Ходжес перхает, что означает смех.
– Хватил удар? Точнейший диагноз, Беннинг! И за это шесть долларов?!
Щебет китайцев усиливается.
– Почему здесь находятся посторонние? – коронер делает вид, что только сейчас обнаружил китайцев рядом с собой. – Что они делают?
– Помогают мне, – отмахивается доктор. Приступать к вскрытию Беннинг и не думает, зато не забывает допить початый стаканчик. – Временами я обращаюсь к ним за советом. Это семейство Ли, они держат бакалею на Уилтон-стрит и харчевню в Шанхае…
Шанхаем в Элмер-Крик зовут отдельный китайский квартал на восточной окраине. По большей части там живут азиаты, работающие на строительстве железной дороги.
– Они возят обеды прямо на стройку. Дайте им жестянку червей, стаю саранчи, дохлую лягушку и гремучую змею – и они состряпают обед из трех блюд на целый взвод узкоглазых. А если еще и риса подкинете, так они вам роту накормят.
Китайцы расцветают улыбками.
Семейство Ли состоит не из трех мужчин, как сперва решила Рут. Самый мелкий, можно сказать, миниатюрный из «шанхайцев» при ближайшем рассмотрении оказывается миссис Ли – китаянкой средних лет, одетой на мужской манер: длинная блуза и шаровары. Второй, с выбритым лбом и черной, как вороново крыло, косой до пояса, по всей видимости, ее муж-бакалейщик. Кем приходится ему горбатый старик в длиннополом халате – отцом, тестем или дядей – можно только гадать.
Миссис Ли тоже подходит к столу. Указывая на труп тоненьким пальчиком, она что-то мяукает, играет бровями, корчит уморительные гримасы.
– В чем дело? – интересуется коронер. – Чего она хочет?
Рут приглядывается внимательней. Палец китаянки по очереди отмечает все синяки на теле покойника.
– Мой жена говорить, – оказывается, мистер Ли владеет английским, – от сих ран не умирать. Есть рана, какую не замечай. Пустячина, пф-ф-фе! Идти домой, пей-ешь, там и умирай.
Коронер хмурит брови:
– В смысле, есть повреждения, от которых умираешь не сразу?
Рут не успевает заметить, когда миссис Ли повернулась к ней. Крохотный кулачок, метнувшись к плечу Рут, щелкает вплотную к ключице – и отдергивается обратно, словно змея, завершившая атаку.
– Жила лежать на ключица, – переводит мистер Ли, как если бы движение жены было целой речью. – Твердая кулак, твердая кость. Бей, в жиле стать комок. Кровь-комок, да? Заку…
– Закупорка?
– Да, закупор. Идти домой, идти время, потом умирать. Не знать, от чего.
– Это такие раны? На убитом, да?
– Нет. Совсем нет.
– Аптека у них тоже превосходная, – невпопад замечает доктор Беннинг. – Дайте им пучок бизоньей травы и лапку кузнечика…
– Знаю, – коронер медленно багровеет от гнева. – И они сделают из этого ведро слабительного! Если речь идет не о повреждениях Росса, какого черта она тут распинается? Голову нам морочит, да?!
Мистер Ли остается спокоен:
– Бить люди. Люди бить по-разному. Так, эдак. Здесь не так, не эдак. Здесь бить демон Мо-Гуй. Отбить удачу, десять лет жизни один удар. Демон уметь бить так. Резать мертвяк не поможет. Доктор ничего не узнать.
Хрипло каркает старик.
– Досточтимый Ван подтверждать, – уведомляет муж китаянки. – Голова давать наотрез. Демон Мо-Гуй. Ничего не узнать, ничего.
Доктор Беннинг промакивает лысину:
– Отлично! Я им верю, Ходжес. Вскрытие отменяется, давайте шесть долларов.
