Это было первое дело Белизариуса после того, как в свои шестнадцать он покинул Гаррет. Так он и открыл в себе талант к рискованным предприятиям. С момента своего освобождения Святой Матфей не оставлял попыток вести служение на Станции Сагеней и почти всегда отказывался участвовать в аферах Белизариуса.
– Наверное, тебе побольше прихожан надо, – сказал Белизариус, оглядывая церковь размером с большой шкаф.
– Мне нужны миссионеры, дабы распространять благую весть, мистер Архона.
– Возможно, церковь побольше размером помогла бы.
Белизариус посмотрел на лицо, когда-то изображенное Караваджо. Бородатое. Жесткое. Но не лишенное сострадания.
– У вас ведь работа, не так ли? – осторожно спросил Святой Матфей.
– Печать включена?
Святой Матфей включил печать исповеди, программу, которая станет передавать разговор иного содержания для подслушивающих устройств конгрегатов.
– Возможно, – сказал Белизариус.
– Мне бы хотелось вас переубедить, – сказал Святой Матфей.
– А мне бы хотелось тебя нанять.
– Я не могу заниматься вашими делами, мистер Архона. Воровать грешно.
– Я раздумывал насчет тебя и твоей роли как апостола.
– Правда?
Огромная голографическая голова склонилась к нему, на лице промелькнули эмоции, стали видны мазки кисти художника. Возбуждение. Ожидание. Настороженность. Страх.
– В свое время апостолы ничего бы не добились, если бы на месте сидели, Святой Матфей. Ты здесь никому не нужен. Никто здесь не стоит перед лицом испытаний, в которых потребна вера.
– Что ты предлагаешь?
– Мне нужен специалист по электронике, – сказал Белизариус. – На уровне волшебника.
– Это дело вроде того, как меня выкрасть или код безопасности взломать?
– Суть работы не так важна, как ее контекст. Ты когда-нибудь ощущал, что такое рок?
– Всегда, – ответил Святой Матфей.
– В роковые времена чудеса не только возможны, но и логически необходимы.
– Продолжай, – сказал Святой Матфей.
– Твое появление в моей жизни двенадцать лет назад не могло быть случайным, – сказал Белизариус. – Но до сегодняшнего дня я не понимал, когда начнется твоя миссия и какова в ней будет моя роль.
Святой Матфей будто затаил дыхание, сидя на краю скамейки, хотя на самом деле это была всего лишь голограмма написанной художником человеческой головы.
– И что же ты узрел?
– Работа, за которую я взялся, вряд ли случайно связана с тем, что мне придется работать с преступниками, которые…
– Мисс Фока в их числе? – перебил его Святой Матфей.
– Среди прочих.
– Она мне не нравится.
– Твой Спаситель омывал ноги прокаженным, – сказал Белизариус.
– Она грозила, что заставит меня создавать эмуляции голографического секса для бандитов.
– Ты знал, что она всего лишь тебя подкалывает.
– Она пыталась взломать мой канал связи и загрузить мне порнографию с Куклами.
– Святой Матфей! – сказал Белизариус, отмахиваясь. – Ты потерял нить нашего теологического спора! Некоторые из людей, которых я собираю, возможно, обречены встретиться с тобой. Не может быть совпадением, что работа, в которой понадобятся преступники, Homo quantus, Племя Дворняг, Куклы и люди, многие годы пребывавшие в пустыне, требует и тебя.
Выкрашенные густыми мазками брови Святого Матфея сошлись, а пухлые губы крепко сжались.
– После нее ничто не останется прежним, – сказал Белизариус. – Мне нужно всего несколько небольших чудес, а твоя роль станет судьбоносной.
– В твоих планах всегда есть что-нибудь преступное.
– Что за лицемерие! – ответил Белизариус.
– Что?
– Ничья ты не реинкарнация.
– Я святой Матфей!
– Стал бы настоящий святой Матфей сидеть в безопасности в пустой церкви или пошел бы в люди, неся миру благую весть? Прокаженным. Мытарям. Блудницам. Я даю тебе шанс узреть Кукол лицом к… лицу. Племя Дворняг. Что ты сможешь сказать им, представься тебе такой шанс? Они страдают. В любом случае ты познаешь мир, увидишь, чем живут в нем нынешние люди.
– Я должен поразмыслить над этим.
– Сколько угодно, – ответил Белизариус, но не стронулся с места. С точки зрения чистой вычислительной мощности Святой Матфей был даже быстрее, чем он сам. Прошло шесть целых одна десятая секунды, целая вечность для такого ИИ, как Святой Матфей. Лицо с картины нахмурилось.
– Мне нужен знак искренней веры с вашей стороны.
– Что? – переспросил Белизариус.
– Я хочу, чтобы ты крестился.
– Разве это сделает меня первым крещеным человеческим существом?
– Если не считать некоторых религиозных фанатиков, первым почти за три столетия.
– И тогда ты отправишься со мной?
– Только для того, чтобы заботиться о твоей душе.
– И какие формы примет эта забота? – спросил Белизариус.
– Я буду наставлять тебя морально и духовно, – сказал Святой Матфей.
– Это выглядит бессмысленно, поскольку у меня души нет. Я просто пытаюсь помочь тебе достичь твоей цели.
Голограмма нарисованной головы склонилась.
– У тебя есть душа. Я многие годы слежу за тобой. Твоя проблема в том, что твоя душа разорвана надвое.
– Мне нужна твоя помощь в этой работе, – сказал Белизариус. – Если ты думаешь, что это поможет, я… покрещусь.
Огромное голографическое лицо улыбнулось так, что стали видны трещины в краске.
14
Пусть Сагеней и был столицей весьма небольшой провинции, но запросы здесь были немаленькие. Казино «Лануа» стало еще более роскошным и шумным, чем помнил его Белизариус, сверкая и бурля жизнью. Без доступа к старым капиталам Конгрегации, оно создавало новые деньги, которые рекой текли к нему с космических портов и вспомогательных служб. У конгрегатов деньги не давали положения в обществе и статуса. Невозможно было за деньги стать purlaine
[3] или desouche
[4], такого именования удостаивались лишь ведущие родство от старейших родов Венеры. Но деньги никому не помешают. Выигрывать и проигрывать деньги было почетным спортом, а «Лануа» было достойной ареной для этого.
Белизариуса просканировали в вестибюле с высоким потолком, и он ступил на красный ковер, ведущий в игровую зону. У казино на него и досье есть, с тех времен, когда он был почти что постоянным посетителем. Несомненно, рентген снова обнаружил его электропластины, и, возможно, часть сети углеродных нанотрубок в его теле. Шесть ИИ «Фортуна», объединенные в сеть, уже знали, что он – Homo quantus, и были готовы предпринять дополнительные меры предосторожности, но не более того.
