себя воедино, пока разбит он.
Я поняла, что стою у ящика с клубникой. Сочной, огненно-алой, с ярко-зелеными хвостиками. Я вспомнила злополучный пирог, который Дамиану так и не довелось попробовать, и решила скупить все ягоды до единой. Я накормлю его клубникой, и он полюбит меня в ответ.
Отличный план!
Я ждала в супермаркете, пока магазин не закрылся на перерыв. Когда в торговом зале погас свет, я отправилась в клинику, таща пакеты с чертовой уймой клубники.
Дамиан исчез. Никто не сидел за столиком в холле.
– Врач сейчас принимает пациента? – спросила я секретаршу.
– Нет, и мы уже закрываемся. Приходите завтра.
Я поплелась на улицу, волоча сумки.
Он все-таки меня бросил. Вначале он думал заманить меня к врачу, чтобы тот догадался, кто я, и сообщил в полицию.
Похоже, это та самая девушка. У нее отрезана фаланга мизинца, а в новостях говорили, что отцу прислали кусочек ее пальца. Кошмар! Нет, похитителя с ней не было.
Когда этот план не сработал, Дамиан сам отправился в клинику. Может, ему и правда сняли швы. Может, он увидел меня у супермаркета с двумя пакетами клубники и решил, что лучше будет уйти. Ради меня. Ради нас обоих. Да, он поступил здраво. Мне оставалось найти полицейский участок и позвонить отцу. Уже завтра я могла бы вернуться в Ла-Хойю, в мою любимую комнату в два раза больше, чем домик на острове, – туда, где меня холят и лелеют.
Так сделал бы разумный человек. Я поступила иначе. Бросившись к гавани, поймала такси в надежде, что смогу догнать Дамиана. Я ехала, крепко прижимая к себе пакеты, из которых высыпались ягоды.
– Остановите! Здесь! – Увидев знакомую пристань, я швырнула водителю несколько купюр и выскочила чуть ли не на ходу.
Когда я добежала до края пирса, яхта уже отплывала из гавани.
– Дамиан! – Я встала на цыпочки на самом краю, ближе некуда, и замахала руками. – Дамиан!
Ура, он меня заметил!
Мне наконец-то представился случай доказать, что я его простила, что мои чувства стоили боли, которую я испытала. Теперь настал его черед шагнуть навстречу, принять мою заботу и позволить мне сражаться с ним бок о бок. Что бы ни случилось.
Вернись за мной, Дамиан.
И пусть я не сказала ни слова, он меня услышал. Наши взгляды встретились, и я прочитала все, что он чувствовал. На несколько небесно-голубых, застывших в вечности мгновений наши сердца, наши стремления слились воедино. А потом он отвернулся и поплыл прочь.
Я выронила дурацкую клубнику. Отпустила дурацкую надежду, которая раздулась у меня в груди, словно дурацкий воздушный шар. Я плюнула на дурацкую гордость, села на дурацкий причал и тихо, по-дурацки, заплакала.
Я глядела вслед уплывающей яхте точно так же, как Дамиан когда-то провожал глазами отцовскую машину. Только сейчас все было иначе. Без пыльной грунтовой дороги. Стоял ясный день, на небе – ни облачка. Ничто меня не заслоняло. Он меня видел, он меня слышал – и решил плыть дальше. Ведь там, где живет ненависть, нет места любви, а Дамиан до сих пор ненавидел моего отца.
– Ты не имеешь права отыгрываться на мне! – Я швырнула красную ягоду вслед яхте, которая с каждой минутой становилась все меньше и меньше.
Я хотела кинуть еще одну, но Дамиан не заслуживал клубники, поэтому я отправила ее в рот и вытерла слезы.
– Что случилось, милая? – Чья-то теплая рука похлопала меня по плечу.
Ко мне подошла пожилая женщина, одетая в длинную юбку, топ и полупрозрачное кимоно с бахромой. На пальцах у нее блестели крупные вычурные кольца.
– Яхта уплыла без меня. – Я сразу прониклась доверием к пышущей здоровьем, дородной незнакомке.
Ее светлые волосы казались почти белоснежными. Цветастые бусы и браслеты звенели и бряцали на ней при каждом движении.
– Вон та? – Женщина указала на яхту Дамиана.
Я кивнула.
– Еще не поздно, догоним. Мы с Кеном как раз собирались отплывать. Давай к нам, мы тебя подбросим.
Она привела меня к небольшой парусной яхте, пришвартованной у пирса.
– Меня зовут Джуди. А это – мой муж Кен. – Она кивнула на мужчину с широким добродушным лицом.
– Очень приятно.
Мы пожали друг другу руки. С моей стороны было невежливо не представиться, однако Джуди и Кен ничего не сказали. Я не хотела их обманывать, но и рисковать не стала: вдруг они слышали про меня в новостях?
– Милые бранятся – только тешатся, – заключил Кен, когда жена рассказала про мое затруднение.
– Я не говорила, что там ее возлюбленный! – возмутилась Джуди и повернулась ко мне: – Пожалуйста, прости моего мужа. У него от жары ум за разум заходит. В Гамильтоне не так солнечно, как здесь.
