И вот опять даяки у палисада, опять они карабкаются вверх по приставленным к стенам стволам бамбука, а целый отряд с отчаянной смелостью и непостижимым упорством громит «подъемный мост».
Горе, если защитники растеряются. Горе, если они допустят врага проникнуть внутрь кампонга.
Кажется, пробил последний час для всех этих бойцов и для грациозной Дармы.
Янес повернул спингарду таким образом, чтобы она могла обстреливать края парапета, и отозвал людей в сторону. Моментально волна даяков захлестнула парапет, торжествуя, но грянул выстрел спингарды вдоль всего парапета, по живой массе даяков, сметая ее, и в то же время слуги Тремаль-Наика, подбежав к подъемному мосту, выплеснули вниз все содержимое котлов с кипящим каучуком.
Один человек уцелел после выстрела Янеса на парапете. Он стоял, словно демон, окутанный клубами дыма, который распространяли струи каучука. И вот в это мгновение откуда-то появился великолепный и страшный тигр. Одним могучим прыжком животное перенеслось через отделявшее его от остолбеневшего даяка пространство и рухнуло на дикаря, дробя зубами его кости, разрывая когтями тело.
Эту ужасную картину осветила продолжительная вспышка яркой молнии уже утихавшей грозы, и даяки увидели тигра. Животное казалось грозным призраком, порождением ада. И оно пришло на помощь не к тем, кто нападал во имя Аллаха, а к тем, на кого нападали.
Значит, сама судьба стояла на стороне защитников кампонга. Значит, напрасны все усилия сокрушить их твердыню. Пытаться бороться с людьми, которым помогают призраки, — идти против воли неба.
И даяки бросились в отчаянное бегство, не обращая внимания на крик пилигрима, призывавшего их к новому штурму.
Гарнизон оправился, и вслед беглецам опять понеслись выстрелы, сея в их рядах смерть и ужас.
В это время из толпы вырвался человек, который, как сумасшедший, побежал не от кампонга, а к нему. Было чудом, что он с первого же шага не упал под пулями защитников укрепления.
— Янес! Тремаль-Наик! — кричал он, размахивая на бегу руками.
— Каммамури! — в один голос отозвались друзья, останавливая своих людей, готовых расстрелять смельчака.
— Я опоздал. Правда, господин? — кричал Каммамури, добегая до палисада и хватаясь за веревку, брошенную для того, чтобы дать ему возможность подняться внутрь кампонга, не спуская подъемного моста.
— Действительно, немного запоздал, — отозвался Янес, вынимая свежую сигару и раскуривая ее. — Но если желаешь полюбоваться, как даяки сверкают пятками, время еще есть. Представление не окончено. Ты был на берегах Мопрачема? Видел Малайского Тигра? Давно?
— Семь дней назад, — ответил Каммамури, которого втащили на парапет.
— Но подкрепление? Ты привел кого-нибудь, Каммамури? Говори же.
— Никого, — ответил старый боец печально. — Со мной ни души.
— Подожди, Янес, — остановил допрос Тремаль-Наик. — Он выбился из сил. И потом, не мешает проводить беглецов еще парочкой выстрелов. А ты, друг Каммамури, спустись в нижние комнаты, отдохни, подкрепись. Мы сейчас придем к тебе.
Потом, обернувшись к великолепной тигрице, которая тут же, на парапете, в двух шагах от спингарды, стояла над изуродованным телом даяка, окликнул свою любимицу:
— Дарма! Оставь этого человека, иди на кухню.
Тигрица опустила голову и побрела с парапета, мурлыча, как сконфуженная кошка.
XII. Оргия даяков
Десять минут спустя Янес и Тремаль-Наик, убедившись, что даяки очистили не только равнину, но и зону, защищенную растительностью, и что по крайней мере этой ночью можно будет спокойно отдохнуть, спустились к маратху. Они нашли Каммамури в столовой. Старый боец поглощал обильный обед, но, впрочем, ему усердно помогала в этом его приятельница—тигрица.
— Ну, какие новости ты принес нам из Мопрачема? — спросил Янес, усаживаясь перед Каммамури. — Я очень удивился, что ты не привел никого нам на помощь. Кажется, в Мопрачеме никогда не было недостатка в охотниках побывать в бою.
— Это так, господин. Но они там нужны сейчас не менее, чем здесь, — ответил маратх. — Я несу вам издалека очень важные вести.
— Говори же скорее! Что может угрожать убежищу Малайского Тигра? — нетерпеливо воскликнул португалец.
— Это враг, не менее таинственный, чем пилигрим из Мекки. Его поддерживают англичане и новый раджа Саравака, племянник Джеймса Брука. Того, дело рук которого разрушил некогда Сандакан, прогнав раджу Саравака нищим в Англию.
Янес стукнул кулаком по столу с такой силой, что задрожали стоявшие там стаканы и бутылки.
— Значит, Мопрачему тоже угрожают? — воскликнул он гневно.
— Да, и положение вещей гораздо более серьезно, чем вы, вероятно, думаете. Губернатор Лабуана известил Сандакана о необходимости очистить остров. Он пишет Малайскому Тигру, что присутствие на острове бывших пиратов представляет вечную угрозу развитию и спокойствию английской колонии. Слишком близкий и слишком хорошо защищенный остров придает смелость пиратам Борнео, которые вновь начинают поднимать головы в расчете на помощь и поддержку Сандакана.
— И что ответил Сандакан наглецу? — спросил Янес.
— Он заявил, что готов защищать свои владения и не отступит ни перед чем. Сандакан сзывает на Мопрачем волонтеров, старых бойцов, помогавших ему прогнать Джеймса Брука и освободить Саравак. Одни в пути, другие уже прибыли на Мопрачем из Саравака.
— Да, в Сараваке, — сказал Янес довольным тоном, — еще не перевелись люди, которые помнят, что именно мы разрушили могущество самозваного раджи, английского авантюриста, принесшего рабство на эти берега. Но кто заваривает всю эту кашу? С одной стороны — неведомо откуда вынырнувший пилигрим, с другой — старые наши враги, англичане, и в придачу — даяки, которых подстрекают против нас. А ведь до самого последнего времени мы были в сносных отношениях с губернатором Лабуана.
— По-видимому, племянник Брука, теперешний раджа Саравака, — заметил Каммамури, — принимает деятельное участие в гонении, организованном на нас. Один из кораблей этого князька, без всякой видимой причины и повода, недавно потопил одно из прао Сандакана, по1убив весь его экипаж. Когда за судном раджи погналась «Марианна», чтобы потребовать объяснений, то экипаж нашего судна получил приказание от корабля раджи следовать за ним в Саравак.
— Что, разумеется, не было исполнено? — сказал Тремаль-Наик.
— Да. Но «Марианна» должна была более чем поспешно вернуться в Мопрачем, преследуемая огнем неожиданно появившегося для поддержки судна раджи парохода, на мачте которого тоже развевался флаг раджи Саравака.
— Тремаль-Наик! — вскричал Янес, поднявшись с кресла и нервно расхаживая по комнате. — Мне приходит в голову одна мысль. Я думаю, что весь этот заговор против нас является делом раджи, который хочет таким образом отомстить за своего дядю. Новоявленный саравакский князек, несомненно, вступил в соглашение с английским правительством. Это тем более возможно, что мы уже давно представляем действительную угрозу самому существованию столь близкого к Мопрачему Лабуана. Кстати, ты вспомни, что этот Лабуан несколько лет тому назад едва не попал в наши руки.
