Единственное, чего они теперь не могли, так это перемещаться тайно. За человека уже не сойти. Но «Пугало» это не беспокоило. В его распоряжении были сотни шпионов, некоторые из которых работали под прикрытием многие годы. И отряды людей-ликвидаторов, чистокровных венерианцев, готовых к действию в любой момент. Однако иногда на месте требовалась вся интеллектуальная мощь «Пугала». Поэтому он устроил среди ночи тайную вылазку вместе с местными служащими Кукол и небольшой группой тайных операций, параллельно заглушая все электронные системы слежения вокруг.
Куклы привели его к галерее искусств в Боб-тауне.
И она не была похожа на галерею искусств.
Они подошли к стальной стене, вмонтированной в ледяную поверхность Свободного Города. В ней были устроены шлюзовые двери, достаточно крупные, чтобы внутрь въехал небольшой грузовик или автопогрузчик. Холодная поверхность перед ней была вымощена кирпичом и изрядно наезжена, покрыта пятнами машинного масла и следами колес. Ледяной потолок переулка в семи метрах над дорогой был покрыт выбоинами от стрел кранов и слишком высоких грузовиков. Бойкое местечко.
– Это было галереей искусств, – сказал «Пугало».
Дагган-12 повернулась к другому Кукле, лейтенанту полиции, у которого был такой вид, будто его только что подняли с постели.
– Здесь был склад, – сказал лейтенант, немного покопавшись в замызганном планшете. Полистал таблицы с датами. – Многие годы склад был.
«Пугало» сфокусировал камеры на майоре Барейль. Та сделала шаг вперед и показала свой планшет.
– Согласно нашим записям, с 2510 по 2515 год здесь была галерея искусств, вплоть до нескольких недель назад, – сказала она. – Принадлежала пришлому, человеку, известному под несколькими именами. Хуан Кацерес, Диего Аркадио, Николя Рохас и Белизариус Архона.
Лейтенант полиции проверил имена в своем планшете и предсказуемо ничего не нашел. Пожал плечами.
«Пугало» направил команду механизму дверей, перебивая действие паролей, напрямую физическому механизму. Двери разошлись, и изнутри дохнуло сильным холодом. «Пугало» двинулся вперед, следом пошла Барэйль. Куклы отшатнулись от мороза в –60° по Цельсию.
«Пугало» передал следующую команду, и включились мощные промышленные осветители. Они увидели узкую спиральную лестницу, вьющуюся по стене округлой шахты, уходящей на сотню метров в глубину. С самого дна поднимались стоящие рядами ящики, к которым можно было подъехать с любой стороны на автопогрузчике. На них были метки, похоже, абсолютно одинаковые. «Нутриенты Протеиновых Ванн L-6, Обезвоженные».
Сзади подошла Дагган-12.
– Кто-то складирует нутриенты для биореакторов, на будущее, когда цена вырастет, – сказала она.
– Торговец, из Кукол, – подал голос стоящий позади лейтенант. – Джеймс Бэрлоу-17.
Показал фотографию улыбающегося Куклы. Не Архоны, Кацереса или Аркадио, или как там его на самом деле зовут.
Барейль прошла по краю шахты, оглядывая стены и потолок, и показала пальцем.
– Проводка срезана, – сказала она. – Никаких компьютеров сложнее процессора на автопогрузчике.
Она коснулась стены пальцем, который обожгло холодом, и посмотрела на него.
– Кислота, – добавила она. – Все следы ДНК, по всей видимости, уничтожены.
– Промывка кислотой – стандартная мера предосторожности при хранении веществ, используемых в биореакторах, – сказала Дагган-12. – Профилактика заражения.
– Кто-то пытался подбросить нам лакомую добычу в виде множества шпионов Срединного Царства, – передал «Пугало» Барейль по каналу связи. – Следовательно, он прячет нечто более ценное, чем это. Наши команды могут поработать с этой бывшей галереей искусств поплотнее.
– Под какой бы личиной он ни скрывался, он где-то здесь, в системе эпсилона Индейца, возможно, даже на Олере, месье, – передала в ответ Барейль. – Мы скоро найдем его.
30
Ночью раздался сигнал входной двери комнаты Белизариуса. Он встал, прервав созерцание звезд, и включил свет. Когда он открыл дверь, внутрь вошел дель Касаль, сразу же закрывая дверь за собой.
– Гейтс-15 не мутант, – прошептал доктор. – В его биохимии и микрофлоре нет никаких нарушений. Он страдает от постоянной депривации.
В животе у Белизариуса что-то слегка дернулось. Пока что ему удавалось избегать проколов. Гейтс-15 успел узнать очень мало.
– Он знает, что вы знаете? – спросил он.
У дель Касаля одеревенела спина.
– Архона, это никто другой не смог бы выяснить. В силу моего… определенного опыта работы с Нуменами я, вероятно, единственный из живущих за пределами Свободного Города Кукол, способный выявить все маркеры и реакции на них.
– Значит, он шпион, – сказал Белизариус. – Ну и хорошо.
– Хорошо? Конспирация нарушена. Я думал, вы его убьете сразу же, как я вам скажу. Если не хотите марать руки, могу я его убить. А еще лучше, у нас в команде есть профессиональные военные, которые сделают это в мгновение ока.
– У нас теперь есть подсадной, который думает, что сможет сорвать наш куш, поскольку у него самая сильная карта, – настойчиво сказал Белизариус. – И именно таким образом мы заставим Кукол поставить на карту все.
– Вы же шутите! – сказал дель Касаль. – Это неприемлемый риск. Я и так едва верю в то, что кто-то из нас выживет в ходе выполнения этого вашего плана. Вы не можете выбирать за всех, особенно в такой серьезной ситуации.
– Вы когда-нибудь играли в покер в сговоре?
– Не оскорбляйте меня, Архона. Мне не нравится ваше сравнение, каково бы оно ни было.
– Я играю против психологии Кукол. И вы, более чем кто-либо еще, способны понять, что значит продавить взглядом другого игрока за столом.
– Я делаю ставки, исходя из моих карт, и против моего соперника.
– Именно этим я и занимаюсь, Антонио.
– А что, если Куклы не купятся на твой блеф?
– Купятся, – ответил Белизариус, сам удивившись оттенку ледяной уверенности в своем голосе.
Дель Касаль скрестил руки на груди и принялся медленно расхаживать по комнате Белизариуса, недоверчиво хмурясь.
– Зачем ты вообще этим занялся, Архона? – требовательно спросил он. – Твой интеллект несравненен. Ты мог стать кем угодно. Тебе незачем было становиться мошенником, тем более – влезать в столь рискованную аферу. Ты и так вдоволь зарабатывал себе на хорошую жизнь с других афер, и ты не адреналиновый наркоман.
Белизариус подошел ближе.
– Нет, я не адреналиновый наркоман, – прошептал он. – Я что-то вроде наркомана по поводу фуги. Меня влечет совершить психологическое самоубийство все сильнее и сильнее, и однажды я не вернусь оттуда, и все это лишь ради того, чтобы анализировать больше и больше информации. Двенадцать лет назад я понял, что схемы махинаций достаточно сложны, чтобы обуздать мой мозг, чтобы он продолжал получать стимулы. А поскольку в аферах нет ни математики, ни геометрии, отпадает необходимость входить в фугу. Это дает мне возможность оставаться в живых, а я очень хочу остаться в живых.
