Лимерик говорит, что горничные придерживались того же правила, что и буфетчики: видеть не видели, слышать не слышали. Они не заговаривают с членами президентской семьи или гостями первыми и никогда не обращаются к ним с личными просьбами.
Время от времени горничным приходится закрывать глаза на ненадлежащее поведение детей президентской семьи, в том числе и на отдельные случаи подросткового пьянства. Как правило, работники резиденции сочувствуют детям, растущим в Белом доме в условиях крайне ограниченного личного пространства. «Я и сама была не ангел, когда мне было двадцать, – говорит Лимерик, соотнося себя с некоторыми из президентских детей. – Им нужны вечеринки, они хотят, чтобы у них гостили друзья, так что все это у нас на глазах». Кроме того, большинство работников считают, что подросткам лучше выпивать на территории резиденции, чем за ее пределами, где это может быть небезопасно и для них самих, и для репутации их родителей.
Сьюзан Форд, переехавшая в резиденцию подростком, вспоминает, что обслуживающий персонал «мягко намекал» ей, если она вела себя неправильно. Но, как она говорит, их увещевания не имели той же силы, что замечания родителей. На некоторые проделки, вроде запуска фейерверков с территории Белого дома в День независимости (что запрещено делать в Вашингтоне), они с друзьями решались, понимая, что это сойдет им с рук: «Ну кого пустят в Белый дом нас арестовывать?» Форд говорит, что в резиденции подростку не составляло труда найти выпивку: например, холодильник в Солярии был забит пивом и колой для гостей. «И какой же подросток откажется от пива, которое стоит – только руку протяни?»
Трое совершеннолетних сыновей президента Картера были очень частыми гостями резиденции. Флорист Ронн Пэйн, начинавший в Белом доме при Никсоне и уволившийся при Клинтоне, говорит, что ему приходилось не только обновлять букеты в их комнатах на третьем этаже. «Я регулярно выносил оттуда бульбуляторы», – говорит он. (Факт беззастенчивого употребления марихуаны в президентской резиденции подтвердил еще один сотрудник обслуживающего персонала, пожелавший остаться неназванным.) Если бы у кого-то из сыновей Картера обнаружили наркотики на улице, последовал бы немедленный арест, но в Белом доме они могли употреблять их без всяких опасений.
Мать президента Картера Лилиан и его младший брат Билли тоже прочно обосновались в Белом доме. Это были колоритные персонажи: Лилиан, которой в то время было за восемьдесят, была известна пристрастием к бурбону, а Билли оказался замешан в нескольких скандалах, пришедшихся на период президентства брата. Президент велел обслуживающему персоналу не подпускать его мать к алкоголю, поэтому она отправляла кого-то из буфетчиков в винный магазин на Коннектикут-авеню за бутылкой виски «Джек Дэниелс». Работники резиденции прозвали брата Картера «Билли-пиво» в честь горячо любимого им напитка и всеми силами старались «не выпускать его на улицу» в пьяном виде. «Когда было понятно, что кто-то из близких президента серьезно напился, этого человека не выпускали никуда», – говорит швейцар Херман Томпсон.
Однажды во время администрации Джорджа Буша – мл. президент с женой уехали на День независимости в Кэмп-Дэвид, оставив дочерей одних в Белом доме. К тому моменту Дженна и Барбара уже достигли возраста, в котором употребление алкоголя разрешается законом.
«Дженне и Барбаре разрешили устроить вечеринку для друзей на втором этаже. Мы убрали всю мебель из Желтого овального кабинета, и они в нем всю ночь напролет танцевали, – с улыбкой вспоминает Лимерик. – Мы закрыли Линкольновскую и Королевскую спальни, куда им было нельзя, но зато они могли заходить в любые другие помещения. Так что они от души повеселились, а утром мы организовали для них бранч. Некоторые не спали ночь, некоторые были слегка с похмелья, но все равно это было лучше, чем если бы они оказались в городе».
Персоналу резиденции часто приходится выручать членов президентской семьи из неловких ситуаций, чреватых повышенным вниманием общественности. Швейцар Скип Аллен вспоминает, как ему позвонили из дежурки Секретной службы, когда снайпер на крыше Белого дома увидел нечто необычное. Дочери Буша устроили в Солярии очередную вечеринку, которая перетекла на ступени подъезда и крышу, как часто бывало в хорошую погоду. Судя по всему, один из гостей подначил другого дотронуться до флагштока на крыше здания. «Это небезопасно даже при свете дня. Там есть масса возможностей споткнуться, – говорит Аллен. – Есть только один узкий проход через крышу, а прожектора, освещающие флаг, ослепят любого, кто не привык туда подниматься».
Снайперы решили, что неловкую и опасную ситуацию лучше разрешить кому-то из обслуживающего персонала. К моменту, когда Аллен вышел на крышу, подвыпивший тусовщик уже спускался с нее.
Аллен не сказал ни слова.
* * *
Билл и Хиллари Клинтон с трудом проникались доверием к персоналу дома, из-за которого малейший просочившийся слух может стать сенсацией национального масштаба. Они поменяли телефонную систему Белого дома именно потому, что не хотели, чтобы кто-то мог слушать их личные разговоры. Это огорчило швейцаров, в распоряжении которых была проверенная временем система распределения телефонных звонков.
Когда входящий звонок предназначался члену президентской семьи, оператор коммутатора резиденции переводил его на телефонную диспетчерскую швейцарской. «Например, если звонили первой леди, нажималась выделенная ей кнопка и раздавался кодовый звонок, услыхав который она могла снять трубку любого находящегося поблизости телефона, после чего коммутатор переводил на него звонок, – объясняет Скип Аллен. – Это появилось при Картере, когда в Белом доме жило столько народу, что для каждого существовал особый тип телефонного звонка. А теперь у президента был одиночный звонок, у первой леди сдвоенный, а у Челси – три коротких подряд».
Каждое утро президента будят внутренним телефонным звонком. Большинство президентов встают в промежутке между половиной шестого и шестью утра, поэтому на случай, если президенту что-то понадобится, дежурный швейцар приступает к своим обязанностям уже в половине шестого.
Наутро после инаугурации Клинтона человека, разбудившего президента, ждал сюрприз. Клинтоны вернулись с инаугурационных балов только в два часа ночи. Предшественника Клинтона ежедневно будили в пять утра, но сейчас в ответ на свой звонок швейцар услыхал разъяренное «здесь что, и поспать нельзя?». (Президент Клинтон был известной «совой», как в свое время и президент Джонсон. Его привычки сводили персонал с ума: иногда швейцаров не распускали по домам до двух ночи.)
Как говорит Аллен, Клинтоны решили, что при существующей системе телефонной связи «слышать их разговоры могут слишком многие». Поэтому все телефоны Белого дома были объединены во внутреннюю сеть, чтобы первая леди могла позвонить президенту в кабинет напрямую, минуя коммутатор. «Это несколько снизило безопасность связи. Снять трубку в помещениях верхних этажей может кто угодно», – говорит Аллен, которого изменения явно раздражают до сих пор.
Озабоченность Клинтонов секретностью делала их отношения с персоналом «хаотичными» на протяжении всех восьми лет президентства, говорит Аллен. Но все же один работник обслуживающего персонала, флористка Уэнди Элзассер, объясняет это родительским беспокойством: «Думаю, что во многом их, если можно так сказать, отчужденность по отношению к прислуге объяснялась стремлением оберегать Челси».
