— Посмотри, Калинов, каким орудием псу горло перерезали, — сказал Дятлов. — Это ведь имеет значение для дела!
Судмедэксперт вздохнул, надел перчатки, достал лупу, присел на корточки.
— Давай, свети ближе…
Повозившись минут пять, он выпрямился:
— Края раны неровные, рваные, ткани прямо ошметками торчат…
— И что это значит? — насторожился Дятлов.
— То, что горло не перерезано, а перегрызено!
— Как так?! — вскинулся кинолог. — Кто мог загрызть Бурана?!
— Скорей всего, другая собака, — неуверенно предположил Калинов. — Но это уже не моя компетенция.
— Да ни одна собака Бурана не загрызла бы! — помотал головой Перехов. — Даже волк не всякий! Он сам мог кого хочешь загрызть!
— Калинов, вы не ошиблись? Точно собака? — спросил капитан.
Эксперт махнул рукой.
— Не знаю — собака, волк, тигр или черт! Но то, что горло перегрызено, а не перерезано — это точно!
Работа на месте происшествия заканчивалась. Следователь подписал протокол, «убойщики» надели на сторожа наручники, и сержант отвел его в машину. В это время подбежал запыхавшийся Дятлов.
— Товарищ следователь, надо осмотреть труп собаки! Он там, за зданием!
— Что осмотреть?! — Еремеев и Колесов повернули к нему изумленные лица.
— Труп служебно-розыскной собаки по кличке Буран! — твердо произнес Дятлов. — Осмотреть, записать в протокол и направить на вскрытие, чтобы установить причину смерти. И снять слепок зубов…
Важняки — следователь и опер — переглянулись.
— С кого снять слепок зубов? С убитой собаки? Или с тебя? — презрительно скривился Колесо.
Второй «убойщик» издевательски улыбался, внештатники подошли ближе и тоже скалились.
— Надеюсь, вы шутите? — зевнул Еремеев. — Хотя время неподходящее…
Но Дятлов не шутил. С угрюмым лицом он несколько раздраженно пояснил:
— Именно слепок зубов. И не собаки, а того, кто ее загрыз — будь это другая собака, тигр или черт. Чтобы потом сравнить их со следами зубов на колбасе с места убийства бомжей… Это элементарные следственные действия по сбору доказательств!
— Ты что, капитан, умом двинулся?! — зло процедил Колесо. — Какая колбаса, какие тигры, какие слепки зубов? Не позорь уголовный розыск! Иди домой и ложись спать!
— Это самое умное, что вы можете сделать в настоящий момент, — поддержал его Еремеев. — А я возвращаюсь на базу.
Дятлов психанул, у него задергалась щека. Обычно в таком состоянии он совершал непредсказуемые поступки. Он просчитал до десяти, глубоко вздохнул, медленно выдохнул через нос. Не успокоился, зато удалось удержать себя в руках.
— Пойдем, сержант, — повернулся он к Перехову. — Отвезем Бурана в морг, я договорюсь. А завтра подниму всех на ноги — и вскрытие сделают, и слепки снимут!
Они направились в темноту. Остальные смотрели им вслед. Колесо покрутил пальцем у виска. Тихо хохотали внештатники.
* * *
Дятлов чувствовал себя, как вываренный. Ночь он практически не спал. Две кражи, разбой, да еще убийство девушки — такого дежурства врагу не пожелаешь. Пока сдал смену, пока добрался на метро и автобусе в Косино, где три года назад получил «однушку», была уже половина одиннадцатого.
— Давай, Павел, поезжай домой, отоспись восемь часов и выходи во вторую смену, — сказал Иванцов. И, как обычно, пояснил: — Работать некому…
Начальника уголовного розыска понять можно: работать действительно некому — менты не чиновники категории «А», не депутаты, не банкиры, не газовики и не нефтяники, у которых штатный некомплект по каким-то причинам отсутствует. Вот и «вешает лапшу» с заботливым видом: чтобы заступить в 17 часов на службу, надо выехать из дома в 15.30, значит, на сон остается меньше пяти часов. Если сразу заснешь! А закончиться вторая смена должна в полночь, хотя обычно затягивается до глубокой ночи, а то и до утра. Но капитан относился к этому философски: работа составляла смысл его жизни, он привык пахать сутки напролет, идти по следу, постепенно приближаясь к злодею, а потом заваливать его в финальном прыжке и перегрызать ему гор… тьфу, надевать наручники…
Открыв исцарапанную железную дверь и сменив грязные ботинки на тапочки, он тяжело повалился на диван. Есть не хотелось. Под утро, оформляя бумаги в кабинете, он съел всухомятку несколько пирожков с картошкой, бутерброды с копченой колбасой, а теперь мучался изжогой и тяжестью в желудке. «Надо бы чайку согреть», — подумал Павел, но вставать не хотелось. Рука привычно нашла пульт дистанционного управления, нажала кнопку.
«Пусть тебе приснится Пальма де Майорка, в Каннах или в Ницце — солнечный прибой…» — наполнил комнату задушевный голос Шуфутинского.
Дятлов любил песни своей молодости, они будоражили воображение, заставляли быстрее бежать кровь в жилах. И хотя он никогда не бывал, да и не побывает ни на Майорке, ни на Лазурном Берегу, — это не важно, главное, что даже тихий звук мощные динамики наполняют такой силой, что он проникает в самую душу… Великолепная акустика радовала честного милицейского капитана так же, как прогулка на собственной яхте по Средиземному морю какого-нибудь матерого расхитителя российской казны. Навороченный музыкальный центр, огромный плазменный телевизор и крохотная квартирка в панельной девятиэтажке заменяли Дятлову и яхту, и виллу, и красный «порш» у подъезда, — это было все его богатство, скопленное тяжелым и опасным трудом. На большее самый опытный и результативный опер РУВД рассчитывать не мог.
«Надо будет вымыть ботинки, засрал их на стройке капитально», — подумал Дятлов, проваливаясь в тяжелый сон.
В назначенное самому себе время — пятнадцать часов, он проснулся, и опять с той же мыслью — о запачканных ботинках. Но не в ботинках было дело. Убийца каким-то непостижимым образом пролез в небольшое отверстие, при этом он наверняка безнадежно испачкал свою красную одежду: намертво въевшуюся цементную пыль вряд ли удастся отстирать, да и дырка в ней бросится в глаза… А ведь это розыскная примета!
Дятлов вскочил и стал быстро собираться.
* * *
Ровно без четверти пять невыспавшийся Дятлов устало поднялся по ступеням и вошел в здание РУВД. Грузный майор Савченко, сидевший за огромным, до потолка, стеклом с большими синими буквами «Дежурная часть», замахал рукой.
Опер нехотя подошел. Он не отдохнул, в душе накопилась тяжелая усталость. И раздражение. Ничего хорошего и приятного майор, в силу своей должности, не мог ему сообщить по определению. Только подбросить какое-нибудь говно.
— По Малиновской что-нибудь новое есть? — он задал вопрос первым.
Савченко скривился.
— Знаешь, как эксперты на кофейной гуще гадают? Предварительно сказали, что этот красный лоскуток от спортивного костюма из синтетики, предположительно, фирмы «Монтана».
