Несмотря на свое подавляющее превосходство в вооружении и силах, англичане, однако, не решались на схватку с людьми Сандакана и предпочитали громить флотилию на расстоянии.
Неожиданное появление великолепного американского парохода заставило сражающихся сейчас же прекратить перестрелку, потому что ни одна сторона не знала, чьим союзником в бою будет этот гордый и прекрасный корабль с его грозной артиллерией.
Громкий голос, раздававшийся с капитанского мостика судна, дал знать «Тиграм Мопрачема», что у них появился сильный защитник.
— Да здравствует Сандакан! Ура, Мопрачем!
— Огонь из бортовых орудий по англичанам! — распорядился Янес.
Семь орудий с бакборта, большие дальнобойные пушки, грянули залпом со страшным грохотом, отдавшимся в самых дальних уголках судна от носа до кормы и заставившим его содрогнуться до самого основания. Этот град снарядов, выпущенный против одной из небольших канонерок, сразу снес всю ее оснастку, уложил на бок и взорвал котлы.
Ни один заряд не пропал даром: на ближайшем к «Небраске» маленьком крейсере произошел взрыв порохового погреба. Столб пламени и дыма вырвался из машинного отделения. Послышался страшный грохот и треск. Смертельно раненное судно накренилось на один борт и стало погружаться в воду. Экипаж с воплем искал спасения в море.
— Ну, мистер де Гомейра, какого вы теперь мнения о нашей артиллерии? — спросил американец, стоя рядом с ним на мостике.
— Скажу вам после, — ответил португалец. — Проскочим между прао и канонерками и дадим им сражение.
— Второй залп! — скомандовал он.
Бригантина, поспешившая было на помощь тонувшему судну, тоже получила повреждение: все ее борта были сбиты, а грот-мачта, подкошенная у самого основания, со страшным треском повалилась на нос судна, разрушив часть палубы, сбив с ног и ранив полудюжину матросов.
Увидев, что на помощь пришел друг, судна Сандакана направились к «Небраске», ловким маневром уходя под защиту грозной артиллерии американца.
С палуб прао «Малайских Тигров» неслись громкие крики, смешивавшиеся с частыми залпами. Пираты Мопрачема вознаграждали себя за понесенное поражение и в свою очередь дали нападавшим на них тяжелый урок с помощью этого могущественного судна, на мачте которого между тем вдруг взвился флаг древних морских владык — ярко-красный с тремя тигровыми головами.
Канонерки англичан, видя свое полное бессилие противостоять артиллерии «Небраски», торопливо подобрав бросившийся в воду экипаж тонущего крейсера, начали отступать по направлению к Мопрачему, и в то время как они скрывались в ночной мгле, на палубу «Небраски» вскочил высокий, гибкий и сильный, как настоящий тигр, человек с прекрасным, гордым и вместе с тем суровым лицом.
Он бросился обнимать Янеса. Это был Малайский Тигр, Сандакан, изгнанный из последнего своего убежища.
Сандакан был высокий, смуглый, исключительно развитой физически человек с замечательно красивой головой. Черные гла5а его горели внутренним огнем, а черные, как вороново крыло, волосы рассыпались по плечам. В бороде уже пробивалась седина, и на лбу обозначилось несколько морщин, по-видимому, не преждевременных.
На Малайском Тигре был его любимый и привычный костюм восточного типа, состоящий из шелкового голубого кафтана, шитого золотом. Вместо пояса кафтан был стянут широким куском красного шелка. Из-за пояса выглядывали роскошно убранные драгоценными камнями чеканные ручки двух великолепных индийских кинжалов. Сбоку висела роскошная сабля.
За Сандаканом следовала прекрасная девушка в обычном костюме индуски знатного рода.
— Сандакан! — воскликнул Янес, сжимая друга в своих объятиях. — Ты беглец? И ты тоже, моя Сурама?
— Да! Вынужден бежать уже второй раз, и от того же старого врага, — печально сказал Сандакан.
— Неужели дело проиграно безнадежно?
— Они разрушили на Мопрачеме все. Села в огне. Население истреблено поголовно, не щадили ни женщин, ни детей, ни стариков. Моего дома тоже больше нет.
Глаза повелителя парусной флотилии вспыхнули еще ярче, и лицо приняло ужасное выражение ненависти и вместе с тем горя.
— Но какова причина столь неожиданного нападения? Сандакан вместо ответа огляделся кругом, не понимая, что это за великолепный корабль с матросами-американцами.
— Откуда у тебя это судно? — спросил он. — Где ты был все это время? Где Тремаль-Наик и Дарма? Где «Марианна»? Кто эти белые люди, защищающие Тигров Мопрачема?
— Произошло много очень важных событий, брат, после моего отъезда в Кабатуан, — ответил Янес. — Но прежде чем рассказать тебе все, спрошу тебя, куда ты теперь направлялся?
— Прежде всего, на поиски тебя, а затем искать себе новое убежище. Немало островов к северу от Борнео, где я могу поселиться и собраться с силами для мести, — сказал Сандакан. — Еще услышат рычание Малайского Тигра на берегах Лабуана, да и в Сараваке.
Янес сделал знак американскому капитану, стоявшему в нескольких шагах в ожидании приказаний от нового владельца судна, и затем, представив его Сандакану, спросил:
— Где вы желаете высадиться, капитан?
Капитан изъявил желание быть высаженным в Лабуане, откуда ему было уже легко добраться до какого-нибудь порта, посещаемого почтовыми пакетботами. Машинная команда, соблазненная двойным жалованием, решила остаться на «Небраске». Ее примеру последовали два американских канонира, взявшихся обучить обращению с новыми и сложными орудиями малайцев Сандакана.
— Я бы и сам желал сопутствовать вам и принять участие в вашей кампании, — заключил американец.
Янес отдал приказание:
— Направляйтесь медленным ходом к Лабуану, чтобы прибыть туда ночью. Прао могут следовать за нами без затруднения, так как ветер дует довольно свежий.
Затем, взяв под руку Сандакана, он отвел его на кормовую часть судна, и оттуда они спустились в каюту, куда за ними последовала и молодая женщина.
В эту минуту неприятельские канонерки, бригантина и крейсер исчезли за горизонтом.
— Теперь, прежде всего, расскажи мне, что случилось на Мопрачеме, — сказал Янес, — почему они набросились на тебя? Каммамури, прибывший в факторию Тремаль-Наика, рассказывал мне, что губернатор Лабуана намеревался отнять остров.
— Да, под тем предлогом, что мое пребывание там составляло постоянную опасность для этой колонии и ободряло пиратов острова Борнео, — ответил Сандакан. — Но я никак не предполагал, что дело может принять подобный оборот для нас, оказавших Англии такую большую услугу, освободив ее от секты тутов.
Дня четыре тому назад я получил от англичан приказание в двадцать четыре часа очистить остров; иначе против меня грозили применить силу.
Я тогда написал губернатору, что остров двадцать лет как занят мною и принадлежит мне по праву, и что Малайский Тигр не такой человек, чтобы уступить его беспрекословно. И вот вчера вечером, без всякого объявления войны, явилась эта флотилия, с которой ты так прекрасно расправился, между тем как другая, состоявшая из маленьких парусных судов, высадила на западном берегу четыре роты сипаев с четырьмя артиллерийскими батареями.
