Уильям мрачно поглядел на него.
– Куклы безумны, – сказал он.
– Я обильно использовал тексты епископа Крестон-12 в моей диссертации.
Гейтс-15 сидел на стуле, его ноги болтались в воздухе. На его груди, шее и лбу были клейкие датчики.
– Куклы очень разные, – сказал Белизариус, стоя у стены и опираясь на нее.
– Ты все их защищаешь, – сказал Уильям.
Пластиковая занавесь делила помещение надвое, слегка выгибаясь в одну сторону, туда, где находился Уильям, при пониженном давлении. Он сидел в кровати, а автоматы Святого Матфея, из ранних поколений, сновали вокруг него, каждые девяносто секунд беря пробы воздуха и пота. Другие делали то же самое по другую сторону занавеси, где был Гейтс-15.
– Нет ни одного из Кукол, кто бы просил, чтобы его сделали Куклой, – сказал Белизариус. – Человечество создало их такими.
– Я их не создавал, – ответил Уильям.
– Никто из ныне живущих не делал этого, – согласился Белизариус. – Однако нам приходится играть тем, что нам сдали.
Дель Касаль взял одного из автоматов, бегающих по руке Гейтса-15, поглядел на тампоны с потом, вентили сбора образцов и датчики температуры, а потом поставил обратно.
– У Гейтса-15 есть все гены, ответственные за религиозное благоговение в присутствии Нумена, – сказал он. – Насколько я понимаю, по его словам, проблема заключается в микрофлоре, окружающей синапсы. У нормальных Кукол бактерии-симбионты, находящиеся рядом с нервными окончаниями, изменяют биохимический фон, усиливая и согласуя определенные сигнальные системы. Я не знаю в точности, какие именно бактерии там должны быть, как не знает этого и Гейтс-15, так что мне пришлось создать микроскопические экосистемы бактерий и населить ими синапсы, ответственные за чувства обоняния и вкуса, а также основную и вторичную системы обоняния.
– Это работает? – спросил Белизариус.
– Должно работать, некоторое время, – ответил дель Касаль. – Эти бактерии не невидимы для его иммунной системы, в отличие от тех, которые росли внутри него в процессе внутриутробного развития. Однако я создал их таким образом, что они выделяют иммуносупрессоры, которые не дадут его иммунной системе их уничтожить. Это должно обеспечить стабильность в течение шести-семи недель.
– Я сейчас ничего не чувствую, – сказал Гейтс-15.
– Вы еще не испытывали это? – спросил Белизариус.
– Как раз собираюсь, – ответил дель Касаль.
– Плохо, что у нас нет консервированных образцов запаха Нуменов, – сказал Белизариус.
– Специалисты по молекулярной биологии, создавшие Кукол и Нуменов, были гениальны, – с восхищением сказал дель Касаль. – Они создали защищенную от взлома систему биохимического управления. Биохимический сигнал Нумена представляет собой комплекс из десятков разных запахов, создаваемых сотнями клеточных генов, модифицируемых секретами специфических бактерий уникальной микрофлоры Нуменов. Успешное восприятие этого сигнала зависит от их комбинации и пропорции. Просто гениально. Мы проверим все изменения у Манфреда, в результате воздействия того, что я встроил в Уильяма, однако реальное испытание произойдет только тогда, когда он доберется до Запретного Города.
– Поверить не могу, что меня можно исправить, – сказал Гейтс-15. Его щеки покраснели до самых корней бороды. Руки он сложил и сунул меж колен, продолжая нервно болтать ногами.
– Это временное исправление, – сказал дель Касаль. – Оно прекратится достаточно скоро. Но если сработает, то у меня есть некоторые мысли насчет того, как сделать это постоянным.
– А что насчет главной работы? – спросил Белизариус.
– Я взял за образец многослойные углеродные нанотрубки Homo quantus и создал аналогичный механизм в пальцах Манфреда, – ответил дель Касаль.
Гейтс-15 поднял вверх дрожащие руки и развернул их ладонями вверх. Миниатюрные руки взрослого человека, со своей историей, записанной в морщинах и шрамах. Он нажал на мякоть указательного пальца под вторым суставом, и на кончике появились почти невидимые черные волоски. Десятки.
Дель Касаль взял увеличивающий голографический проектор.
– Я имплантировал тысячи многослойных углеродных нанотрубок, сплетая их вместе, чтобы получить трубки, которые не сломаются от потока воздуха или случайного надавливания, – сказал он. – Их можно прижать к входному разъему любого компьютера.
– А внутри компьютерный вирус? – спросил Белизариус.
– Он хранится в решетках из углеродных волокон, – ответил дель Касаль. – Движения Манфреда обеспечат подачу заряда на эти решетки, достаточного, чтобы произошла загрузка.
– И никакое сканирование их не обнаружит?
– Решетки очень маленькие и тонкие, на рентгене их видно не будет, как и при ультразвуковой проверке или чем-то еще стандартным. Если же кто-то решит специально поискать в руках Манфреда аномальные нервные ткани или углеродные структуры, то у вашего плана будут проблемы.
– Созданный Святым Матфеем вирус должен сработать, – сказал Белизариус Кукле-изгнаннику. – Но только если вы сможете пробраться внутрь.
Гейтс-15 нажал на палец с другой стороны, и крохотные волоски исчезли под кожей.
– Я с отрочества не был в Свободном Городе Кукол, не то что в Запретном Городе, – ответил он.
– Вы будете дома, – сказал Белизариус. – На какое-то время – в центре внимания, но дома, с новым удостоверением личности, которое станет постоянным, после того как будет сделана работа, и вы станете одним из самых богатых среди ныне живущих Кукол.
Гейтс-15 шумно, порывисто втянул воздух и резко выдохнул.
– Доктор, мы увидим, если ваши изменения подействуют? – спросил Белизариус.
Дель Касаль толкнулся ногами, перекатываясь в кресле, и расстегнул шов на занавеси, отделяющей их от Уильяма. Миниатюрное лицо Гейтса-15 густо покраснело, до самых ушей и шеи. Дыхание стало медленным и неровным. Он смотрел на Уильяма с каким-то ужасом. Уильям смотрел на него точно так же.
– Что вы чувствуете, Манфред? – спросил дель Касаль.
– Это… это безмерно, – ответил Гейтс-15, не отводя взгляда от Уильяма. – Я не знаю… благоговение ли это, о котором я слышал…
Кукла медленно и протяжно выдохнул.
– Что-то очень сильное, здесь, в этой комнате… что-то хорошее.
– Это не похоже на то, что вы видели у других? – спросил дель Касаль, подъезжая в кресле ближе.
Гейтс-15 сглотнул, преодолевая отвлеченность, его глаза стали менее остекленевшими.
– Не хочу сказать, что это не работает, – отрешенно сказал он, – оно неясное… чудесное.
Он снова сглотнул. Отвел взгляд от Уильяма, а потом снова поглядел на него, в изумлении.
– Я видел, какими бывают экстремальные реакции. Пасть ниц, биться в припадке… безумие, как у дервишей. Но я могу с этим справиться. Я чувствую это. Это чудесное ощущение.
