С некоторой обреченностью Уильям принялся расстегивать скафандр, в котором он провел путешествие. Снимая его, он почувствовал легкую застенчивость. Сам он представлял себе процедуру обеззараживания обычной, в виде специального душа, где никто, кроме него, не будет страдать от неизбежного запаха немытого тела. Это его стеснение было совершенно естественным, но он принялся наблюдать, как реагируют Куклы. Их глаза оглядывали контуры его тела с жадным вниманием, и они прислушивались к реакциям своих собственных тел.
Это и было испытанием мастерства дель Касаля. Либо афера продолжится, либо рабочие отношения между ним и Гейтсом-15 завершатся казнью. Доктор подошла к нему, глядя на него с восхищением. Вместо того чтобы коснуться его тела тампоном для взятия проб, она начала мягко гладить его по коже предплечья, не лаская, не хватая, а будто ощупывая текстуру. Одновременно с этим она медленно, глубоко вдыхала. Уильям отдернул руку.
– Что вы такое делаете? – возмущенно спросил он. – Я думал, вы врач.
Но, похоже, его реакция для нее ничего не значила. Она ничуть не смутилась и не застеснялась. Смотрела на его шею и грудь, а не в глаза, будто его вспышка едва удивила ее, но не стоила внимания. Снова коснулась его ладонью и замерла. Вспыхнув, Уильям схватил ее за запястье. Она рассеянно улыбнулась и в восхищении посмотрела на епископа Грасси-6. Тот улыбнулся в ответ. Уильям оттолкнул ее так, что она упала и покатилась по полу, с грохотом ударившись головой о буфет. Подняла взгляд и посмотрела на него. То же самое сделал епископ. Они вздохнули, зловеще синхронно. У Уильяма дернулось что-то внутри. Они слишком странные. А он совершил насилие. Они вывели его из себя. Надо держать себя в руках.
– Это не медосмотр, – сказал Уильям повысившимся на октаву от напряжения голосом.
Врач встала.
– Он замечательный, – выдохнула она.
– Пробы, – сказал епископ. – Мне очень интересны результаты. Любопытно, из какой он семьи.
– Да, Ваша Милость, – сказала Теллер-5.
Уильям заставил себя стоять неподвижно, когда она снова подошла к нему. Макушка ее головы была на уровне его живота. Протянув руку к его груди, она провела по его коже ватным тампоном и убрала его в пробирку. Потом сделала такие же пробы на ноге, спине и ягодицах. Стояла у него за спиной достаточно долго, и Уильям обернулся, чтобы посмотреть, чем она там занята. Увидел, что она стоит, глядя на его спину и слегка приоткрыв рот, объятая каким-то непонятным, но, видимо, очень мощным чувством. Ее щеки зарделись, и не от смущения. Она реагировала на него. Уильям отошел на шаг и посмотрел на епископа.
И увидел, что Грасси-6 стал на колени у скафандра, снятого Уильямом, и принялся обнюхивать его изнутри, тайком облизывая.
У Уильяма задрожали руки.
– Что с вами такое, черт подери?! – заорал он.
Сдерживать себя он был уже не в силах. И сильно ударил епископа ногой по ребрам. Тот со стоном выдохнул и согнулся.
– О да, – прошептал епископ.
Горячая ладонь прижалась к ягодицам Уильяма, не поглаживая, не сдвигаясь, просто надавливая, будто интимно общаясь с упругой кожей и мышцами и жиром под ней. Она даже не смотрела на него. Его кожа будто ее заворожила.
Мыслей не было. Он ударил кулаком назад, суставы с силой ударили в ее лоб, в руке раздались два щелчка. Она обмякла и упала.
И тут все нервные окончания взорвались болью. Мышцы свело так сильно, что он не смог даже вскрикнуть. Его голова стукнулась о пол, и он не мог даже повернуть ее, глядя только вперед. Грасси-6 в восхищении смотрел на него сверху вниз, а в его дрожащей руке был электрошокер.
37
Мари глядела на монитор. Стиллс проплавлял в центре окна кратер, время от времени прерываясь, чтобы убрать расплавленное стекло концом стержня. Двигался все медленнее и медленнее.
– Стиллс, пошевеливайся! Раз-два, раз-два!
– Отвали, – ответил Стиллс. – Слишком маленькое давление воды. Моя кровь не получает достаточно кислорода. Я изо всех сил стараюсь, чтобы не вырубиться.
– Меньше думай, кислород сэкономишь.
Электронный голос Стиллса хмыкнул.
– А еще тут охренительно жарко. Твоя система охлаждения – дерьмо полное. Ощущение, будто я рядом с горячим источником.
– Я думала, так ты будешь чувствовать себя как дома.
– Как же я тебя ненавижу, Фока.
– Меньше думай, больше режь.
И тут все помещение вздрогнуло, а монитор покрыла пелена помех. Цифра на барометре, измеряющем давление внутри камеры, подпрыгнула до девятисот восьмидесяти атмосфер. Из угла камеры полетела струя водяной пыли.
– Стиллс! – заорала Мари. – Стиллс!
Ответа не было. Она не знала, передается ли вообще ее речь внутрь.
Монитор включился снова, перезагрузившись. Яркий белый свет, такой, какого не любил Стиллс, свет аварийного освещения. Вода внутри почернела и окрасилась красным. На полу камеры и вокруг внутренней камеры, в которой путешествовал Стиллс, лежали осколки стекла. Стиллс держал фонарь в пухлых руках, шевеля телом и хвостом и осматривая камеру огромными черными глазами.
– Никогда не думал, что буду так рад унюхать океанический аммиак… – сказал он. Его искусственный голос был лишен всякого выражения. Мари даже не могла судить по голосу, больно ему или он ослаб.
– Я вижу кровь, Стиллс. Ты сильно ранен?
– Не знаю. Ощущение дерьмовое. И дело не в порезах. Мое тело было при пониженном давлении, а потом лопнуло стекло. Надеюсь, это просто шок и повреждений органов нет.
– Тебе надо отдохнуть?
– Ага, но ведь у нас времени нет, так?
– На самом деле, да.
– Тогда погнали.
– О’кей. Закрывай первый шлюз.
Стиллс закрыл внутреннюю дверь и принялся обрезать горелкой края образовавшейся в стекле дыры. Мари осушила основную полость шлюза и открыла дверь. Изнутри пахнуло раствором аммиака.
Мари принялась дергать контейнер Стиллса, сдвигая его по паре сантиметров зараз. Он весил около тонны, в слабой гравитации Олера – вполовину меньше. Но даже так она с трудом могла его сдвинуть своими руками, усиленными искусственными мышечными волокнами внутри. Наконец ей удалось сдвинуть его достаточно, чтобы обойти. Это быстрее, чем скобы крепить или болты вертеть, и она сейчас работала на нервной энергии. Покатила вперед тележку, на которой лежали заряды взрывчатки, и подвезла ее к двери шлюза, с которой капала вода. Потом вышла наружу, закрыла шлюз и затопила его.
Пока что еще не самое опасное. Мари начала повышать давление в шлюзе, постепенно приближая его к давлению снаружи. От воды взрывчатке ничего не станет, а вот столь высокое давление может подействовать на газы, и они среагируют с твердыми компонентами, изменив их свойства. На Птолемее она испытывала их при давлении до восьмисот атмосфер, и там они были вполне стабильны. Однако здесь давление выше.
