В дополнение ко всему у Хюльдара закончилась никотиновая жвачка. Ему стоило немалого труда сохранять спокойствие, пока подчиненные докладывали о проработке версий. Но один раз он все же по-настоящему вскипел – когда внезапно пропала связь с сервером, а потом выяснилось, что проводилось плановое обновление системы, о котором его забыли уведомить. В тот момент, если б в их здании оказался ларек с сигаретами, вся его табачная завязка могла пойти насмарку. Но ларька не было, и Хюльдару пришлось успокаиваться, ломая надвое карандаши и нецензурно обкладывая обшитый стандартными панелями потолок.
Рикхард поерзал на стуле, расправляя затекшую спину.
– А что с дочкой? Сказала она что-нибудь новое, более вразумительное? От ее описания черного человека с огромной головой пока мало толку.
– Не знаю. Печальнее всего, что она – наш единственный козырь. Если б ее у нас не было, положение было бы еще хуже. – Хюльдар поморщился, снова почувствовав жжение в желудке. – Надеюсь, она нам поможет, если мы найдем преступника. Вполне возможно, она видела его в лицо во дворе своего дома. Если, конечно, это не детские фантазии, как считает ее отец.
Рикхард нахмурился – то ли при мысли об отце девочки, то ли об убийце во дворе ее дома.
– Да, Эртла упоминала что-то об этом… Надеюсь, у нас появится возможность проверить слова девочки; нам это совсем не помешало бы.
– Это точно…
Хюльдар сдержал тяжелый вздох, хотя поводов для него было предостаточно. Вещдоки не валились на них пачками, анализ всей массы скотча не дал абсолютно ничего, так же как и обследование тела. На записи из камеры видеонаблюдения у банкомата была видна ведущая в квартал Элизы улица и множество проносившихся по ней машин. Однако ни одного номера прочесть не удалось, и ничто не привлекло внимания Рикхарда, когда тот просматривал запись временнóго отрезка, когда там мог проезжать убийца. Содержание цифровой записки так и оставалось загадкой, и никаких новостей по поводу шифра из Интерпола не поступало. Если это, конечно, был шифр.
– Может, пора допросить Маргрет обычным способом?
До этого момента Рикхард не высказал своего мнения по поводу ситуации с Домом ребенка – в отличие от всех остальных в отделении, разделившихся на два лагеря: «за» и «против». Лагерь «за» был заметно малочисленнее. Среди тех, кто не клинился на негативном отношении к Дому ребенка, была и Эртла – присутствие на последнем опросе Маргрет не поколебало ее убежденности.
– Нет, лучше пока этого не делать. И я хотел бы это подчеркнуть. Думаю, если мы сильнее на нее надавим, она может угодить в систему и застрять там. Лучше дать Дому ребенка еще один шанс. – Крошечное пространство кабинета не было рассчитано на долгое сидение в нем двух мужиков, и Хюльдар потянулся к окну. Хлынувший внутрь воздух немного освежил его, и он, слегка взбодрившись, снова повернулся к Рикхарду: – Сейчас рассматривается целесообразность помещения девочки на время расследования в учреждение госопеки.
– Что?! – пораженно вскинулся Рикхард.
– Да-да. Посмотрим, что из этого выйдет. На самом деле мне эта идея не кажется такой уж плохой. Одна газета уже разнюхала историю девочки, и им, естественно, горит ее опубликовать – хотят быть первыми. Нам чудом удалось приостановить эту Голгофу. Статью пока законсервировали, но боюсь, что отсрочка продлится недолго. Тут только вопрос времени, когда подключатся другие СМИ.
– Кто выболтал?
Хюльдар пожал плечами:
– Да кто ж его знает… Многие в курсе происходящего: мы, Дом ребенка, куча родственников, судмедэкспертиза, Комитет защиты детей… Удивительно, что это не просочилось в прессу в день происшествия. В маленькой стране трудно что-то держать в секрете… Короче, посмотрим; по крайней мере, предварительное решение о ее содержании есть. Но, как мне сказали, в этом не будет надобности, если следствие пойдет быстрее. – Хюльдар скривился в кислой улыбке. – Может, мы нападем на его след до принятия окончательного решения?
– Я бы не стал слишком надеяться на это.
Хюльдар почувствовал, как в нем снова поднимается раздражение, но постарался не подать виду. Установившееся неловкое молчание подсказало Рикхарду, что нечего тут рассиживаться; но не успел он выйти, как в дверях нарисовался Алмар:
– Тут все сообщения, электронные письма, фотографии и фейсбучные посты, которые мне удалось найти. Я отсеял все, что явно не имело значения, ориентируясь на последние шесть месяцев. Если нужно, могу копнуть дальше по времени. – Протягивая Хюльдару флэшку, Алмар покосился на валявшиеся на столе обломки карандашей. – Было очень много информации.
– Есть какие-то зацепки? – Хюльдар попытался смягчить злобное выражение лица, но оно, казалось, прикипело к нему в момент, когда пропала связь с провайдером. – Хоть что-нибудь, что могло бы указать на убийцу?
– Не уверен. В предварительном обзоре мы много чего упустили, но все равно я не нашел ничего такого, что бросалось бы в глаза. Хотя кто его знает… Когда просматриваешь тысячи сообщений, глаз замыливается.
Алмар стоял перед столом Хюльдара, переминаясь с ноги на ногу. Он был одним из самых молодых в отделении; его необычайные способности по части компьютеров привлекли внимание начальства общей полиции, которое и инициировало его перевод к ним в уголовную полицию. Однако, по слухам, настоящая причина перевода заключалась в том, что Алмар был абсолютно непригоден для обычной полицейской работы. Училище он закончил с самыми низкими показателями в физподготовке и тактике, но ему удалось дотянуть до проходного бала исключительно высокими оценками по всем теоретическим дисциплинам.
Он оказался неплохим оперативником, но все равно действовал всем на нервы, часто был рассеян и подолгу во все врубался. Впрочем, этому имелось объяснение – его уши были постоянно заткнуты наушниками, и он воспринимал лишь часть происходящего вокруг. Шеф даже как-то вызвал его по этому поводу на ковер, но взбучка не возымела нужного эффекта, так как закончилась совместным просмотром нового приложения в телефоне Алмара.
Сегодня, направляясь в кабинет Хюльдара, он вежливо вытащил из ушей наушники.
– Я поделил все на две папки. В папке «А» собрано то, что показалось мне потенциально важным, а в папке «Б» – то, что, по моему мнению, особого значения не имеет. Ну и, как уже сказал, то, что явно не имело к делу отношения, я опустил.
– Например?
Что Алмару могло показаться важным или незначительным, угадать было трудно.
– Например, в папке с не особо важным собраны письма от вдов нигерийских военачальников, рассылки интернет-магазинов, всякие рекламные рассылки, уведомения из школы и детсада…
Алмар перевел дух, собираясь продолжить перечисление, но Хюльдар перебил его:
– Хорошо, я посмотрю. А что с телефонными сообщениями? Они тоже здесь?
Алмар удивленно поднял брови, глаза его при этом заметно округлились.
– Нет… Вообще, тут интересное дело. В телефоне полно сообщений, но все они двухмесячной давности. Будто в один момент, два месяца назад, она вдруг перестала посылать и получать сообщения. Может, телефон сломался?
