– Если мы отменим операцию, – заговорил Белизариус, – то потеряем все, что уже выложили на стол, в том числе Уильяма. Возможно, всех нас. Я не знаю, будет ли у нас еще один шанс.
– Это дредноут, Бел, – сказала Мари. – Возьми все, что ты слышал про военные корабли Конгрегации, и умножь на десять.
– Этот выбор делает не Архона, – сказала Иеканджика. – Что бы вы там ни поставили, мы поставили куда больше. Окончательное решение примет генерал-майор Рудо.
Они продолжали смотреть новости несколько мрачно. Изображение стало чуть резче, появилось еще с десяток боевых кораблей, выстроившихся прямоугольником. Лучше изображение уже не стало, но в этом и не было нужды. Считать все умели. Спустя час их транспорт был готов к отправлению. Внутри не было окон, но Кассандра и Белизариус все равно сели ближе к стенам. Шли на свои места застенчиво, не касаясь друг друга, но так, что в любой момент могли бы дотронуться друг до друга рукой.
Что-то переменилось, когда Кассандра коснулась его лица, когда коснулась его губ своими. Годы вырыли между ними пролив, рыли его все глубже, какие бы мотивы Кассандра не приписывала ему, какие бы подозрения насчет того, кем она стала, ни питал Белизариус. Но в то долгое мгновение они нащупали середину этого пролива. Он явился в мир Кассандры, чтобы показать ей «червоточину», она пришла в его мир, чтобы увидеть ее, и это было единственным хрупким мостиком между ними.
Как только они пристегнулись, Кассандра расслабилась и положила руки на подлокотники. Даже не спрашивая, Белизариус приложил пальцы к ее теплому запястью, на пульсе, и перешел в savant. В этом Кассандра его превосходила. Ее сердцебиение было четким, как метроном, температура тела – нормальной. Так хорошо выразить графически. Он нарисовал в уме график и получил уравнение, а потом построил свой собственный график, для сравнения.
Синхронизация периодических биологических процессов во время savant или фуги была подмечена в шестом поколении Homo quantus, и на базе этого проводились первые эксперименты по наблюдению состояния фуги. Даже теперь Homo quantus еще детьми практиковались в синхронизации пульса, дыхания и температуры для получения резонанса.
В большинстве случаев фуга вызывала негативные эффекты в виде высокой температуры в результате действия интерферонов. Всего пара градусов могла нарушить хрупкую квантовую когерентность, удерживающую состояние фуги. Резонанс с наблюдателем на время подавлял лихорадку, позволяя дольше пребывать в фуге. Дыхание Кассандры сливалось с ритмом его дыхания, и наоборот. Ее пульс бился в ее запястье под его пальцами, такой теплый и близкий.
Белизариус в состоянии savant осознавал, что он на самом деле не Белизариус. Слабый постоянный ток из электропластин подавлял активность в лобных долях мозга, имитируя весьма специфичное повреждение мозга, затрудняющее восприятие языка и социальное общение. Исчезали целые куски личности. Его преследовал образ того, как он проламывает себе голову, чтобы подставить свой влажный мозг искрящемуся потоку эмоций.
Savant представлял собой состояние с ослабленными эмоциями, и иногда его использовали как место, в котором можно спрятаться. Но иногда чувства были столь сильны, что они причиняли боль, даже будучи приглушены. А эмоциональная невосприимчивость, приходящая вместе с savant, лишь все ухудшила. Для Белизариуса сейчас было самое неподходящее время входить в savant. Образ Уильяма, нагого, втиснутого в клетку и несомого по улицам Свободного Города, прилип к нему, будто ночной кошмар. Поцелуй Кассандры тоже стал возбуждающим сновидением, пробуждая мысли о том-что-могло-быть и еще-может-случиться. Надежда на счастье оказалась куда более мучительной, чем его отсутствие. В состоянии savant его внутренности были невидимы для рефлексии или самоконтроля. Чувства стали жестоким ливнем жалящей кислоты и жгучего веселья.
Ему хотелось стать тихим и невидимым, наблюдать за миром во всей его наготе из укрытия. Хотелось обнять Кассандру и спрятаться в ней. Обнять и держать. Ему хотелось, чтобы она была в безопасности и чтобы она хранила в безопасности его от окружающего мира так, будто они – маленькие зверьки, укрывшиеся в ночи. Кассандре приходилось удерживать его, когда они были еще подростками, удерживать, чтобы они не повредились умом. Вероятно, она ощутила то же самое сейчас.
Нет. Она вообще ничего не чувствовала. Кассандра исчезала в замедляющемся дыхании и успокаивающемся пульсе входа в фугу. Рядом с ним находился механизм квантовых восприятий и вычислений, совокупность узлов вычислительных алгоритмов, не имеющих личности, способной разрушить волновую функцию, нечто, способное наблюдать перекрывающиеся квантовые вероятности и возможности в их великолепной одновременности, но не подобное ему создание, способное чувствовать одиночество или беспомощность.
Кресла задрожали, транспорт двинулся в сторону Оси.
Кассандра дернулась. Проблема с пребыванием в фуге? Или проблема с квантовым восприятием мира снаружи от транспорта? Личность Кассандры отчаянно желала увидеть «червоточину». То же самое – квантовый интеллект, который сейчас обитал в ее теле. Однако объективный квантовый разум не являлся чем-то естественным для пребывания в человеке, еще менее, чем savant. Он вообще не являлся местом пребывания. К местам испытывают чувство принадлежности лишь живые существа, нуждающиеся в чувстве принадлежности.
Однако транспорт, предоставленный Куклами, со всем его металлическим корпусом и электросистемами, представлял собой стену квантовой и электромагнитной интерференции, столь же непроницаемую, как решетка Фарадея. Чтобы правильно увидеть «червоточину», ему и Кассандре было необходимо выбраться наружу в этих дурацких скафандрах. Находиться внутри транспорта было все равно что смотреть на звезды в телескоп с грязными линзами, стоящий посреди большого города. На том уровне чувствительности, которым обладали Кассандра и Белизариус, шумы транспорта делали практически все наблюдения бессмысленными. Но она все равно пыталась сделать это.
Транспорт потихоньку разгонялся в сторону Оси.
Белизариус отсчитывал секунды. Когда ты хронометр, это успокаивает.
Кабину и ее пассажиров наполнила неподвижность невесомости. Голоса стихли до шепота. Пульс Кассандры участился. Ее температура выросла на ноль целых две десятых градуса. Белизариус в роли наблюдателя ослаблял эффект. Его собственный пульс тоже участился, а температура выросла на пять десятых градуса за счет сопереживания.
Чувство вкуса было первым, возникшим в ходе эволюции, способ, при помощи которого бактерии отличали одни молекулы от других, чтобы вынести двоичное решение, пища это или яд. Чувство вкуса стало основой для чувства запаха, которое давало жизненным формам информацию об удаленных местах. Чувствительность к вибрации развилась в чувства осязания и слуха, которые позволили хрупким организмам получать больше информации о мире за пределами их клеточных мембран и обрести грубое представление о направлении и расстоянии. Электромагнитная чувствительность, в диапазоне от инфракрасного до ультрафиолетового излучения, а также варианты чувствительности отдельно к магнитным и электрическим полям, позволили организмам обрести полноценные органы чувств, чтобы искать пищу и избегать пожирания другими, путем восприятия движений и цветов на расстоянии, со скоростью света.
