Он поплыл еще ожесточеннее. Если ему суждено умереть, то пусть мир наглотается его мочи, прежде чем его не станет. От боли в суставах темнело в глазах. Он судорожно хватал ртом воду, перед глазами мелькали черные точки.
Проплыв четыре километра, он снова нашел узкий канал с заманчиво слабым течением. Доплыл до сужения и прилепил рядом с дыркой горсти взрывчатки. Достал из мешка маленький нож и принялся возиться с тросом, на котором до того тащил тюки. Тонкий углеродный трос, армированный сталью, покрытый поглощающим импульсы сонара вспененным пластиком. Стиллс снял по метру пены с каждого конца.
Про взрывчатку он ни хрена не знал, кроме того, что между двумя металлическими усами детонатора должен пройти ток. А еще Мари говорила, чтобы он не фокусничал с электричеством поблизости от ее драгоценного желе. Похоже, больше и знать ничего не надо, а?
Он вылепил из взрывчатки длинную колбасу в форме пениса, обернул ее несколькими витками оголенного троса, а потом начал травить трос, понемногу, прислушиваясь к отзвукам турбулентности. На глубине слух всегда важнее зрения. По мере того как канал становился уже, взрывчатка на тросе начала подрагивать, и турбулентность звучала все более раздраженно. Добившись на слух максимального уровня раздражения, Стиллс отодвинулся от края дыры.
И выбросил в углеродные нанотрубки троса электрический импульс из своих электропластин, через пальцы, прямо в металлическую сердцевину. Мир вокруг него взорвался.
Грохот. Ударная волна. Треск и скрежет.
Из канала, будто картечь из средневековой пушки, вылетели острые осколки льда.
Затем раздался тихий звон сталкивающихся льдин, будто звук множества поединков на ножах. У Стиллса звенело в ушах. Его руки дрожали. О’кей. Нефиговая взрывчаточка, если пара горстей так бабахнула. Он несколько больше зауважал Мари. Совсем немножечко.
Он сунул голову в дыру. Там кружились и сталкивались осколки льда. Хорошее эхо, можно все отследить до самого выхода. Канал стал намного шире, но в некоторых местах торчали осколки, острые, как ножи. Стиллс вплыл в канал, и ему даже не потребовалось шевелить ластами. Течение само понесло его. Осколки льда касались его, будто легкий, но острый дождь. Он плыл вперед, закрыв глаза.
Мир, я тебя трахнул.
50
– Sapristi!
[26] – выругалась Мари. – Стиллс! Где ты был? Дремал? Мы уже почти приплыли, у меня тут толпа этих крохотных полицейских.
Стиллс вплыл в дыру в окне.
– Я забросил груз, – ответил он электронным голосом. – Давай убираться на хрен отсюда.
Проплыв в открытую дверь шлюза, он закрыл ее за собой. Принялся закрывать ее, медленно, дергаясь.
– Ты болен, Стиллс?
– А тебе какая разница, Фока?
– Если ты больной, я просто тебя здесь оставлю. Я куда быстрее буду без стали и воды в тонны весом.
– Mange la marde
[27], – ответил Стиллс, закрывая дверь и включая подачу кислорода. – Давай пошевеливайся.
– Серьезно, ты ранен? Тогда я точно тебя тут оставлю. Мне надо точно рассчитывать время бегства.
– Ты реально сбрендила? Давай увози нас! Я получил декомпрессию, ставя твои долбаные заряды. Мне нужен кислород. Понятия не имею, какие у меня внутренние повреждения.
– Не похоже, что это ускорит мое отбытие, – сказала она, включая механизмы шлюза.
– Ты и так уже могла смотаться, а не сидеть тут, чеша задницу и кушая канапе в пятизвездочном отеле, как долбаная воздуходышащая конгрегатская принцесса.
– Я не ела канапэ.
– А я чуть не погиб.
– Заткнись уже, большой младенец. Ноешь больше, чем Святой Матфей.
– Я тебя когда-нибудь реально прибью, Фока.
Цикл осушения закончился, и Мари, крутанув штурвал на двери, с усилием открыла ее.
– Я всего лишь раз встречалась с парнем, который не захотел меня убить после первого же свидания.
– Замечаешь закономерность?
– Ага. Calice, какой же ты тяжелый, – буркнула она, вытаскивая из шлюза контейнер со Стиллсом. – Не думал о диете?
– Тащи давай, трепло. Че за хрень на диване?
Мари глянула на связанных Кукол, которые смотрели, выпучив глаза, как она тащит тонны стали и воды через холл голыми руками.
– У меня тут для тебя упаковочка Кукол.
– Я не жру фастфуд. Кто знает, что теперь в него суют?
– Поехали в лифт, – сказала Мари, вытирая пот со лба и заталкивая контейнер на площадку. – На операциях всегда так. Прическа в задницу и ботинки порвались.
– Жизнь нелегка, как всегда, – ответил Стиллс.
– Угу.
Мари помахала рукой шестерым Куклам, оставшимся на диване:
– Спасибо за гостеприимство, ребята! Вы просто огонь!
51
Розали Джонс-16, Кукла-семинарист, открыла дверь в кабинет епископа. Комната была богато украшена в зеленых, епископских, тонах. Религиозные изображения Клетки, Плети, Коробки Для Игрушек и Профитроля занимали большую часть стен. У противоположной стены стояли стол и кресло, большие, размером для Нуменов. Розали сделала глубокий поклон перед пустым столом и креслом.
Епископ Грасси-6 сидел за столом поменьше, секретарским, размером для Кукол, у правой стены. Напротив него сидел Кукла со светлой бородой. Розали робко подошла и снова сделала поклон у стола епископа.
– Присоединяйся к нам, новобранец, – сказал епископ.
– Да, Ваша милость, – нервно ответила Розали и села.
– У меня есть несколько вопросов. Как и у Гейтса-15. Он блюдет аскезу.
Розали почувствовала, как ее брови невольно поползли вверх. Она никогда не встречалась с аскетами – элитой церкви, теми, кто был способен месяцами и годами жить в отсутствие божественных.
– Я совершила что-то плохое, Ваша милость? – тихо спросила она.
– Расскажи нам о твоей дипломной работе в семинарии.
Вопрос был настолько неожиданным, что она начала запинаться.
– Я… я выбрала изучение сходств религиозного опыта и индивидуальностей Кукол и Homo quantus, – ответила она. – Мне не следовало этого делать, Ваша милость?
– Как же ты пришла к такой странной теме диплома, новобранец? – спросил Грасси-6. Потер ладонью челюсть, и рукав его одеяния упал, обнажив лишенный цепи наручник кандалов на запястье, такой же, какие станет носить она, если будет рукоположена. Если будет рукоположена.
– Я часто разговаривала с Homo quantus, – ответила она. – Тем, что живет в Боб-тауне.
