Наверное, он со времен нашего детства не говорил ничего подобного.
Я нахмурилась, пытаясь разобраться в своих ощущениях. Боль в груди была какой-то подспудно знакомой, словно я всю жизнь носила ее в себе, сама того не зная.
– Прости, – сказал брат, – не следовало ничего говорить.
– Нет, – ответила я. Получилось как-то неубедительно. – То есть… я не о том, что тебе бы лучше промолчать. Просто… я и не представляла, как давно ты говорил мне что-нибудь подобное.
Уголки его губ дрогнули и приподнялись.
Сбоку от меня как-то неестественно, дергано повторялось одно и то же движение. Седовласый джентльмен во фраке цвета зеленого бутылочного стекла резко подносил к губам бокал, который держал в руке. Затем чуть отклонялся назад, запрокидывал голову и возвращался в изначальное положение. После чего рука снова начинала свой путь.
Вино в бокале не убывало.
– С этим человеком все в порядке? – спросила я, склонив голову в сторону странного зрелища. – Он… повторяется!
– Ты о мужчине в зеленом?
Я кивнула.
Пока мы наблюдали, раздумывая, стоит ли нам приближаться, к человеку с бокалом подошел сухопарый мужчина в простом сюртуке и сбившемся на сторону шейном платке. По щелчку его пальцев музыка прекратилась, и в зале воцарилась полнейшая тишина. Все гости замерли. Мужчина дернул теперь уже неподвижного джентльмена за седые кудри, выдвинул вперед его голову и чем-то щелкнул по затылку. Керамическая маска распахнулась, открывая тикающее нутро заводного механизма.
Мы с Лаоном зачарованно следили за тем, как сухопарый незнакомец простукивает каждое медное колесико. Среди воцарившегося безмолвия было слышно, что он напевает себе под нос.
Я взглянула на Лаона, чтобы спросить, понимает ли он происходящее, но прежде чем успела произнести хоть слово, брат покачал головой.
– Боюсь, ни в малейшей степени, – прошептал он. – Ничего подобного я раньше не видел.
Мужчина закрыл маску и принялся возиться с рычагами управления, расположенными у основания шеи заводного человека. Затем подошел к нам и потянулся к Лаону, но не успел коснуться его шеи, как мой брат резко повернулся.
– Что вы делаете? – требовательно спросил он.
Мужчина поправил очки с толстыми стеклами и рассмеялся странным отрывистым смехом:
– Вы не из моих автоматонов!
– Разумеется, нет, – ответил Лан.
– Примите мои глубочайшие извинения, – сказал мужчина, протягивая ладонь для рукопожатия. – Мистер Коппелиус Уорнер, часовщик и ювелир. Всегда рад познакомиться в Аркадии с другими людьми.
Брат не позволил смутить себя излишней фамильярностью и, крепко пожав мистеру Уорнеру руку, представился.
– Так вы и есть миссионер! Много о вас наслышан, – произнес часовщик.
– Да, это именно я, – ответил Лаон.
– Хотя меня вам не нужно наставлять на путь истинный, я уже окрещен. Ведь мне, за грехи свои, выпало родиться англичанином, – сказал мистер Уорнер.
– А это моя сестра, мисс Кэтрин Хелстон.
– Восхищен, – слово слетело с его языка, словно тошнотворная ласка. – В королевствах фейри редко увидишь по-настоящему прекрасное создание. Вы – отрада для уставших глаз.
– Неужели вы пробыли здесь так долго, что солнце-маятник и рыба-луна уже не вызывают у вас удивления? – Я преподнесла вопрос как шутку, хотя мне было любопытно, как он вписывается в паутину Бледной Королевы.
– По множеству причин я пробыл здесь даже слишком долго. Но кто-то же должен поддерживать порядок. – Часовщик неопределенно взмахнул рукой и добавил, едва взглянув на моего брата: – Я думал, что у миссионера жена, а не сестра.
– У меня нет жены. – Лаон, стараясь сдерживаться, пристально посмотрел на мистера Уорнера. – Хотя, если вы имеете в виду Роша, то его жена, полагаю, никогда не покидала Англию.
– Конечно! Рош, оксфордец. – Часовщик не сводил с меня молочно-белых глаз. – Слышал о нем. Решительный парень. Человек со множеством вопросов, но не тех, на которые я действительно смог бы ответить. В то время я путешествовал с Зеленой Леди. Хотя слышал, что именно он положил начало этой моде на богословие в Аркадии. Скоро все лорды и леди приобретут себе миссионеров и разместят их в декоративных гротах. Думаю, что вы бы и в мешковине выглядели очень привлекательно.
– А я не думаю, что должна одеваться настолько дико, будто питаюсь саранчой и диким медом, – съязвила я.
– Саранчой? – Он моргнул, словно слепой.
– Иоанн Креститель? – Я смущенно опустила глаза, уж слишком привыкла к тому, как хорошо мистер Бенджамин знаком с Библией. И в ответ на недоуменное молчание часовщика торопливо забормотала объяснения: – Мне показалось, вы намекаете на его проповеди в пустыне Иудейской. Змеиные отродья, бегущие от гнева Божьего? О побуждении людей к водам покаяния?
– О, тысяча извинений. Я говорил о парковых отшельниках. Решил, что в последнее время все помешались на этой моде и платят какому-то бедолаге, чтобы он носил мешковину, бродил вокруг «руин» в саду и извергал мистические речи.
– А, понятно, – пробормотала я, чувствуя, как рядом напрягся мой брат. Мне тоже стало не по себе, вспомнились все те моменты, когда Бледная Королева называла Лаона своим ручным миссионером.
– Кажется, семейство Уэлдов построило в Дорсете великолепное жилище отшельника. Настолько восхитительное и пасторальное, насколько вы можете себе вообразить. Маленький домик, кругом разбросаны грубые пожитки. Приманка для гостей, чтобы зайти и спросить о…
– Я не декоративный отшельник. – Гнев Лаона все-таки выплеснулся наружу. Я положила руку ему на плечо, он вздрогнул от моего прикосновения, но успокоился.
– О небеса, конечно, нет! Я и не намекаю на такое…
– Как и мой предшественник.
– Ах, ну да. Прошу прощения. Великий человек, конечно, – мистер Уорнер неловко откашлялся. – Я всего лишь часовщик. Теология – не самая сильная моя сторона. Ад, грех и все такое. – Он натянуто рассмеялся и, постучав пальцем по лбу, добавил: – Я просто работаю над этой забавой.
– Она довольно впечатляющая, – сказала я, соглашаясь сменить тему.
Мистер Уорнер расцвел от комплимента, на его губах появилась масляная улыбка. Манера часовщика растягивать слова становилась все заметнее:
– Надеюсь, вы простите меня за то, что я принял вас за своих автоматонов. На сегодняшний день это самое амбициозное из моих творений.
– Здесь много фигур, – весьма сдержанным тоном произнес Лаон.
– И все они ваши? – спросила я.
– Да, да. Все, что вы видите вокруг. И все по приказу королевы Маб, – ответил часовщик, – Бледная Королева очень любит сложные, связанные друг с другом механизмы. Чтобы маскарад выглядел правильно, нельзя оставлять его на волю случая. А у джентльменов растет репутация тех, кто избегает танцев.
