– Я понимаю, как вы расстроены, миссис Барнс, – произнес Сэм, – но нам очень важно поговорить с Дэниелом…
– Нет! – Мелинда ожесточенно замотала головой.
– Он единственный очевидец.
– Нет! – повторила женщина, опустила взгляд на столешницу и принялась грызть ноготь на указательном пальце, медленно качая головой. – Нет. Я не хочу, чтобы он снова проходил через это. Снова пережил то, что случилось с его отцом. Вы представляете такой ужас? Чтобы десятилетний мальчик увидел… увидел своего папу…
Сэм подождал, пока она возьмет себя в руки, и попытался еще раз:
– Мэм, что бы это ни было, что бы ни убило вашего мужа, мы не думаем, что это несчастный случай. И мы уверены, что подобные происшествия будут продолжаться, пока мы не выясним, что их вызывает, и не остановим это. – Сэм помолчал и продолжил мягко, но настойчиво: – Как жена и мать, вы ведь не хотите, чтобы такое случилось с другой семьей, еще с каким-нибудь мальчиком или девочкой?
Мелинда все так же покачивала головой:
– Нет, разумеется, нет.
Наконец, она подняла влажные от еще не пролитых слез глаза на Сэма:
– Но как мать, я не могу вовлекать в это своего сына.
– Все хорошо, мам, – донесся тихий голос от дверного проема.
– Дэниел? – Мелинда снова поспешно вытерла глаза, выскочила из-за стола и положила ладони сыну на плечи. – Ты ведь лег спать в гостевой комнате. Что ты тут делаешь?
– Не мог уснуть из-за шума, – ответил мальчик. – А потом услышал, как вы разговариваете.
– Они уже уходят. – Женщина оглянулась. – Так ведь?
Сэм посмотрел на Дина, брат кивнул, и Винчестеры поднялись.
– Вы сказали, что можете остановить это? – Дэниел Барнс выглянул из-за спины матери. – Правда?
Ребенок напомнил Дину Бена.
– Да, – ответил он. – Правда.
– Тогда я хочу помочь.
– Дэниел, не надо… – начала Мелинда.
– Я хочу, – уперся Дэниел. – Ради папы.
Женщина всхлипнула и снова прикрыла рот рукой.
– Папа хотел бы, чтобы я был храбрым.
– Да. Да, он хотел бы.
– Тогда я расскажу.
Мальчик занял место мамы, Винчестеры снова сели, а Мелинда налила всем воды. Дин почувствовал, что ей надо было чем-то занять руки, иначе она предпочла бы обнять сына и не отпускать, пока они не уйдут. Быстро переглянувшись с братом и получив утвердительный кивок, Дин начал:
– Расскажи, что случилось, Дэниел.
Мальчик сделал глоток воды и обхватил стакан обеими руками:
– Ветки меня напугали. Они выглядели, как руки с длинными заостренными пальцами. По стенам и потолку перемещались жуткие тени. Я пытался заснуть, а ветки стучали в окно. Я боялся, что они захотят схватить меня, но твердил про себя «это просто ветер и тени» и что нечего бояться, и заснул. – Он снова хлебнул из стакана. – И мне приснился страшный сон про дерево.
– Кошмар, – сказал Дин. – Жутко было, наверное.
Дэниел кивнул:
– В моем кошмаре дерево было злое. Оно хотело убить меня, и его ветки были как руки и пальцы. Они пытались схватить меня. Тянулись через окно.
– Во сне, – уточнил Сэм.
– Да. А потом разбилось окно.
– Во сне? – спросил Дин.
– Нет, по правде. На самом деле разбилось. И от этого я проснулся. – Он тяжело вздохнул. – Как будто мой страшный сон ожил.
Сэм и Дин обменялись многозначительными взглядами, но не стали прерывать рассказ.
– Что было дальше?
– Я перепугался, – продолжал Дэниел. – Позвал маму, но пришел папа. Он вроде как рассердился, но я рассказал ему про окно. И тогда мы обнаружили, что не можем включить свет.
– Электричество отключали? – уточнил Сэм у Мелинды.
– Ненадолго.
– Он… папа… стоял возле окна. Попросил меня зажечь лампу, но она не включилась. А потом произошло это все. Ветер сильно подул, и ветка пробила стекло…
– Дэниел? – Женщина обошла кухонную столешницу и направилась к сыну.
– Все нормально. – Мальчик выпил еще воды. – Ветка пронзила папу. Насквозь, вот здесь, – он постучал по груди. – Как будто специально. Как рыцарю в бою.
Сэм угрюмо кивнул.
«Бедняге всего десять лет, черт побери», – подумал Дин.
– А потом дерево повело себя так же, как в моем страшном сне.
– В смысле? – подался вперед Дин.
– Оно двигалось. Целиком. – Дэниел развел руки в стороны и поднял их. – Поднялось само. И приподняло папу над полом.
– О Господи, – прошептала Мелинда. – Дэниел…
– Папа был еще жив…
По его сдавленному голосу Дин понял, что паренек едва сдерживает слезы, ради своего старика пытается не расплакаться.
– И дерево… дерево заставило его… танцевать передо мной.
– Боже, – прошептал Дин.
Мелинда, наконец, подбежала к сыну, упала на колени и обняла его, уткнувшись лицом ему в грудь.
– Господи… Господи… – тихонько причитала она.
– Ветка раскачивала его взад-вперед, – бормотал Дэниел, из его глаз уже катились слезы. – Как марионетку.
– Ох, золотце, хватит… – прошептала женщина. – Пожалуйста, замолчи! О, Господи…
– Думаю, оно хотело напугать меня перед уходом. – Дэниел положил ладонь на мамин затылок, успокаивая ее. – А потом дерево… стряхнуло его с ветки… и папина кровь брызнула на стекло… и он упал на пол, и я понял, что он… – Мальчик шмыгнул носом и утерся рукавом. – Прямо как в моем страшном сне, – повторил он. – Злое дерево.
Глава 19
Сэм и Дин молча прошли мимо рабочих, которые за это время значительно продвинулись в уничтожении кровожадного дерева. Сэм почти жалел, что информацию пришлось добыть из уст Дэниела Барнса, – только ради его матери не стоило бы делать этого. Кажется, рассказ про происшествие стал для парнишки чуть ли не катарсисом: до тех пор он держал все в себе. Теперь его маме, и так опустошенной событием, придется принять совершенно новую ужасную правду о смерти мужа. Интересно, сможет ли Мелинда Барнс поверить, что дерево намеренно убило ее мужа, или просто убедит себя, что Дэниел ошибся, что его версия событий порождена и без того буйным воображением?
Сэм уселся в «Импалу» и уставился неподвижным взглядом в ветровое стекло. Дин плюхнулся за руль и помедлил, прежде чем вставить ключ в зажигание.
– Бедняга. Ему, наверное, теперь до конца жизни будут кошмары сниться.
– Кошмары, – повторил Сэм. – Его мать даже не подозревала.
– А откуда ей было знать? Обычно ты просыпаешься и вырываешься из сна. А тут ребенок просыпается, и его кошмар вместе с ним.
