Арата с женой сразу же взялись за работу, развешивая ткань в точном соответствии с указаниями зятя президента Сарджента Шрайвера, который руководил подготовкой к похоронам по поручению Роберта Кеннеди. Арата завешивали черной тканью канделябры, окна и коридоры. С помощью убитых горем коллег они занимались этим с позднего вечера до раннего утра, когда тело президента доставили обратно в Белый дом.
«Многие считали, что это шелк, но это был обычный черный кембрик. Миссис Кеннеди хотела, чтобы все было предельно скромно, как на похоронах Линкольна. Никакой роскоши, – говорит Арата. – Я прикалывал кембрик к драпри и старался собирать его в складки, чтобы он выглядел особенным образом».
Убитый горем Престон Брюс направлял друзей и родственников, которые, все еще не в силах поверить в случившееся, прибывали, чтобы участвовать в подготовке к похоронам президента. По указанию первой леди он помог задрапировать черным первый этаж Белого дома. В Восточном зале Брюс и метрдотель Чарлз Фиклин установили на постаменте рядом с гробом президента высокие тонкие восковые свечи. С момента своего приезда в Белый дом в 2.22 пополудни 22 ноября и вплоть до въезда катафалка под Северный портик в пятом часу утра следующего дня у Брюса, по его словам, «была единственная мысль. Я должен дождаться миссис Кеннеди. Я хочу быть здесь, когда она вернется в Белый дом».
Главный швейцар Дж. Б. Уэст услышал новость дома по радио и тут же помчался на работу. В своих воспоминаниях он пишет о том, что делалось в последующие часы: он велел буфетчикам варить кофе, а горничным – подготовить все гостевые комнаты, «разные мелочные дела, но в то же время знак того, что наша работа должна продолжаться».
«Сначала нам сказали, что тело президента привезут в Белый дом ближе к десяти вечера. Ну а в десять нам позвонили и сказали, что не знают, когда это произойдет, и в итоге тело президента доставили в Белый дом примерно в 4.25 утра, – говорит Пирс со сквозящей в голосе грустью. – Мы провели на ногах всю ночь и весь следующий день».
Пирс помогал буфетчикам устраивать членов семьи Кеннеди в комнатах резиденции. В течение последующих четырех ночей он и другие швейцары ночевали на раскладушках в подвале. Это было место, где они обычно переодевались в смокинги перед государственными обедами, и там были туалет и душ, которыми они могли пользоваться по очереди.
Впервые увидев Джекки ранним утром 23 ноября, Пирс внутренне похолодел. «Когда миссис Кеннеди, Тед и Роберт направились из противоположного конца холла к лифту, я мучительно соображал, что сказать миссис Кеннеди. Наши взгляды встретились, когда она огибала угол, подходя к лифту, и между нами возникло взаимопонимание, подобного которому мне никогда не довелось испытать ни с одним человеком. Мне не нужно было ничего говорить», – вспоминал Пирс, прослезившись при упоминании ее костюма, заляпанного кровью супруга. Несчастной первой леди было всего тридцать четыре года. Возвращаясь к настроению, воцарившемуся среди персонала в тот роковой день, Пирс сказал: «Мы потеряли друга, очень близкого друга». Личный секретарь президентской четы Летиция Болдридж вспоминает, что Роберт Кеннеди поручил ей выбрать гроб. Она остановила свой выбор на не самом дорогом – ведь ему было суждено навеки остаться покрытым американским флагом.
«Сотни людей тихо бродили по этим коридорам, не говоря ни слова. Эти коридоры были такими веселыми, бурлящими энергией, шумными. Теперь же люди медленно брели, раскланивались друг с другом, а если и разговаривали, то шепотом, как будто опасаясь взрыва эмоций», – вспоминает она.