– Что я напишу в заключении? – с сарказмом осведомляется коронер. – Убит невидимым демоном при невыясненных обстоятельствах? Мистер Мо-Гуй приговаривается к смертной казни через повешенье? А также его сообщник мистер Не-Могуй?
– Не мелите чушь! Вы напишете, что побои, причиненные Майклу Россу Джошуа Редманом, не могли повлечь за собой смертельного исхода. Росса хватил удар по причине пьянства, – доктор самодовольно выпячивает грудь, – и невоздержанного образа жизни. Зачинщик Росс, Редман защищался. Подпись, печать, гонорар. Такой вариант вас устраивает?
Нельзя сказать, что Ходжес долго колеблется. Отойдя к подоконнику, куда переставили письменные принадлежности, чтобы освободить место для покойника, он быстро начинает скрипеть пером.
Китаянка что-то мяукает в адрес Рут.
– Мой жена извиняться, – переводит мистер Ли. – Она не хотеть бить вас, мэм. Она хотеть показать. Она не должен быть так делать. Нижайше прощаемся.
Вся троица отвешивает Рут по внушительному поклону.
– Не стоит, – заверяет их Рут. – Я не в обиде.
Она сама не знает, что толкнуло ее на совершенно безумный поступок. Прежде чем уйти в комнату, выделенную ей для постоя, Рут еще раз глядит на труп. Возможно, поводом служит воспоминание об отчиме – сгустке кипящей белизны, каким был Пирс у реки, в мертвой хватке индейцев. А может, ей вспоминается Джошуа Редман – сгусток белизны в салуне.
Так или иначе, она это делает.
Часть третья
Револьвер и губная гармошка
Глава одиннадцатая
Все ангелы рая. – Резня над резней. – Хромая корова. – Две дюжины стрел. – Нефтяники под защитой. – Бледный всадник на сивом коне.
1
Рут Шиммер по прозвищу Шеф
Взгляд шансфайтера. Талант шансфайтера.
Ни один шансфайтер в мире, пожалуй, не смотрел на мертвеца так, словно решил пальнуть в него из шансера. Бессмысленное дело, еще бессмысленней, чем стрельба по «призрачным друзьям»; пустая трата времени и патронов. Я первая, думает Рут, кто решился на это. Точно, первая. Где еще сыщется такая придурочная мисс, как я?
Разметка покойного на уязвимые и неуязвимые зоны выглядит такой же, как у живого. За одним исключением: она блеклая, еле заметная глазу. И она продолжает бледнеть, уходя в синеватый отлив, словно кожа трупа. Час, другой, и разметка вовсе исчезнет, станет воспоминанием, эхом, отголоском.
Но сейчас она еще существует.
Свет и тьма. Песок и пепел, роза и пурпур, вечер и ночь. Намеки на все перечисленное. Рут мысленно накладывает созвездие синяков и ушибов на разметку, словно на карту звездного неба, тускнеющую с рассветом. Вывод напрашивается сам собой. Он не нравится Рут; он так ей не нравится, что она подносит ладонь ко рту, с трудом удерживаясь от крика.
От таких побоев человек не должен был умереть.
Нет, должен.
«Здесь бить демон Мо-Гуй. Отбить удачу, десять лет жизни один удар. Демон уметь бить так.»
Несчастного Майкла Росса бил шансфайтер. Рут впервые слышит о шансфайтере, который орудовал бы не восковыми пулями, а кулаками. Но мало ли о чем она слышит впервые?! Несчастье. Большое несчастье. Несчастный случай. Цепочка пятен: «черная полоса». Стрелок отправил бы Росса к праотцам со второго выстрела; верней, сочетанием первого и третьего. Никакой «черной полосы» не понадобилось бы. Несчастье и несчастный случай: оба в яблочко, кучно, без разброса. Росс умер бы от разрыва сердца, ударился бы виском о край телеги; кто-то из зрителей случайно пальнул бы в воздух от восторга – пуля угодила бы в стальной кронштейн балкона, срикошетила и пробила бы шею Большому Майку.
