– Да нет, ничего. Но это уходит корнями в эго.
– А когда вы бросаете преступника за решётку, то делаете это только ради социального порядка? Это ровным счётом ничего не значит для вашего эго?
– Ну, я тоже грешен, – кивнул он. – Поэтому хочу сказать, что в большинстве своём мы оправдываем те ожидания, которые бывают относительно нас у окружающих. И есть веская причина, почему мало кто доверяет журналистам. У вас почти всегда есть какие-то собственные планы.
Элоиза отложила вилку и отодвинула блюдо в сторону.
– Не похоже, чтобы Эллен Моссинг была подвержена тем же предрассудкам, – сказала он, вставая. – Хотите ещё пива? Или чашечку кофе?
Шефер покачал головой.
– Эллен Моссинг? Вы с ней разговаривали?
– Да, сегодня. Я как раз ехала из Ведбека, когда появилось фото в «Инстаграме».
Шефер откинулся на спинку стула и закинул руки за голову.
– Ну неужели, чёрт побери! Я очень удивлен, что она вас приняла. Работать с Йоханнесом Моссингом было сущим кошмаром.
– В каком смысле?
– Во всех смыслах.
– Он и меня не особенно был рад видеть, могу признаться.
– Что же вы обсуждали с фру Моссинг?
– Не особенно много. Мы не так много успели сказать друг другу, когда домой пришёл Йоханнес Моссинг и попросил домработницу выпроводить меня на улицу.
Шефер кивнул.
– Да, это на него похоже.
– Отчего же он не хотел сотрудничать со следствием? Это странно. Он ведь так же, как и вы, заинтересован, чтобы убийцу его сына поймали, не так ли?
Шефер не ответил на вопрос. Вместо этого он указал на письма на столе перед ним.
– Вы не одолжите мне пару пакетов с клипсой?
Элоиза собиралась возразить, но он поднял руку, останавливая её.
– На них, безусловно, уже много отпечатков других людей, но их всё равно стоит проверить. Есть вероятность, что ДНК отправителя окажется на клеевом краю конвертов.
Элоиза уже успела сфотографировать письма на айфон и загрузить их в iCloud. Она достала пакеты.
Шефер снова надел перчатки и положил каждое письмо в свой пакет.
– А мне что делать? – спросила Элоиза.
Шефер встал и застегнул куртку на молнию. Он достал портмоне из заднего кармана и протянул ей свою визитку.
– Дайте знать, если в «Инстаграме» появятся новые сообщения или загадочные фотографии. А вообще я думаю, что вам следует вести себя тихо и быть начеку.
Он огляделся.
– У вас есть молодой человек или кто-то, кто может остаться с вами сегодня вечером?
Элоиза покачала головой.
– Тогда запритесь и всё время держите дверь на замке, – он протянул ей на прощание руку, и Элоиза пожала её.
– Вы не ответили на мой вопрос о Йоханнесе Моссинге, – сказала она, – почему он не захотел сотрудничать с полицией?
Шефер помедлил секунду. Затем сказал:
– Я думаю, он отправил своих людей на её поиски.
– Вы шутите! – Мысль была настолько абсурдной, что Элоиза засмеялась. – Что же, вы думаете, он планирует сделать, если найдёт её?
Шефер уже пошёл к выходу.
– Просто следите, чтобы дверь была закрыта, – повторил он, выходя из квартиры.
Элоиза вышла на балкон и стала наблюдать, как Шефер выходит из подъезда, пересекает улицу рядом с её домом и садится в чёрный «Опель Астра», припаркованный неподалеку.
Когда он уехал, она начала убирать со стола. В голове у неё роились мысли, как будто из автомата для подачи мячей для настольного тенниса они выстреливали сотнями одновременно. Она чувствовала, как усталость окутывала её, словно мокрая простыня, и от этого ей становилось очень тяжело и холодно.
Она оставила посуду немытой и легла спать прямо в одежде, когда на улице ещё было светло, но ей долго не удавалось уснуть. Птицы за окном рассекали воздух, словно шальные снаряды. Она достала пару таблеток от головной боли и запила их стаканом воды, который стоял на тумбочке и на который успела осесть пыль.
Затем она свернулась калачиком, обняв подушку и накрыв ею ухо, и ждала, пока волны в её голове потихоньку не улеглись, медленно, но верно.
11
Элоиза проснулась от какого-то звука снаружи. Или это необычайная тишина дома разбудила её?
Она лежала некоторое время, сонно моргая глазами, которые не хотели открываться, и прислушиваясь.
Десять ударов сердца.
…Тишина.
Её веки сомкнулись, и она уже задремала, когда услышала это снова. Что-то двигалось. Низкий звук, скрип.
Она села в кровати.
Что это было? Звук доносился из коридора? Или из гостиной?
Она спустила ноги с кровати, и они приземлились на лежавшие рядом носки, она встала, пошла в угол за бейсбольной битой и схватила её в руки.
Стоя в открытой двери в гостиную, она попыталась сориентироваться в темноте. Ей были видны очертания комнаты; ничто не казалось неправильным, ничто необычное не выделялось.
Она постояла и послушала немного.
Затем осторожно вошла в комнату, широко замахнувшись битой, готовая к нападению.
Здесь никого нет. А на кухне?
Элоиза увидела луч света под входной дверью и движущуюся за дверью тень. Она двинулась вперёд так тихо, что слышала собственное сердцебиение, медленно наступая на те половицы, которые, как она знала, скрипели.
Её лицо было всего в нескольких дюймах от дверного глазка, когда в дверь сильно постучали.
Она отпрянула от двери и споткнулась о сумку с компьютером. Бейсбольная бита с грохотом ударилась о голый деревянный пол, и она стала отчаянно нащупывать её в темноте.
– Элоиза?
Голос, прозвучавший из-за двери, заставил её замереть.
– Элоиза, я слышу, что ты там. Открой дверь!
Облегчение, а за ним гнев прокатились по её телу. Она встала и включила свет. Затем решительно отперла и распахнула дверь.
– Что, чёрт возьми, ты делаешь здесь посреди ночи? – Её голос звучал на три октавы выше, чем обычно, истеричный и обиженный. – Я думала, кто-то ломится ко мне в квартиру.
Мартин Дюваль в недоумении посмотрел на неё сверху вниз.
– Сейчас четверть одиннадцатого! Ты уже спала? – Он протянул руку и коснулся её щеки. – У тебя на лице след от подушки.
Элоиза покачала головой.
– Что тебе нужно? – спросила она, скрестив руки на груди. Она замерзла, устала и прекрасно понимала, что по ней прекрасно видно, что она спала не раздевшись, а он стоял там в своём сшитом на заказ костюме, чистый и ароматный, и по нему было прекрасно видно, что он… выглядел хорошо. Он всегда выглядел чертовски хорошо.
