– А что рапторы? И провал. И зомби-нацисты?
– Он же сказал, что кошмары повторяются, – ответил Сэм. – Мы просмотрели передачи только за одну неделю. Может, фильмы про все остальное показывали две недели назад. Или… может, и нет. Не знаю.
Выйти из здания оказалось намного легче, чем попасть внутрь. Охранник едва поднял на Винчестеров глаза, когда они пересекли фойе и вышли на улицу. Около машины Сэм остановился и взглянул на брата поверх крыши «Импалы»:
– У меня идея.
– Весь внимание, Сэмми.
– Предположим, что Ольга Кучарски – нулевой пациент
[49].
– Допустим.
– Самое значительное событие в ее жизни – смерть внука, – продолжал Сэм. – А двое людей, которые находились рядом с ним в момент смерти, убиты машиной.
– Правильно. Все ниточки опять ведут к ней?
Сэм мотнул головой:
– Не напрямую. Но что-то послужило причиной. Что-то, связанное с аварией. Я что-то упускаю.
– Похоже, предстоит расследование.
– Я позвоню Бобби. Пускай про кошмары поищет.
– Хорошо.
– Потом ты отвезешь меня к «Фремонт Леджер». В интернете материалов маловато. Хочу посмотреть статьи в хранилище касательно автокатастрофы.
– Осторожнее с тем репортером… Нэшем, – предостерег Дин. – Только наших фоток по всей газете и не хватало.
– Точно.
– А пока ты будешь в редакции, мне надо кое-что проверить.
– Что именно?
– Последнего выжившего, – ответил Дин. – Люси Куинн. Насколько я понимаю, у нее на спине висит здоровенная мишень.
Глава 22
– Я удивлена, что вы пригласили меня сюда.
– А я удивлен, что вы пришли, – улыбнулся Дин.
– Это фирменное для ранних пташек? – Софи Бессетт бросила беглый взгляд на ламинированное меню кафе «У Си Джея», которое она сдернула с проволочной подставки рядом с со стопкой салфеток.
– Я пропустил обед, – сказал Дин.
– А разве агентам ФБР не выдают деньги на служебные расходы?
– Вы же знаете, каково сейчас. Сокращение бюджета, – объяснил Дин. – И потом, я не уверен, по делу я тут или ради удовольствия.
– О, – отозвалась Софи. – Определенно по делу.
– Жаль. Но тут замечательные чизбургеры.
– Я слышала, – сказала Софи. – И пока сумела противостоять соблазну.
– Мы все еще про чизбургеры говорим?
Она обаятельно улыбнулась:
– Все еще. Да.
– Ясно.
– Я так полагаю, кризис еще не миновал?
– К сожалению, нет.
Люси Куинн, в фирменном темно-синем с красными пуговицами жилете закусочной, подошла к их кабинке и поставила на стол два стакана воды.
– И снова здравствуйте, агент ДеЯнг. Выбрали что-нибудь?
Софи откашлялась:
– Салаты у вас подают?
– Салат по-домашнему. – Люси слегка пожала плечами. – Обыкновенный. Ничего сверхъестественного.
– Пойдет. И к нему приправу из уксуса и оливкового масла.
– Чизбургер с картошкой, – заказал Дин. – Леди даже не догадывается, что теряет.
Люси улыбнулась и, достав из кармана жилета блокнот и ручку, быстро записала заказ.
– Закуски? – Когда Дин и Софи отказались, она сказала: – Хорошо. Все будет готово через несколько минут. Или салат прямо сейчас принести?
– Все вместе, – ответила Софи.
Когда девушка отошла, Дин осведомился:
– Не кажется знакомой?
– Кажется. Насколько я знаю, она дочь шефа полиции.
– Вы ее знаете только поэтому?
– Да. – Софи посмотрела на него с подозрением. – Вы к чему ведете?
Дин полез во внутренний карман пиджака и достал список имен, который составил, пока ждал прихода Софи. Он развернул бумажку и, положив ее на стол, разгладил сгибы и развернул так, чтобы женщина могла прочесть имена.
– Это список подозреваемых в терроризме? – заинтересовалась она.
– Нет. В смысле, скорее всего, нет.
– А что тогда?
– Слушайте, я знаю, как вы беспокоитесь о конфиденциальности пациентов, но я хочу, чтобы вы прочитали этот список и сказали, есть ли в нем знакомые имена.
– Не скажу, что мне нравится эта идея.
– Читайте список, – велел Дин. – Если вы не знаете ни одного из них, ничего страшного.
– А если знаю?
– Я могу достать судебный ордер. Но давайте обойдемся без крайностей.
Она вздохнула:
– Вы понимаете, что я лично никого не лечу? Да половина этих людей может оказаться пациентами, а я буду в полном неведении.
– Верится с трудом.
– Верьте во что хотите. – Но Софи изучила имена, ведя указательным пальцем с идеальным маникюром сверху вниз так медленно, что было ясно, что она искренне пытается их вспомнить.
Дин пристально наблюдал за ней, ожидая увидеть предательскую заминку, но каждому пункту уделялось совершенно равное время.
– Нет, – в конце концов отрезала Софи. – Ни одного знакомого имени.
– Что ж, стоило попытаться.
– Кто они?
– Очевидцы и пострадавшие, – сказал Дин.
В этот список он не включил только Люси Куинн: хотел увидеть, как Софи отреагирует, увидев ее лично. Но из ее реакции – а точнее, отсутствия реакции – не удалось вынести ничего полезного. Когда Люси принесла тарелки с едой и ушла, Дин проговорил:
– Кажется, я тут все-таки ради удовольствия.
– Мечтайте, – отозвалась Софи, но дружелюбно улыбнулась и занялась салатом.
Надеясь, что Сэму больше повезет с газетами, Дин с аппетитом впился зубами в чизбургер. «Она и вправду не знает, что теряет», – подумал он. И все еще имел в виду исключительно чизбургеры.
* * *
Хранилище «Фремонт Леджер», как можно было предвидеть, располагалось в подвале офисного здания. Служащий помог Сэму найти выпуски газеты годичной давности, переведенные в микрофиши
[50]. Сэм начал просмотр материалов за две недели до аварии на случай, если ей предшествовало что-то необычное, но ни в одной статье не упоминались ни мальчик, ни его бабушка. События самой аварии освещались минимально: полицейские заметки и только. Но в последующие дни появились более подробные статьи, некоторые содержали фотографии Ольги Кучарски с внуком. И снова, глядя на снимки, Сэм подивился, какой слабой и болезненной выглядела женщина, с которой он разговаривал пару часов назад. На этих фотографиях она бы запросто сошла за собственную дочь. Сочувствующий репортер расспрашивал ее после аварии о Теодоре, и она называла внука «хорошим польским мальчиком» не единожды. В статье говорилось о том, как она гордится своим польским происхождением, и о том, как ее муж умер от болезни до переезда в Соединенные Штаты. Фотографии места аварии показывали разбитый «Чарджер», который буквально сложился в гармошку. Сэм покачал головой: странно, что остальные трое подростков вообще умудрились выжить. Остальные заметки посвящались вождению в нетрезвом виде и употреблению алкоголя несовершеннолетними, перетекая в разряд публицистики. Теодор стал сказочкой-пугалкой для городской молодежи, а меньше чем через две недели аварию в прессе освещать перестали. Сэм просмотрел микрофиши на месяц вперед и не нашел больше ничего ни про Ольгу Кучарски, ни про ее внука. Как будто Теодора Кучарски вычеркнули из общественного сознания.
