– Ты соизволил явиться сюда, – сказал «Пугало» на просторечном французском прошлого столетия. Этот голос был намеренно механическим, однако было в нем и раздражение, сигнализирующее об опасных человеческих слабостях.
– Их план в действии, и они действуют осторожно, – ответил по-французски дель Касаль. – Это был мой первый шанс уйти незамеченным.
– Тогда поделись информацией, – сказал «Пугало».
– Сначала плата, потом информация, – ответил дель Касаль.
– Я не удержался бы в том бизнесе, которым занимаюсь, если бы не платил за информацию хорошо, сеньор дель Касаль, и у меня не было бы того бюджета, который у меня есть, если бы я отдавал деньги вслепую.
Нарисованное лицо было непроницаемо, но, вероятно, это правда. Непривычно для себя запинаясь и стесняясь этого, дель Касаль изложил «Пугалу» безумный план Архоны, рассказал о нанятой команде и о нанимателях из Суб-Сахарского Союза, а также о своей оценке этого плана. Сидящая перед ним машина не проявляла никаких человеческих реакций, так что распознавать было нечего. Венерианская женщина, расположившаяся рядом с дель Касалем, была столь же непроницаема, как и машина, вот только время от времени задавала отрывистые, как команды хирурга, уточняющие вопросы. «Пугало» лишь смотрел на него стеклянными глазами. Дель Касаль уже начал думать, что весь допрос будет отдан на откуп подчиненной, и несколько испугался, когда «Пугало» заговорил снова.
– Расскажи побольше об этом Архоне, его способностях и об этом испорченном ИИ, – сказал «Пугало».
Дель Касалю сильно не нравилось то, как он реагирует на ситуацию, то, что его реакции вызываются дешевым символизмом и изощренным имиджем «Пугала». Они равные. Он и эта женщина. Он и эта машина. Он может контролировать свои реакции. И говорить следует на равных.
– Белизариус Архона – падший Homo quantus, – заговорил он. – Очевидно, он не смог справиться с тем, что получил по праву рождения, так что нанял другого Homo quantus, чтобы тот помогал ему в вычислениях. Про ИИ я не слишком много знаю. На первый взгляд он способен лишь общаться с нами, используя изображение какого-то религиозного персонажа. Тем не менее его способности впечатляют.
«Пугало» продолжил тихо жужжать и пощелкивать. Дель Касаль догадался, что на самом деле все его движения совершаются при помощи бесшумных пьезоэлектрических систем углеродных нанотрубок, а звуки предназначены для зрителей, чтобы подчеркнуть нечеловеческую сущность «Пугала». Игра и мишура.
– Ты знаешь, откуда появилась эта майор Иеканджика? – спросил «Пугало».
– Она говорила, что входит в состав Шестого Экспедиционного Отряда.
– Такого отряда не существует.
– Существовал сорок лет назад.
– Видел ли ты свидетельства работы этой, предположительно, продвинутой двигательной системы?
– Нет. Однако Архона считает, что с их новым оружием и в нужных обстоятельствах, созданных внутри Теократии, Экспедиционный Отряд сможет пробиться к Оси у Порт-Стаббса.
– Им это удастся?
Дель Касаль покачал головой.
– Архона уверен в успехе, и, возможно, им удалось эффективно противодействовать разведке Кукол, но пробиться к Оси будет тяжело.
– Я только что перевел сорок тысяч франков на анонимный счет для тебя, – сказал «Пугало».
Дель Касаль попытался возразить, но «Пугало» продолжил говорить:
– Если в ходе дальнейшего расследования эта информация будет признана более ценной, я готов увеличить вознаграждение соответствующим образом.
– Тогда у меня все, «Пугало».
– Возвратишься к этой шайке отщепенцев?
Дель Касаль покачал головой:
– Я начинаю работать по новому контракту в Свободном Городе Кукол.
49
Путь Дворняги, стих третий «Тебя трахнули», лучше всего подавать холодным, после второго стиха «Лучше не будет никогда».
Стиллс плыл вдоль края огромного водоворота, погружаясь, когда это позволяла затычка-айсберг, и ища выход из этой части бухты Блэкмора. Текущая сюда вода должна откуда-то течь. По большей части он видел лишь крохотные щели между тысячами плотно прижатых друг к другу айсбергов.
Он достиг самых нижних уровней Свободного Города, но так и не нашел выхода обратно в океан. Потом увидел небольшой канал. В результате турбулентности и комбинации потоков от остальных каналов в нем было достаточно медленное течение. Давление внутри около тысячи атмосфер. Тяжело, но не смертельно.
Низкий стон движущихся вод океана эхом отдавался в длинной узкой трубе. Где-то с сотню метров канал был достаточно широк, чтобы в нем плыть. Но посередине он резко сузился до размера в дюжину сантиметров. Дальше канал снова расширялся. Черт.
Он застрял в этом хреновом носу Блэкмора до тех пор, пока лед не сдвинется.
Он еще некоторое время сможет дышать пахнущей аммиаком мочой, водой этого океана, но за пару дней она его отравит, а к тому времени и взрывчатку подорвут. И жрать нечего, кроме энергетических батончиков. Фоке он не доверял, вряд ли она станет слишком долго его ждать, даже если за это время еще и сама куда-нибудь не вляпается.
Выход один, но идея так себе.
Он изо всех сил поплыл обратно. Суставы пронзала боль. Четыре километра в темной воде, туда, откуда он приплыл. Это заняло у него больше времени, чем он ожидал; видимо, повреждения более серьезные, чем он думал. Хорошо хоть, никто этого не видит.
Он нашел то место, через которое попал сюда. Течение с силой неслось в ноздрю Блэкмора, и ему приходилось бороться изо всех сил, как лососю, идущему на нерест. И наконец, еле дыша, пронизываемый болью, он выплыл в пещеру, туда, где, будто дерьмо в запорной заднице, терпеливо торчал тюк со взрывчаткой, готовый продырявить Блэкмору новую дырку.
Стиллс зарылся пальцами в затвердевшее от холода желе и набрал полную горсть. Взял с собой трос и упряжь, при помощи которых тащил до того тюки с взрывчаткой, и поплыл обратно, по течению.
Он ненавидел океаны.
Все болело, он широко открывал рот, заглатывая воду и прогоняя ее сквозь жабры, чтобы получить хоть немного кислорода. Плыл настолько быстро, насколько позволяла ему бедная кислородом вода. У него очень мощный гемоглобин, полная красных телец кровь, мышцы, способные долгое время перерабатывать молочную кислоту, но все это не имело значения, когда в воде почти нет кислорода.
Могло бы быть и еще хуже. Всегда есть куда хуже.
Гемоглобины были особенно чувствительны к парциальному давлению, поскольку они переходили из одного состояния в другое постоянно, в ходе своей работы. Сложиться, впитывая кислород, разложиться, отдавая кислород. Вполне возможно, что декомпрессия в результате эффекта Вентури необратимо повредила большую часть его гемоглобина. Если так, то мир трахнул его в зад просто по-королевски. Уже без разницы, сколько в океанской воде кислорода. Анемия и так его придушит.
