– Нет, наверное, я не стала бы запирать.
– Конечно! Так что вряд ли это сделала Элиза, и муж того же мнения. Во всяком случае, по его словам, они никогда этого не делали.
Двери в комнаты, как, впрочем, и все остальное в доме, не менялись со времен постройки. Убийца запер их на ключ, чтобы избавиться от невольных свидетелей. По всей видимости, это и было его целью.
Фрейя в раздумье разглядывала замочную скважину.
– А как мальчики смогли выйти из комнаты, если она была заперта снаружи? У них был ключ?
– Нет, старший вылез на улицу из окна и помог младшему выбраться тем же путем.
– А где ключ?
– У нас. Мы нашли только один; он торчал в двери мальчиков, со стороны коридора. Этот ключ подходит ко всем дверям внутри дома. Остальные, видимо, утеряны. Сигвалди не помнит, сколько у них было ключей, так как они никогда ими не пользовались. Не исключено, что убийца взял один или парочку с собой. Но на самом деле я не понимаю, зачем ему это было нужно.
– А как он попал в дом?
– Тут одно из двух: либо входная дверь была незаперта, либо у него были ключи; во всяком случае, мы не нашли следов взлома. – Хюльдар открыл дверь в комнату. – Пожалуйста, ты можешь смело трогать всё, что тебе нужно. Мы досконально прочесали дом.
В комнате тоже все было засыпано порошком, будто в только что открытом пыльном склепе, по совместительству выполнявшему роль игровой комнаты. Всюду высились кучи игрушек и детской одежды, часть которой аккуратно сложили. Видимо, этот бедлам можно было отнести на совесть работников полиции – невозможно представить, чтобы комната находилась в таком состоянии до их прибытия. Пустые полки на стенах и в открытом шкафу тоже указывали на это. Скорее всего, сложенная в шкафу одежда была сброшена с полок на пол в процессе обыска.
– И что, мне выуживать вещи из этой пыльной кучи?
– А откуда еще?
Прислонившись к дверному косяку, Хюльдар наблюдал, как Фрейя бродит по комнате, наклоняясь над завалами и выбирая наиболее подходящие одежки. Она пожалела, что была одета в такие узкие брюки, – сейчас больше подошла бы широкая длинная юбка. Он мог вобразить, что она специально вырядилась в обтягивающую одежду, чтобы произвести на него впечатление, и эта мысль была невыносимой. Ей было неприятно сознавать, что его взгляд следит за каждым ее движением, и хотелось попросить его выйти из комнаты. Но Хюльдар ее опередил:
– В прачечной комнате тоже полно одежды, но не в лучшем состоянии, чем эта, к тому же нестираной. – Он опять улыбнулся, и усталость будто исчезла с его лица.
– Естественно… – Фрейя, отклонившись назад, чтобы не наглотаться пыли, осторожно потрясла в воздухе двумя брючками и несколькими футболками, затем выкопала из кучи несколько трусиков и носков и, решив, что можно будет прийти сюда еще раз, скомандовала: – Этого достаточно. Следующая комната!
Хюльдар повел ее в комнату Маргрет. Там тоже, как и в спальне мальчиков, повсюду были видны следы разгрома после следственной группы. Однако комната девочки была больше, и поэтому беспорядок не так бросался в глаза. Да и разбросанная одежда выглядела по-другому: девчоночьи платьишки вперемежку с джинсами и футболками с котиками и другими симпатичными зверюшками. Никаких крокодилов и динозавров.
Фрейя без промедления приступила к делу – ее раздражала пыль и хотелось как можно скорее выбраться отсюда на улицу. Она быстро отыскала школьный рюкзак Маргрет и кое-какую одежду; оставалось найти лишь зубную щетку и какие-то особые резинки для волос, о которых ее просили специально.
Хюльдар осторожно откашлялся в дверях:
– Меня зовут Йоунас, Хюльдар Йоунас… Так что это было не совсем вранье. И я родился и вырос в Эгильсстадир.
Фрейя от неожиданности застыла в полусогнутом состоянии над кучей белья, под которой она надеялась отыскать школьные принадлежности Маргрет. Оправившись, выпрямилась и не без ехидства проговорила:
– Надо же, как удобно! Может, ты еще и плотник по совместительству?
Виноватое выражение испарилось с лица Хюльдара.
– Нет. Но все остальное было правдой. Или вроде того…
Фрейя снова склонилась над одежной кучей.
– Знаешь, мне все равно, и я буду тебе очень признательна, если ты не станешь напоминать мне о нашем знакомстве. – Она была рада, что стояла к нему спиной и он не видел, как она покраснела; если б только можно было стереть воспоминания из своей головы, как ненужные старые файлы… – Знаешь, мне хочется просто забыть все – и никогда не обсуждать случившееся. Думаю, это будет нетрудно, так как ничего особо запоминающегося не произошло. Надеюсь, ты такого же мнения.
– Я просто хотел попросить прощения. И объяснить, почему я так поступил.
– Да брось, какие извинения? Мне абсолютно все равно.
Фрейя изо всех сил старалась, чтобы ее голос не дрогнул. Ей до сих пор было до боли обидно вспоминать этот дурацкий, будто скопированный из третьесортного фильма инцидент. Проснуться, протянуть руку – и ощутить там, где должен был лежать твой любовник, холодную пустую постель… Ни доносящегося из кухни аромата кофе, ни скворчания бекона на сковородке, ни записки. Ничего! Это было самое неприятное утро в ее жизни. Обычно у тех, кого она приглашала к себе, не возникало желания связать простыни и удрать от нее через окно. Утешение было только в том, что он предпочел окну и простыням подъездную лестницу.
– Это просто… когда я говорю женщинам, где работаю, то…
– Да-да, бедный ты, несчастный… – Фрейя подняла листок бумаги, лежавший под полосатой детской блузкой. Это был рисунок, помеченный в одном уголке именем Маргрет. Фрейя внимательно разглядывала его, поворачивая и так, и эдак. – Что это?
– По всей видимости, рисунок дочки. – Хюльдар, похоже, был рад возможности сменить тему. – Не обращай внимания; мы забрали отсюда все, что могло иметь значение для расследования. Ее рисунков полно и здесь, и на кухне.
Фрейя огляделась – и увидела обычные детские рисунки: сверкающие над остроконечными верхушками гор яркие солнышки и все такое прочее… Но ее взгляд быстро нашел и другой рисунок, похожий на тот, что она держала в руках.
– Это не совсем нормальный рисунок. И этот – тоже.
– Не совсем нормальный? Что значит «нормальный-ненормальный»? – Хюльдар взял из ее рук листок. – Здесь только дом и человек. Не вижу в этом ничего особенного.
– Моя работа, помимо прочего, заключается в анализе рисунков детей. Этот – не совсем обычный. Тебе нужно присовокупить к расследованию оба эти рисунка. Вообще я посоветовала бы собрать их все и отправить на анализ. Мы можем помочь вам, если надо.
Хюльдар с недоверием разглядывал рисунок. Фрейя, подойдя, пристроилась сбоку.
– Смотри, это ее дом. Дом, в котором мы сейчас находимся, да? Ты не можешь этого не видеть.
– Ну, да, да, вижу.