Тело президента Кеннеди вернули из Военно-морского госпиталя в Бетесде, где производили вскрытие, обратно в Белый дом. Через пятнадцать часов сотрудникам удалось договориться, чтобы гроб водрузили на тот же катафалк, который использовали на похоронах Линкольна почти сто лет назад. Представители всех четырех родов вооруженных сил подняли гроб по ступенькам Северного портика. Священник из церкви Св. Мартина произнес краткую молитву. Первая леди оставила тело мужа только после того, как задрапированный государственным флагом гроб установили в Восточном зале. В гроб она положила свое письмо мужу, пару золотых запонок – ее подарок ему, перстень-печатку президента из китового зуба и записки, которые Кэролайн и Джон-мл. написали своему убитому отцу.
Для миссис Кеннеди потеря усугублялась возродившейся душевной близостью супругов после смерти их недоношенного ребенка Патрика Бувье Кеннеди, случившейся 9 августа 1963 года, то есть менее чем за четыре месяца до убийства президента. Примерно за десять дней до преждевременного появления Патрика на свет Джекки поручила главной экономке Энн Линкольн купить в городе несколько плечиков для детской одежды. Линкольн не стала спешить выполнять просьбу, поскольку до родов оставалось еще несколько недель.
Мальчик, родившийся за пять с половиной недель до положенного срока, умер всего через два дня после появления на свет. «Комната была полностью готова, и в ту же секунду, как стало известно о смерти Патрика, мы ринулись наверх, убрали все оттуда и спрятали подальше», – вспоминает она. Они не хотели, чтобы хоть что-то напоминало президенту и первой леди об ужасной потере после их возвращения. Узнав о смерти Патрика, Дж. Б. Уэст немедленно поручил столярной мастерской избавиться от ковра, колыбельки и занавесок в бело-голубой детской. И вот теперь Джекки предстояло пережить еще одну тяжелейшую потерю.
В том году Билл Клайбер только начал работать электриком в Белом доме. Он помогал задрапировывать канделябры, и, когда вошла Джекки Кеннеди, чтобы посмотреть на тело супруга, он тихонько отошел в другую сторону зала, чтобы оставить ее в одиночестве.
«Мы умеем исчезать из виду», – говорит он. И это был тот самый момент, когда обслуживающий персонал особенно хорошо понимал потребность первой леди побыть одной.
Родные и друзья президента отдавали последние почести покойному на протяжении двадцати четырех часов. После непродолжительной субботней мессы Джекки подошла к главному швейцару Дж. Б. Уэсту и обняла его. «Бедный мистер Уэст», – прошептала она.
«Я не смог вымолвить ни слова, иначе просто не выдержал бы. Я просто стоял, поддерживая ее какое-то время», – рассказывал Уэст.
Понимая, что ей с детьми вскоре придется покинуть Белый дом, Джекки попросила отвести ее в Овальный кабинет, чтобы посмотреть на него в последний раз. К несчастью, его уже разбирали. Модели кораблей, книги и кресло-качалку президента уже вывезли. «Кажется, пора и нам», – прошептала Джекки, стараясь запечатлеть в памяти мельчайшие детали помещения.
Она прошла в находящийся неподалеку кабинет и присела на величественный стол красного дерева.
– Мои дети. Они ведь хорошие дети, да, мистер Уэст? – спросила она главного швейцара.
– Без всякого сомнения.
– Они не слишком избалованы?
– Совершенно нет.
– Мистер Уэст, давайте останемся друзьями на всю жизнь, – попросила первая леди, которой, очевидно, пришлось немало пережить всего лишь днем раньше.
Он был слишком взволнован, чтобы говорить. Он лишь кивнул в ответ. В следующий воскресный день после убийства накрытый государственным флагом гроб перевезли на конном катафалке (том же, который перевозил тела Линкольна, Рузвельта и Неизвестного солдата) в ротонду Капитолия, где он был выставлен на двадцать один час для торжественного прощания. Процессия настолько точно воспроизводила линкольновскую почти столетней давности, что в ней присутствовала даже вороная лошадь без всадника. Отдать последние почести президенту пришли двести пятьдесят тысяч человек. Государственные похороны состоялись в понедельник, 25 ноября.
