Его предположение сводилось к тому, что Карл, по всей видимости, пережил нервный срыв, когда их приемная мать наотрез отказалась рассказывать об их биологических родителях. Поначалу Хюльдар еле удержался от улыбки, настолько странной показалась ему эта идея, но чем дальше он слушал Артнара, тем больше склонялся к его теории. Если взять в расчет отчаяние, в каком пребывал сам Артнар из-за невозможности узнать информацию о своей семье, вполне можно было понять, как Карл в безнадежных попытках разыскать своих родных сорвался с катушек.
Хюльдара удивило, насколько Артнар был одержим желанием раскрыть личность своих родителей. Их приемная мать явно старалась оградить Карла, не хотела травмировать его тем фактом, что его родная мать имела генетическую
[31] предрасположенность к инсульту. Она забеременела совсем молоденькой, после случайной связи с дорожным рабочим, и заболела вскоре после рождения сына. К тому времени, когда Карлу исполнилось два годика, она была уже так больна, что не могла о нем заботиться. Органы опеки разыскали отца, но тот не решился взять на себя воспитание такого маленького ребенка, и поэтому Карл был отдан на усыновление.
Вскоре, после нескольких повторных инсультов, его мать умерла; ненадолго пережил ее и отец Карла, погибший в результате несчастного случая на работе. Таким образом, не осталось никого, кто мог бы пролить свет на его родовую историю, и полиции пришлось приложить немало усилий, чтобы собрать ее по кусочкам в одну картину.
Сначала у них было только имя матери Карла, которое им сообщил адвокат. Никто его об этом не просил – он сделал это по собственной инициативе. После потрясения в комнате для допросов он, похоже, стремился всеми силами откреститься от этого дела. Среди прочего, адвокат передал в полицию заметки, сделанные им во время допроса, а также несколько пунктов, которые он отметил, когда остался с Карлом наедине. Хюльдар пробежался по ним, но не нашел ничего для себя полезного. На самом деле продраться через неразборчивые каракули было очень непросто, особенно через комментарии, записанные адвокатом в самом конце.
По имени биологической матери Карла полиция вышла на ее брата. Он был жив и в прекрасном здравии и не сразу, но все же согласился рассказать им то, что знал об этой истории. Его первоначальное нежелание ворошить прошлое было вызвано чувством стыда за то, что в свое время он не взял маленького племянника к себе. Как он признался Хюльдару, тогда ему казалось, что у него и без Карла было достаточно приговоренных к смерти родственников. Но теперь, став старше, он понял, что все в конце концов там будут, независимо от наследственности.
В те годы было невозможно установить, унаследовал Карл этот ген от матери или нет, и, как следствие, немногие были готовы усыновить ребенка, который мог умереть от инсульта до своего тридцатилетия. Считалось, что вероятность наследования была пятьдесят на пятьдесят.
Лишь одна женщина, работавшая в социальной системе, заявила о своей готовности усыновить Карла, но с условием, что его происхождение будет держаться в секрете. Она не хотела, чтобы мальчик рос под страхом нависшего над ним топора. Ее можно было понять: никто с уверенностью не мог сказать, был ли у Карла этот ген, а если и был, мог он проявиться или нет.
Полиция получила подтверждение, что все данные о происхождении Карла были удалены из системы. Оказалось, что в прошлом это не было единичным случаем – такое практиковалось, особенно когда приемные родители были социальными работниками или имели хорошие связи. В настоящее время такое было бы невозможно, так как право ребенка знать свое происхождение закреплено законом.
В свете всего этого было трудно понять стремление Артнара узнать историю своего рождения. Если она была чем-то похожей на историю Карла, то не лучше ли было для него вообще ее не знать? Но он не переставал задавать вопросы, отчаянно пытаясь выяснить, откуда Карлу удалось добыть имя своей биологической матери. Он не раз приходил в отделение, чтобы спросить, не найдены ли какие-нибудь документы во время обыска, но, к сожалению, ответ всякий раз был отрицательным. И каждый раз, уходя, Артнар говорил одно и то же: «Позвоните, пожалуйста, если найдете хоть что-нибудь; неважно что».
Мимо открытой двери кабинета прошел Рикхард, и Хюльдар окликнул его. После разговора с Карлоттой ему удалось затолкать чувство вины в дальний закоулок своего сознания. Ну, может, не совсем уж в самый дальний – оно все же всплывало время от времени, но этого было достаточно, чтобы не вести себя в присутствии Рикхарда как идиот. За это он будет вечно благодарен Карлотте.
Рикхард тоже, казалось, начал приходить в себя после развода. Он наконец-то перестал ходить с обручальным кольцом; со временем белая полоска на его пальце исчезнет, или ее закроет другое кольцо. Возможно, его новая суженая не будет такой же идеально скроенной под него, как Карлотта, но, наверное, это будет не так уж и плохо. Похожим характерам всегда трудно ужиться вместе.
Что касалось Эртлы, то она сама разрушила свой шанс заарканить его, начав избегать их, когда они впали в немилость, – если, конечно, она вообще когда-либо была заинтересована в этом романе. Такой твердолобый тип, как Рикхард, никогда не простил бы подобного; вот почему так важно, чтобы измена Карлотты не выплыла наружу.
Хюльдар раздумывал, стоит ли предложить Рикхарду совместную вылазку по барам в выходные, но решил, что рядом с безупречным коллегой он вряд ли будет пользоваться популярностью у женского пола. Лучше сделать последнюю попытку пригласить куда-нибудь Фрейю. До сегодняшнего дня она отказывалась от его приглашений – сначала со смешками, потом устало и, наконец, с жалостью. Зато сейчас он мог позвонить ей и пригласить отпраздновать окончание дела – и тот факт, что они, по всей вероятности, больше не встретятся. Это могло сработать.
Рикхард остановился в дверях, словно опасаясь, что Хюльдар нагрузит на него кучу каких-нибудь скучных дел, которые следовало закончить.
– Ты не помнишь, когда брат Карла улетает в Штаты – сегодня или завтра?
– Завтра. – У Рикхарда, как всегда, все было коротко и ясно. – Ты планируешь вызвать его для опроса?
– Нет.
– Ну смотри, последний шанс… Сомневаюсь, что нам выделят денег для поездки в Штаты, если окажется, что мы забыли его о чем-то спросить.
– Да нет; если вдруг что, мы сможем разобраться по телефону.
Хюльдар бросил взгляд на картину: может, попросить Рикхарда помочь ему выбрать для нее место? Но после короткого раздумья он решил, что повесит ее там, где будет удобнее всего вбить гвоздь: не слишком высоко, не слишком низко.
– Кстати, нашлось что-нибудь, что могло бы помочь ему с поисками родных?
– Нет. Я как раз прорабатываю отчет техотдела об активности Карла на его компьютере в последние несколько недель, но мне пока не встретилось ничего на эту тему. Я, правда, еще не всё просмотрел… Может, Карл и не знал ничего о родителях Артнара?
