Хюльдар не знал, что так понравилось людям – спагетти или то, что она была одна. Никаких сталкеров или чужаков среди поставивших лайки не оказалось; все это были ее друзья, с которыми Элиза давно и постоянно общалась.
Ее вечер оказалось невозможным просчитать с такой же точностью, как день. Примерно с семи до одиннадцати часов вечера Элиза еще несколько раз заходила в «Фейсбук» и «Твиттер». В «Фейсбуке» можно было прочитать последний статус в ее жизни: «Спокойной всем ночи! Завтра новый день, и все будет сделано как нужно!» Но завтра у нее уже не случилось.
Учитывая огромное количество статусов, которое Элиза выплескивала на страницы соцсетей, Хюльдару в голову пришла дурацкая мысль, что она, наверное, не отказалась бы обновить статус, если убийца во время пыток протянул бы ей компьютер. И что бы она тогда написала? «Вы не поверите, но какой-то человек собирается высосать пылесосом спагетти из моего желудка, которые by the way
[18] были очень вкусные»? Или, может, просто: «Помогите! Кто-нибудь! Спасите меня!»?
О последнем дне Аустрос было известно гораздо меньше. В отличие от Элизы, она не проводила так много времени в соцсетях и, похоже, не была так же социально активна. Кроме того, Аустрос прекратила работать почти два года назад, и поэтому никаких коллег у нее уже не было. Похоже, что она по большей части бывала дома, если не считать редких выходов на прогулки. Ее небольшая «Тойота» стояла в гараже; Аустрос накануне заправила ее и записала пробег. Учитывая расстояние от заправочной станции, она уехала оттуда прямиком домой и после этого уже машину не трогала.
В день ее смерти кредитная карта использовалась лишь один раз, да и то это было автоматическое перечисление на счет благотворительной организации. В последний вечер она сделала два звонка из дома: один – своей сестре, другой – подруге. По словам этой самой подруги, они говорили о книге, которую Аустрос ей одолжила, а также о запланированном путешествии подруги по Средиземному морю. Телефонный разговор длился семнадцать минут, а полицейскому, позвонившему подруге, потребовалось не меньше семи, чтобы только отделаться от нее. Положив наконец трубку, он знал о круизах буквально все.
Аустрос и ее сестра разговаривали девятнадцать минут. По словам сестры, они говорили о конфирмациях детей родственников, которые должны были состояться весной, о новом магазине, только что открывшемся в торговом центре, куда им обеим хотелось сходить, а также о чьем-то визите к Аустрос, который, впрочем, так и не состоялся. Сестра не знала, кого ожидала в гости Аустрос, и вообще очень смутно помнила эту часть разговора. Насколько она поняла, Аустрос получила сообщение, что кто-то хотел прийти в гости, но в конечном итоге причислила его к другим, полученным в этот день, которые она считала либо предназначенными кому-то другому, либо просто какими-то странными. Что было в этих сообщениях, они не обсуждали, да сестра особо и не спрашивала, так как опаздывала в театр. Плача, она сообщила Хюльдару, что спектакль был ни рыба ни мясо и что лучше б она подольше поговорила со своей сестрой.
Мобильник Аустрос был найден на месте преступления. Уже подтверждено, что именно этим телефоном она пользовалась. В ее случае все обошлось без недоразумений – в отличие от Элизы, телефон которой все еще не был найден. Тот, в чьих руках он находился, до сих пор не включал его и вряд ли когда-нибудь это сделает.
Телефонная компания предоставила полиции список звонков и текстовых сообщений, которые Элиза получила за несколько дней до убийства, но среди них не оказалось ничего и близко похожего на сообщения в телефоне Аустрос. Их было в общей сложности четыре, три из которых – полная бессмыслица:
2, 116, 53, 22, 16 22, 19, 49 90, 49
90, 92 68, 43–6 16, 92 11, 99, 73
75, 53, 19, 11, 66–39, 92 7, 92
Расшифровывать все это, вместе с сообщением из дома Элизы, было поручено одному человеку, который также занимался и запиской, найденной в конверте на лобовом стекле машины соседа Аустрос: 19, 79, 15 19, 79, 15, 16. Хюльдар ожидал, что некоторая упорядоченность в этой последовательности могла помочь в декодировке, но этого не произошло. Теперь надежда была только на Интерпол, но до сих пор из этого мало что получалось, кроме бесконечных формуляров, которые он должен был заполнять. Хорошо, если это не будет пустой тратой времени.
В четвертой эсэмэске на телефоне Аустрос некто сообщал о своем скором визите; ни полиция, ни сама Аустрос, если верить ее сестре, не знали, от кого она пришла.
Я скоро приду – ждешь с нетерпением?
Хюльдар был не единственным, считавшим, что все эти сообщения были присланы убийцей. Первостепенной задачей сейчас было откопать номер, с которого они были отправлены, и Хюльдар надеялся получить его уже сегодня вечером. Наконец-то убийца сделал неверный шаг. Он пользовался одноразовой сим-картой. Такие карты в основном покупали иностранные туристы и некоторые исландцы, занимавшиеся каким-нибудь сомнительным бизнесом. Продавцы были обязаны регистрировать покупателей карт, но в отелях это часто делалось как придется – просто записывался кто-то наобум. Тем не менее по карте можно всегда вычислить место ее продажи, а уж там и проверить регистрацию. Конечно, надеяться, что человек при записи дал свое правильное имя, было слишком оптимистично, но вполне возможно, что карта была куплена недавно, и продавец запомнил покупателя, или же его можно было отследить на записи камеры наблюдения.
По крайней мере, случай с картой зажег слабую надежду, а надежда им сейчас была очень нужна. Дело продвигалось медленно, и это сказывалось на настроении людей. Каждому хотелось быть тем, кто смог бы первым закричать на весь офисный зал: «Эврика!» Все понимали, что когда-то это должно произойти, даже если убийца не будет найден.
Большинство работавших в следственной группе, включая самого Хюльдара, склонялись к тому, что жертвы были выбраны случайно. Обсуждался этот вариант мало, так как был худшим из всех возможных. Как найти убийцу, который не выбирал свою жертву по каким-то соображениям? Особенно если он был настолько осторожен, как показало следствие. Тем паче что ни Элиза, ни Аустрос ничем не выделялись из других таких же обыкновенных граждан и поэтому никак не могли привлечь к себе внимание озлобленного преступника, решившего убивать совершенно не знакомых ему людей.
Ничто ни в жизни, ни в смерти Элизы или Аустрос не давало ключ к разгадке. И до сих пор не удалось выжать абсолютно ничего из найденного на месте преступления – ни отпечатков пальцев, ни биоматериала ни в доме Элизы, ни в квартире Аустрос.
Впрочем, делать заключения было несколько преждевременно – всевозможных следов из обоих мест было собрано множество, а обработана лишь часть. Возможно, нужный отпечаток или волос был уже где-то на подходе, но с каждым отрицательным результатом все больше испарялась надежда, что место преступления сможет помочь раскрытию преступления. Да это и неудивительно – в наше время каждый, умеющий включить телевизор, знал об опасностях, с которыми обычно сталкиваются преступники. Любой хорошо подкованный подросток мог совершить преступление, не оставив никаких следов. Хотя подросток, наверное, спалился бы, включив мобильник жертвы…
