– Сделай мне бумажный зуб. – Я кисло улыбнулась, глядя в зеркало.
Растянувшись на кровати, Эстебан вертел в руках лист бумаги – размышлял, как бы сложить из него жирафа.
– Хочешь спрятать дырку между зубами?
Кивнув, я вновь уставилась на свое отражение.
– Он все равно найдет, к чему прицепиться, güerita. – Эстебан частенько называл меня «блондиночкой» по-испански. – К тому же, как мы этот зуб прикрепим?
– Ты, главное, вырежи, а я приклею скотчем. – Открыв рот, я указала, куда.
Тут распахнулась дверь, и мы с Эстебаном подпрыгнули. Вошла разгневанная МамаЛу.
– Эстебан! Ты почему не в школе?
Получив подзатыльник, он взвыл:
– Уже бегу!
МамаЛу, бывало, отвешивала сыну затрещины, когда тот ее огорчал, – несильные, будто отмахивалась от назойливой мухи. Эстебану частенько попадало, потому что он частенько бедокурил. Оставив недоделанного жирафа на подоконнике, он вылез из окна, спустился по дереву во двор и был таков. МамаЛу задвинула шторы.
– Сколько раз я говорила: не впускай его! Вот узнает сеньор Седжвик…
– Не узнает, – перебила я.
– Не в нем дело, cielito lindo. – Няня начала расчесывать мне волосы. – Вы с Эстебаном… – Она покачала головой. – Наплачусь я из-за вас.
– А сделай мне прическу, как у тебя?
Волосы у няни были темными и густыми; она заплетала их в косы, а затем собирала в узел-кренделек. Эта корзинка из кос так напоминала маленький гамак, что хотелось в нее забраться.
– Старушечья прическа, – ответила МамаЛу и все-таки заплела мне две косички по бокам головы, связав их резинкой на затылке, а основную массу светлых волос оставила свободно ниспадать на плечи.
– Красавица! – Она вынула крохотный алый цветочек из своей прически, чтобы дополнить мою.
– Гидиот сказал, что только ведьмы ходят с дырками между зубов.
– Не Гидиот, а Гидеон, – поправила МамаЛу. – Когда Бог тебя создал, Скай, он оставил щелочку между зубами, чтобы сквозь нее настоящая любовь нашла дорогу к твоему сердцу.
У няни имелись истории на все случаи жизни.
– А как тогда папа Эстебана нашел дорогу к твоему сердцу? – спросила я. – У тебя-то зубы ровные.
Отец Эстебана был отважным моряком-рыболовом. Он погиб во время шторма, когда МамаЛу ждала ребенка. Она нам все-все рассказала о его приключениях: о чародеях, русалках, морских чудищах.
– Быть может, он так и не нашел дорогу к моему сердцу, – улыбнулась няня и легонько щелкнула меня по носу. – А теперь – бегом на урок! Мисс Эдмондс уже пришла.
– А Гидиот? Он тоже здесь?
Няня оставила вопрос без ответа.
Захватив портфель, я спустилась в столовую. Ребята уже расселись за обеденным столом. Пустовало лишь одно место – рядом с Гидиотом, потому что никто не хотел с ним сидеть.
– Отлично, все в сборе, – сказала мисс Эдмондс. – Начнем?
Не успела я открыть учебник, как Гидиот под столом наступил мне на ногу. Я поморщилась.
– Все хорошо, Скай? – спросила учительница.
Я кивнула, выдавив улыбку. Ябедничать не хотелось, так что вечерок меня ждал не из легких.
Мисс Эдмондс приезжала к нам из города трижды в неделю. Наше поместье – Каса Палома – мама получила в подарок на свадьбу от своего отца. Это был шикарный особняк в испанском стиле на окраине рыбацкого городка Паса-дель-Мар. Местные отправляли детей в маленькую городскую школу, а приезжие и семьи побогаче предпочитали частное обучение, и уроки проходили у нас – в самом большом доме в округе.
Учительница рассказывала нам про эрозию почв, оползни и землетрясения, и тут Гидиот дернул меня за волосы так сильно, что красный цветочек, который вплела МамаЛу, упал на пол. Я часто заморгала, сглатывая слезы, и уставилась на диаграммы в учебнике. Как же хотелось, чтобы Гидиот провалился в тектонический разлом – прямиком в раскаленное ядро!
– Ой! – вскрикнул Гидиот, потирая коленку.
– В чем дело? – спросила мисс Эдмондс.
– Что-то меня ужалило!
Пожав плечами, учительница продолжила урок. Обычное дело: жучки водились повсюду.
– Ай! – Снова подпрыгнул Гидеон. – Там кто-то есть! Честное слово!
Мисс Эдмондс заглянула под стол.
– Кого-нибудь еще кусают?
Все помотали головами.
Мое внимание привлек буфет за спиной у мисс Эдмондс – большой, старинный, с резными дверцами. Решетчатый узор выглядел декоративным, но, как мы с Эстебаном выяснили, через отверстия можно было подсматривать за происходящим в столовой.
Я хихикнула, догадавшись, что Эстебан тайком пробрался в дом. Он терпеть не мог свою школу, поэтому частенько прятался в буфете, когда приходила мисс Эдмондс, а потом рассказывал матери о том, что якобы узнал на своих уроках.
Эстебан просунул пальцы сквозь решетку и едва заметно мне помахал. А затем из отверстия показалась соломинка – или хитрое бумажное устройство? Спустя мгновение Гидиот уже скакал вокруг стола на одной ноге, держась за лодыжку.
– Ой-ой-ой!
– Гидеон! – возмутилась мисс Эдмондс. – Ты всех отвлекаешь! Посиди-ка в коридоре до конца урока.
Когда Гидиот выходил, я заметила у него на икрах маленькие красные точки. Под столом валялись апельсиновые косточки: вот чем стрелял через соломинку Эстебан. Выглянув из укрытия, он показал мне большой палец.
⁂
Я рассмеялась, вспоминая, как из старинного буфета высунулась ладонь с оттопыренным большим пальцем. И тут в замке скрипнул ключ.
Вернулся Дамиан, на сей раз без подноса.
– Состряпаешь обед сама, – буркнул он.
Я покорно пошла следом – в помещение в форме буквы «С», служившее кухней. Интерьер был выполнен из тика и красного дерева. Часть столешницы выдвигалась на манер барной стойки, к ней придвинуты стулья. Я огляделась: раковина, холодильник, плита с двумя конфорками, микроволновая печь и шкафчики – похоже, запертые. На стойке лежали несколько картофелин, разделочная доска и здоровенный мясницкий нож.
– Почисть картошку и нарежь кубиками, – велел Дамиан.
Он позволит мне взять в руки нож? Рисковый парень.
– Хорошо. – Я бы с радостью искромсала на кусочки его самого.
Я начала мыть картошку. Голова по-прежнему болела, а ноги подкашивались, так что пришлось на мгновение ухватиться за раковину. Я прикрыла глаза, и вдруг Дамиан схватил меня за левую руку, с силой прижал ее к разделочной доске и… ХРЯСЬ!
