– У тебя есть еще родня?
Девочка пожала плечами.
– Кто о тебе заботится?
– Мама, конечно. – Похоже, вопрос ее удивил.
Насколько Дамиан знал, детям до определенного возраста разрешалось жить в Вальдеморосе вместе с матерями. Оказывается, ребенка могли отпускать оттуда в школу.
– Когда твоя мама выйдет?
– Скоро.
Похоже, девочка не унывала. Понятно, почему каждый день она заглядывала в Каса Палома. Ей требовалась передышка, прежде чем вернуться во мрак и уныние тюрьмы.
– Мне пора. – Гостья убрала бумажного лебедя в карман и закинула на плечо холщовый рюкзачок.
– Ты не сказала, как тебя зовут.
– Сьерра. Меня зовут Сьерра.
⁂
Увидев девочку в следующий раз, Дамиан от удивления чуть не выронил стеклянную дверцу, которую прикручивал к шкафу.
– Что с тобой, черт возьми?
– Вши, – вздохнула она.
Ее длинная темная коса исчезла, уступив место стрижке под машинку, отчего девочка стала казаться еще меньше, чем прежде. У Дамиана защемило сердце – возможно, потому, что ее большие, оленьи глаза теперь казались просто огромными. Ребенку в Вальдеморосе не место, подумал он. Вши – меньшее из зол. Если бы Дамиан был младше, когда МамаЛу попала в тюрьму, его ждала бы та же судьба. Он мог оказаться на месте Сьерры.
– Давай придумаем что-нибудь веселое?
Девочка сбросила школьный рюкзак и уселась на табуретку, которую облюбовала в прошлый раз.
– Что будем делать?
– Ты когда-нибудь плавала на яхте?
У Сьерры загорелись глаза.
Так началась череда приключений, морских и сухопутных. Дамиан научил девочку насаживать на крючок приманку, рулить яхтой, предсказывать погоду по облакам. Сьерра попыталась хитростью заставить его решать задачки, а он специально начал отвечать неправильно, чтобы избавиться от математической повинности. Он хотел научить ее складывать бумажных лебедей, однако для этого требуется усидчивость – а как тут усидишь, когда столько всего нужно успеть: скатиться по перилам, поймать божью коровку, съесть мороженое? Поэтому лебеди у девочки получались небрежными и падали, утыкаясь клювом в стол.
Дамиан и Сьерра спорили, боролись, хохотали – два часа после школы пролетали незаметно. Прошла неделя, за ней – другая, третья. Дамиану постепенно становилось лучше. Ночами он все еще тосковал по Скай, но, когда приходила Сьерра, у него появлялся интерес к жизни.
Рафаэль сразу отметил перемены.
– Черт, да этот дом просто не узнать! – сказал он, осмотрев комнаты. – Но ты, – он хлопнул друга по плечу, – выглядишь еще лучше!
Лицо у Дамиана больше не было бледным. Он и в тюрьме поддерживал себя в форме, теперь же в нем чувствовалась уверенность человека, который наконец-то обрел дом. Дамиан не просто реставрировал особняк, он заново учился быть счастливым: сбросив все установки, привыкал смотреть на мир глазами Сьерры.
– Ты меня с ней познакомишь? – спросил Рафаэль, убирая в папку документы, которые принес показать.
– Как-нибудь в другой раз. Сегодня – Dia de Los Muertos
[53].
Праздник мертвых обычно отмечали в течение двух дней. Первый – Dia de los Angelitos
[54] – посвящался душам погибших детей, а второй – Dia de Los Muertos – усопшим взрослым. Люди вспоминали своих предков и в то же время радовались, что жизнь продолжается. Дамиан ждал этот день с нетерпением, потому что наконец-то раздобыл достойную могильную плиту для МамаЛу. Плиту изготовили на заказ за несколько недель и утром в День мертвых установили на кладбище.
– Ну как, едем? – спросил Рафаэль.
– Едем, – ответил Дамиан.
Вдоль дороги в Паса-дель-Мар теперь виднелись новые опрятные домики, шикарные особняки, отели, магазины и кафе. Во времена Эль Чарро район выглядел совсем иначе. Небольшое рыбацкое поселение, служившее целям местного наркобарона, после его смерти расцвело. Уровень преступности упал, и в городок хлынули новые жители, открылись рабочие вакансии. Из-за множества приезжих власти картеля опасались снова захватывать Паса-дель-Мар. Туристы, попавшие в перестрелку, всегда привлекали лишнее внимание. Такое дело освещалось за рубежом, а боссы предпочитали оставаться в тени. Атмосфера страха постепенно покинула сонный городок. Он превратился в уютное, приятное местечко для отпуска. Жители не знали о двух мальчишках, благодаря которым произошли перемены, – мальчишках, что уже выросли и в данный момент выходили из машины возле кафе «У Камилы».
Рафаэль выкупил и переименовал кантину «Ла Сомбра», в которой работали его родители. Местные горячо полюбили обновленный ресторанчик. Владелец периодически заглядывал в кафе – проверял, как идут дела, утверждал меню, решал насущные вопросы. Кантина теперь занимала здание вдвое больше прежнего, с высокими потолками, оформленное в бело-голубых и зеленовато-желтых тонах. Кафе окружал утопающий в зелени дворик. Меню обновилось. По выходным здесь играл оркестр. Посетители приходили послушать аккордеоны и гитары под кружечку ледяного cervezas
[55]. Официанты приносили горячие тако с мясом, сыром и халапеньо и морские гребешки на шпажках под тыквенным соусом.
В День мертвых кафе было закрыто, но Рафаэль принес букетик cempasuchil – диких бархатцев – туда, где погибли его родители. Дамиан вспомнил, как МамаЛу рассказывала ему о празднике. Она верила, что в этот день усопшие навещают свои семьи, живые воссоединяются с мертвыми, пусть даже на короткое время. Яркие, ароматные бархатцы указывали духам путь к близким. Дамиан и Рафаэль молча стояли в пустом зале, вспоминая, как Хуан Пабло и Камила когда-то отплясывали здесь под трескучие звуки радио.
Выйдя на улицу, друзья влились в поток людей, направлявшихся на кладбище. Вдоль обочин белели бумажные черепа, с веток свисали разноцветные гирлянды и пластмассовые скелетики, танцующие на ветру. В воде дрожали отражения фонариков, которыми рыбаки украшали лодки.
Статуя Архангела Михаила у входа в церковь мягко лучилась в вечернем свете. На кладбище семьи расстилали покрывала, рассаживались у могил своих близких и выкладывали еду, которую те когда-то любили: фрукты, орехи, мясо индейки под соусом моле, тортильи и специально испеченные хлебцы – pan de muerto. Кто-то украшал надгробия, сооружая ofrendas – декоративные алтари со свечами, благовониями, букетами бархатцев, сахарными черепами и ярко-красными, похожими на петушиные гребни целозиями
[56]. Для angelitos родственники оставляли на могилах игрушки, чашки с какао и конфеты, а взрослым духам приносили сигареты, стопки текилы и мескаля. Посетители ели, пили, играли в карты. Кто-то тихо предавался воспоминаниям.
