«Это было не чересчур, это было просто невозможно», – говорит Рошон, явно раздраженный воспоминанием. Так, она хотела, чтобы стены были перекрашены и просохли к моменту возвращения четы Обама с инаугурационного парада. «И приходилось убеждать, что нет, нельзя менять панно на этой стене до тех пор, пока президент Буш не выедет из дома».
Президентским семьям не разрешается вносить изменения на исторических цокольном и государственном этажах, но после своего переезда в резиденцию они могут делать разнообразные усовершенствования на жилых, втором и третьем. В комнате Малии даже надстроили стену, поскольку окно выходило прямо на тропинку, а подростку хотелось большей приватности. Однако любые подобные изменения откладываются до момента, когда лимузин с выезжающей президентской семьей скроется за воротами резиденции.
У главного кондитера Ролана Менье был большой опыт в гостиничной отрасли – в частности, он работал в лондонском Savoy Hotel и в Homestead в Аллеганских горах штата Виргиния. Он приобрел репутацию человека, моментально ориентирующегося в предпочтениях президента. Он не стал слушать политических советников Обамы, хором утверждавших, что знают, какую еду любит президент, и вместо этого потихоньку переговорил с членами президентской семьи, когда те посещали Белый дом.
Один из помощников Буша-мл. велел Менье не заморачиваться с изысканными именинными тортами. «Вместо этого, – сказал он, – просто делайте ангельский бисквит с клубникой». «Я никогда не готовлю ангельские бисквиты с клубничками посередине! – сказал громогласный розовощекий француз Менье. – Убедившись в способностях их повара, они забудут, что ели раньше».
* * *
После избрания нового президента Америка устремляет свой взор в будущее. Однако жизнь работников резиденции продолжает идти своим чередом. Официальный фотограф Белого дома при президенте Форде и близкий друг его семьи Дэвид Хьюм Кеннерли говорит, что работать в Белом доме – все равно что работать на съемочной площадке фильма: «Когда этот фильм завершен, ты переходишь на следующую».
Постоянная смена президентских семей не всегда дается персоналу резиденции легко. День инаугурации кажется им первым днем на новом месте: они пока не знают, чего им ожидать от работы на самую могущественную семью в мире. Обнаружит ли первая леди, намного чаще контактирующая с персоналом, чем президент, какие-то изъяны в еде, цветочных композициях или в заправке постелей? «В голове крутятся тысячи подобных вещей, – признается Скэнлан. – А вдруг она позвонит и скажет: «Это ужасно!»? Они же могут делать все, что захотят!»
Шеф-повара Уолтера Шайба принимала на работу Хиллари Клинтон, а уволила Лора Буш. Для него переход к Бушам оказался болезненным. Он проработал с Клинтонами почти на протяжении обоих президентских сроков и готовил им блюда высокой американской кухни, но не имел ни малейшего представления о том, чего могут хотеть Буши. Почти в одночасье ему пришлось перестраиваться со слоеных овощей с лемонграссом и красным карри на смесь орешков с бисквитами по-мексикански и сэндвичи с беконом и помидорами. (Президент Клинтон отводил душу, потребляя нездоровую еду в поездках, вдали от бдительного ока первой леди, настоявшей, чтобы в меню семейных ужинов указывали калорийность блюд.)
«Это единственный случай в моей жизни, когда я ощутил собственную профнепригодность. Все на своих местах, кастрюли и сковороды те же, холодильник тот же, плиты те же, а что делать – непонятно. Нужно было полностью переучиваться буквально за один вечер».
Менье называет прощание с отъезжающей семьей «почти что похоронами».
Покидать комфортную среду Белого дома бывает непросто и президентским семьям. Президент Джордж Буш‑ст. прослезился при виде собравшегося попрощаться с ним персонала. Он лишился дара речи. «Мы были слишком переполнены эмоциями, чтобы сказать, что чувствуем, но я думаю, что они поняли, какую глубокую симпатию мы к ним питали», – вспоминала Барбара Буш. Перед отъездом на Капитолийский холм она пробежалась через Красный и Голубой залы, чтобы лично обнять на прощание всех буфетчиков. «Дальше было уже легче. Самое трудное для меня закончилось».
Сколько бы президенты и первые леди ни рассказывали о том, как мечтают вернуться к частной жизни, переходить к ней трудно. Когда Рейганы прощались с персоналом резиденции в Парадной столовой, президент пошутил: «Знаете, с отъездом из Белого дома возникает одна проблема: вот проснусь я завтра утром, а как мне свет включить? Я этого восемь лет не делал. Все эти годы за меня это делали вы. Как выключатель-то работает? Я уже не знаю». (Нэнси Рейган рассказывала, что ее супругу очень нравилась роскошь резиденции, которую он называл восьмизвездочным отелем. Она была согласна с этим. «Каждый вечер, пока я принимала ванну, появлялась одна из горничных, чтобы унести мою одежду в стирку и химчистку. Постель всегда была расстелена. Спустя пять минут после того, как Ронни возвращался домой и вешал костюм в шкаф, его уносили, чтобы почистить и выгладить».)
В своих мемуарах Барбара Буш приводит редкий пример того, насколько оторванной от реальной действительности становится семья после многих лет обслуживания поварами, горничными и буфетчиками. Буши находились на государственной службе несколько десятилетий, и все знали, что они не привыкли ходить в магазин за продуктами. (Во время избирательной кампании 1992 года над Бушем потешались после того, как он изумился сканеру в супермаркете.) Барбара Буш пишет, что вскоре после ухода с президентского поста ее супруг предпринял первую в своей жизни поездку в торговый центр Sam’s Club и купил к ужину «самую большую в мире банку томатного соуса и немного спагетти».
Он сел смотреть вечерние новости, а бывшая первая леди начала готовить. Самую большую в мире банку соуса она случайно уронила, и осколки разлетелись по всему полу кухни. Меню ужина погибло, и они стали лихорадочно искать альтернативу. «Тем вечером мы с Джорджем сделали удивительное открытие: оказывается, можно заказать на дом пиццу!»
Бывают и забавные прощания. Младшая дочь Линдона Джонсона Люси, которой сейчас шестьдесят семь, училась на курсах медсестер. В течение нескольких месяцев нужный ей для учебы кошачий эмбрион хранился в банке из-под арахисовой пасты в холодильнике Солярия на третьем этаже Белого дома. В день ее отъезда горничная по имени Клара, с которой они были особенно близки, вручила ей банку со словами: «Вот то единственное, что есть хорошего в вашем отъезде». Они обнялись и «от души всплакнули».
«Я понимала, что такое не повторится, – говорит Люси, – что как только я уеду, она с той же энергичностью, почтительностью и тактом будет стараться, чтобы девочки Никсонов чувствовали себя как дома, так же как это было со мной. Преданность прислуги Белому дому и президенту с семьей, которые там живут, заставляет человека гордиться тем, что он – американец».
Трафс Брайант, крайне скептически отнесшийся к появлению Джонсона в резиденции, очень расстраивался, когда Джонсоны уезжали обратно в Техас в 1969 году. «Вот и все. Действительно все. Смена начальства. Но не просто смена начальства. Как будто мне сказали, что я больше никогда не увижу одного из членов моей семьи, – писал он в своих мемуарах. – Я знал президента Джонсона, и для меня он был ближе брата. А теперь если мы снова встретимся, то уже как едва знакомые друг с другом люди. Я почувствовал себя потерянным. А потом – свободным, когда сообразил, что мне уже не придется сносить его грубости».
