С самого утра тахтон куда-то запропастился. Куда, спрашивается? И что вообще с ним в последние дни творится? То лезет без спросу куда не надо, то исчезает на полдня…
Тьфу ты, пропасть!
Тахтон обнаруживается на крыше хибары с паровой машиной. Что призрак там забыл? Помогает юному Освальду следить за окрестностями? С крыши обзор лучше?!
Нет, тахтон глядит вовсе не в сторону индейской территории и далеких Скалистых гор. Взгляд его устремлен в направлении Элмер-Крик.
Балансируя на коньке, он весь подался вперед. Всматривается вдаль, принюхивается. Именно так, сэр! Ангел-хранитель? Охотничья собака почуяла добычу. И даже не добычу, а хищника, с которым псу не справиться! Медведя или горного льва
[22]. Что он учуял? Кого? В городе опасность? Такая опасность, что в сравнении с ней мисс Шиммер – примерная ученица воскресной школы?!
Джош все еще зол. Тахтонья выходка на площади непростительна. Тем не менее, он окликает призрака:
– Эй, приятель! Кого вынюхиваешь?
Вопрос Джоша производит действие бойка, ударившего по капсюлю патрона. Тахтон пулей срывается с места, прыгает с крыши; исчезает за домом. Возникает справа. Исчезает. Возникает слева. Наворачивает пару стремительных кругов, заключая Джоша в смутную карусель. Скрывается за домом. Взлетает обратно на крышу.
Что за ерунда?!
Джош весь извертелся в седле, пытаясь уследить за этой суматохой. Красотка, не понимая, чего от нее хотят, возмущенно ржет, встает на дыбы. Лошадь не пытается сбросить наездника, просто дает понять: имей совесть, парень!
– Что на тебя нашло?! Хвост припалил?!
Тахтон замирает, каменеет.
Взгляд его упирается в Джошуа Редмана. Впивается, выбрасывает стальные крючья. Кажется, тахтон увидел человека впервые в жизни. Джоша продирает ледяной озноб: в этом взгляде нет ничего приятельского. Ни тени от потерянного мальчишки, друга, ангела-хранителя, которого Джош знал все эти годы. Кто-то другой приходил на помощь, спасал, выручал. С кем-то другим Джош делил невзгоды и радости – да что там! – делил собственные плоть и кровь…
В следующий миг мистер Редман получает пинок под зад. Здоровущий такой пинок, сэр, а главное, совершенно незаслуженный! Кубарем он летит из седла, летит быстрее, чем ожидалось, и вот уже мистер Редман смотрит на себя снаружи.
Смотрит на тахтона в седле.
В седле?!
В теле злополучного мистера Редмана!
– Какого черта?!!
Тахтон глубоко затягивается окурком, обжигая – вот подлец! – Джошевы пальцы. Выдыхает, окутывается облаком табачного дыма. На лице – неземное блаженство. Жалкий, уменьшившийся вдвое окурок летит на землю. Повинуясь едва заметному движению бедер всадника, Красотка наступает на окурок копытом.
Ловко! Сам Джош лучше бы не справился.
– Ладно, приятель, – к горлу подступает паника. – Докурил?
Тахтон молчит.
– Теперь вали наружу.
Тахтон молчит. Отвернулся с отменным равнодушием. Все слышит, мерзавец, все он отлично слышит! Притворяется глухим, словно никакого Джошуа Редмана рядом нет.
– Я кому сказал?! Выметайся! Быстро!
Тахтон разворачивает Красотку, шагом возвращается к котловану. Джош бежит рядом, как мальчишка-попрошайка за верховым. Задыхается от унижения и ярости:
– Во́н, ублюдок! Я тебе разрешения не давал!
Тахтон и ухом не ведет. Зато Красотка тревожно стрижет ушами.
«Она меня слышит?!»
– Сбрось его, Красотка! Это не я!
Кобыла всхрапывает, останавливается, мотает головой.
– Давай, сбрасывай! Он самозванец!
– Что с тобой, Красотка?
– Ты знаешь, что с ней, урод! Это моя лошадь!
– Все в порядке, милая. Успокойся.
Тахтон говорит с кобылой. С кобылой говорит, сукин сын, а Джоша игнорирует! Ласково похлопывает лошадь по шее, трогает каблуками ее бока. Лошадь успокаивается. Делает шаг. Другой…
– Вот так, умница. Вот так…
– И ты, Красотка?! – Джош чуть не плачет. – Предательница!
«Надо взять себя в руки. Надо взять… Ты вышиб меня из моего тела? Я отплачу тебе той же монетой, ублюдок! Да, той же самой паршивой монетой!»
Разбег, прыжок. Джош взмывает в воздух легко, подобно пушинке, гонимой ураганом. Да он сам и есть ураган! Плечом врезается в собственную спину…
Проклятье! Это хуже, чем засадить кулаком в лоб Майка Росса! Много хуже, сэр! Джош слепнет, словно перед глазами у него полыхнула молния. Все, что у него осталось, сотрясается, как от падения с высоченной скалы. Больно! Чтоб ты сдох, проклятый негодяй! Оказывается, призраки тоже могут испытывать боль… Люстра! В Джошуа Редмана, сэр, выстрелили из шансера, люстра упала, переломала ему все ребра. Нет, его лягнула Красотка. В грудь угодило пушечное ядро…
«Умираю…»
Боль уходит. Вытекает, будто виски из треснувшей бутылки. Голова гудит. Чертов докторский самогон! От него похмелье – врагу не пожелаешь. Ребра больше не болят. Спина не болит. Голова… Точно, и голова прошла.
Джош моргает. Это занятие ему по душе, если больше ничего не делать. Да, сэр, лежу на земле. Надо мной раскинулось бескрайнее выгоревшее небо Осмаки. На западе ползут белые облачные закорючки, похожие на чудны́е китайские иероглифы. Такие я видел в харчевне миссис Ли, сэр. Что написано на небе? Надо спросить у бакалейщика, мужа миссис Ли. Он знает. Миссис Ли тоже знает, но она не говорит по-английски…
Что за чушь?!
«Где я? Что со мной?»
Я упал с лошади, думает Джош. Сильно ударился, потерял сознание. Неприятно, но бывало и хуже. Кости целы, мясо нарастет. Пока я валялся без сознания, мне привиделась дурацкая чертовщина. Понимаете, сэр, мой тахтон…
Плотина в мозгу рушится.
Ничего не привиделось! Ничего не чертовщина! Где?! Где этот кусок чертова дерьма?!
Кусок дерьма успел спешиться, стреножить Красотку. Сейчас он вовсю хохочет над очередной, традиционно дурацкой шуткой Джереми Стокса. Стокс тайком подсунул картежникам три лишних туза – раскрыв карты, игроки едва не передрались.
Кажется, тахтон все-таки вздрогнул и покачнулся в седле, когда Джош в него врезался. Не велико достижение, сэр. И все же… Слепящая вспышка. Адская боль. Хочет ли Джош повторения? Такого и врагу не пожелаешь. Хотя нет, врагу как раз и пожелаешь!
Вы плохо знаете Джошуа Редмана, сэр!
Он пробует по-всякому. Подкрадывается, пытается втиснуться в собственное тело, как в тесный сапог. Налетает с разгону: грудь в грудь. Заходит со спины, сбоку. Прыгает сверху. Всякий раз – стена. Всякий раз – обморок.
