– Отец знает, что ты здесь, Освальд?
– Конечно, сэр! Он меня и прислал!
У Джоша отвисает челюсть.
3
Рут Шиммер по прозвищу Шеф
Индейцы тащат Пирса к берегу. Пирс орет и отбивается.
Испуганная шумом, с реки снимается чета лебедей-трубачей. Белые крылья, черные клювы – разбрызгивая воду, лебеди берут разгон в добрых сто ярдов, прежде чем поднимаются в воздух и, хлопая крыльями, летят на север.
Рут не знает, что делать.
По идее, они с Красавчиком и молодым стрелком должны защищать нанимателя. Защищать от чего? Индейцы не желают отчиму зла. Даже сейчас, когда Пирс сражается как бешеный и вопит так, будто с него живьем сдирают скальп, индейцы действуют с предельной осторожностью, можно сказать, заботой. Не думая о собственном ущербе, они изо всех сил стараются не повредить чудно́му бледнолицему. Драться, когда ты сам предложил сделку? Драться, когда твое предложение приняли? Драться из-за грошового, не требующего никаких подвигов условия?!
Что это за подвиг – сплавать на тот берег?!
– Нет, – предупреждает Хвост Оленя. – Не лезть.
Четверо индейцев борются с Пирсом. Висельник при виде петли – и тот вел бы себя достойнее. Хрипящий клубок катится по земле. Следом бредет пятый индеец с лодкой на плечах.
Сын шамана и семерка шошонов, оставшись в седлах, внимательно следят за Рут и стрелками. Путь к реке прегражден всадниками. Открытой враждебности индейцы не демонстрируют, но мисс Шиммер не сомневается: дойди дело до реальной угрозы и шошоны медлить не станут.
– Мир, – заверяет Хвост Оленя. – Туда-обратно, все хорошо.
– Не вижу проблемы, – Красавчик Дэйв сплевывает на землю. – Мистер Пирс боится воды? Ничего, потерпит. Зато вождь подпишет контракт. Мистеру Пирсу дадут премию, мистер Пирс утопит горе в виски…
– Они лжецы! – визжит молодой стрелок. – Они украдут его!
– Странный способ похищения. Не находишь?
– Что тут странного?
– Хотели бы похитить, сделали бы это в становище. Да и зачем им его красть? Ради выкупа? Для пыток?! Чепуха, безумие…
– Они лжецы! Краснокожие дьяволы!
Краснокожие дьяволы, мысленно повторяет Рут. Она смотрит вслед шошонам, которые уже запихивают отчима в лодку. Открыть стрельбу? В шансере – пять несчастных случаев и одно, зато веское проклятие. Кто-то сломает ногу, кто-то упадет в реку, кто-то прорвет в лодке дыру, утопит весло. Пирс вывернется, отбежит в сторону… Что дальше? Пригрозить шошонам проклятием? Они могут не испугаться. Откроют огонь, в ответ придется палить уже из «Миротворца». Всадить несчастный случай в шаманского сынка? Лошадь взбрыкнет, Хвост Оленя вылетит из седла, расшибет голову. Утратив вожака, индейцы растеряются…
Взгляд шансфайтера. Талант шансфайтера.
Все в высшей степени разумные соображения вылетают из головы Рут, будто стая вспугнутых птиц. Соображения галдят, щебечут и чирикают, но мисс Шиммер не слушает их. Не моргая (взгляд шансфайтера…), превратившись в статую, она смотрит на шошонов, нет, на отчима в их руках.
Каждый индеец сейчас похож для Рут на схему разделки коровьей туши. Светлые, темные, красные области. Песок и пепел, роза и пурпур, ранний вечер и поздняя ночь. Каждый индеец, но только не Бенджамен Пирс. В контуре, обозначающем границы мистера Пирса, которого друзья зовут Беном, кипит чистая белизна. Катятся снежные волны, искрят, слепят взор. Ни единого пятна темнее парного молока из-под коровы.
Захоти Рут пальнуть в отчима из «Молнии» – не нашла бы куда.
Для шансфайтера Пирс представляет собой точную копию Джошуа Редмана, в прошлом – вольного стрелка, ныне – помощника шерифа в Элмер-Крик. Вся разница состоит лишь в том, что Пирс ярче Редмана. На него даже смотреть больно.
«Вы не поверите, мисс Шиммер, но перед вами другой человек…»
Клубок пятнистых тел пеленает живой сгусток молока. Рядом с клубком – зыбкая тень. Она имеет отдаленное сходство с Пирсом, но рассмотреть подробности невозможно. Тень мечется вокруг дерущихся, временами ныряет в клубок и исчезает, потом выскакивает наружу, опять ныряет…
Воображаемый друг беспокоится. Воображаемый друг паникует.
«Некоторые люди, – слышит Рут голос дяди Тома, – терпеть не могут одиночества. Они скорее умрут, чем останутся одни. Неважно, сколько народу трется вокруг. Одиночество внутри этих людей, а не снаружи. Бедняги от безысходности придумывают себе воображаемых друзей. Срастаются с ними, беседуют, жизни без них не представляют.»
Бенджамен Пирс – последний человек в мире, который, по мнению Рут, мог бы страдать от душевного одиночества. Дружба с галлюцинацией, плодом болезненного воображения? Кто угодно, только не Бенджамен Пирс!
«В них можно стрелять? В этих?»
«Можно, а смысл? – Томас Эллиот Шиммер смеется. Все прошлое Рут танцует под этот смех, каждая крохотная минутка. – Не трать патроны зря, девочка.»
Выстрел застал Рут врасплох.
Хвост Оленя вылетает из седла, словно его ударили прикладом в грудь. Молодой стрелок поворачивается, снова вскидывает ружье. Он целится в шошонов, борющихся с Пирсом. Выбирает цель, боится задеть нанимателя. Миг промедления обходится молодому стрелку недешево – Красавчик Дэйв преспокойно достает из кобуры свой револьвер и рукоятью бьет стрелка в ухо.
Можно подумать, молодой стрелок – брат-близнец Хвоста Оленя. Во всяком случае, из седла он вылетает точно так же, как сын шамана, только боком.
– Идиот!
Это все, что произносит Красавчик.
Револьвер он не прячет. Дэйв готов стрелять в любую секунду. Готова и Рут, но надеется, что в стрельбе не будет нужды. Поступок Дэйва говорит сам за себя. Шошоны должны, обязаны все понять правильно…
Шошоны понимают. Они отпускают Пирса и возвращаются к лошадям. Разбирают лодку, собирают шкуры в тючок. Ивовый каркас уже приторочен, куда следует. Двое помогают Хвосту Оленя сесть на лошадь. К счастью, сын шамана жив. Рут не знает, насколько тяжела его рана, но по тому, как индеец держится в седле, мисс Шиммер полагает, что угрозы для жизни нет.
Когда шошоны, не произнеся ни слова, убираются восвояси, Рут долго смотрит им вслед.
– Мерзавцы! – кричит Пирс, ковыляя от реки. – Негодяи!
Это он не про индейцев. Это он про охрану.
– Чего вы ждали? Бросили меня, да? Струсили?!
Красавчик Дэйв вертит револьвер на пальце.
– Ты еще на петухе своем его поверти!
Совету Дэйв не следует. Просто возвращает оружие в кобуру.
– Зачем я вас нанял? Трусливые сукины дети! Я вам и ломаного цента не заплачу́, ясно? Один Арчи – мужчина, вы его мизинца не стоите…
