Все, хватит. Подглядывать некрасиво.
Прежним путем, виляя вместе с переулком, Рут возвращается на Уилтон-стрит. Облака разбежались кто куда, луна катается по небу, как сыр в масле. Мисс Шиммер идет по улице, в обход. Среза́ть дорогу больше не хочется.
Дурная идея, зря и пробовала.
3
Рут Шиммер по прозвищу Шеф
Есть ли церкви-привидения?
Методистская церковь в Элмер-Крик ночью, при свете луны, легко сойдет за призрак самой себя. Вытянутый к небу, увенчанный крестом, бледный и дощатый дух – извините за каламбур! – в духе плотницкой готики. На стены не пожалели белой краски, лунное молоко течет по контуру, добавляет масляной желтизны. Целься, шансфайтер, не целься – куда тебе стрелять, в белое на белом? Узкие стрельчатые окна, острые щипцы крыши. Еще одно окошко – круглое, состоящее из трех сегментов – горит на самом верху. Окно приоткрыто, за стеклом от сквозняка моргают свечи.
Глаз циклопа, думает Рут.
Колокольню с открытой площадкой для звонаря поставили отдельно, вплотную к западному крылу церкви. Асимметрия, которую колокольня придает неприкаянному духу, наводит на мысли о несовершенстве мира.
Церковь – не последнее здание по Уилтон-стрит. Дальше стоит контора по продаже и сдаче в наем лошадей, при ней конюшня, еще дальше станция дилижансов делит здание с почтово-телеграфной станцией. Между конторой и станцией – переулок, куда Рут и намеревалась свернуть, чтобы в самом скором времени выйти на Ривер-роуд, неподалеку от скверно покрашенных колонн Гранд-Отеля.
Ей хочется спать. День выдался утомительный.
– Я знаю, зачем вы приехали в Элмер-Крик, преподобный Саймон.
– Вы ошибаетесь, преподобный Элайджа.
– В чем? В том, что вы приехали в город?
– В том, что вам известны мои цели.
Рут останавливается. Делает шаг к стене скобяной лавки, мимо которой шла. Пожалуй, лучше остаться незамеченной. Разговор, невольной свидетельницей которого она стала, идет на повышенных тонах. Один голос знаком мисс Шиммер. Выходит, Пастора зовут Саймон?
– Не виляйте, преподобный Саймон. Почему вы не смотрите мне в глаза?
– Потому что от вас разит виски. Еще минута, и меня свалит хмель.
– Вот! От меня разит виски!
«Правда и мир облобызаются, – поет губная гармоника. В гнусавом напеве слышится насмешка, неуместная в псалме. – Истина возникнет из земли, и правда приникнет с небес!»
– И вы, преподобный Саймон, разумеется, доложите об этом церковному начальству в Майн-Сити? Вы скажете: «Преподобный Элайджа – горький пьяница. Люди болтают, однажды он заснул на кафедре, прямо во время воскресной проповеди. Заснул и храпел на весь храм! Он пристает к матерям во время крещения их детей. Этот Элайджа бесстыдник! Грешник! Чревоугодник!»
– Это исповедь, ваше преподобие? Отпускаю тебе грехи твои.
С местным священником Рут незнакома. Впрочем, она не слишком удивлена. Скорее она удивлена собственной нервозностью. Сна ни в одном глазу, сердце бьется чаще. Стыдно подслушивать? Нет, дело не в этом. Хочется побыстрее уйти? Да, хочется, но дело опять же не в этом. Разговор священников не предназначен для чужих ушей, надо проскользнуть незамеченной, но как? Нет, и это не причина для беспокойства.
Что-то стряслось с отчимом в гостинице? Сердце пророчит дурное?!
Вряд ли.
– Смеетесь? Вас прислали, чтобы убедиться: я не справляюсь с моими духовными обязанностями. Будете отрицать?
– Идите домой, преподобный Элайджа. Проспитесь, похмелитесь. Скоро я уеду из Элмер-Крик. И вы забудете меня, как страшный сон. Уверен, при всех ваших грехах вы полностью устраиваете здешнюю паству. Я бы на вашем месте не продержался и месяца.
– Ладно. Я и не рассчитывал на откровенность. Кем вы были рукоположены, преподобный Саймон? Или это тоже секрет?
– В священнический сан меня рукоположил суперинтендант
[29] Шелли, окружной епископ Города Ветров
[30]. Вы, должно быть, слыхали о нем? Продувные бестии в этом Чикаго, кого хочешь рукоположат… Посмотрите на меня, преподобный Элайджа! Вот вы бы меня благословили на миссионерство? Да вы бы скорее встали на стезю трезвости…
– Это не тема для шуток!
– С чего вы решили, что я шучу? Я просто размышляю вслух. Это было давно, можно сказать, в другой жизни. Вы удовлетворены?
Тень.
Тень на крыше конторы, торгующей лошадьми.
Мелькнув на фоне лунного диска, тень исчезает так быстро, что Рут начинает сомневаться, действительно ли она видела эту чертову тень. Человек встал во весь рост и снова присел на корточки? Птица перечеркнула белый, изрытый оспинами диск?
Летучая мышь?!
– Я слышал о вас, преподобный Саймон. Я много слышал о вас и ваших причудах. Часть рассказов похожа на бредни. Часть – на ересь.
– Отчего же?
– Наша церковь приветствует экзорцизм
[31], если обряд проводится с разрешения вышестоящих. Благословляет, если в ход идет слово Божье. Но револьвер?! Револьвер, заряженный, прости Господи, раскаянием? Отпущением грехов?! Полагаю, вас зря выпустили из приюта для умалишенных.
– Зря, ваше преподобие, зря. Там мне было спокойнее. Но что вам до моего револьвера? Как известно, добрым словом и револьвером можно добиться гораздо большего, чем просто добрым словом. Бесы в этом смысле не исключение.
Тень.
Тень на крыше конторы.
У Рут исчезают последние сомнения. Хрупкий, миниатюрный, женственный силуэт. Ветер треплет длинную, до колен, верхнюю одежду. Единственное, что нарушает внешнюю безобидность тени – винтовка. Тень вскидывает оружие к плечу, целится, опускает винтовку.
Снова вскидывает, опускает.
Кого он выцеливает? Преподобного Элайджу? Пастора? Почему он не стреляет?! Не потому ли, что преподобный Элайджа заслоняет собой Пастора? Пастор выше ростом, можно было бы целиться в голову. Но в ночной темноте, при неярком свете луны, на такое решился бы только самый отчаянный стрелок.
Одетая в шаровары и длинную блузу до колен, миссис Ли танцует у столба. На угловом столе харчевни лежит винтовка. Лунный свет блестит на масленке. Играет на шомполе, лежащем отдельно. Тонет, как в омуте, упав на рыхлую кучку ветоши…
– Бесы? Или плод вашего помраченного рассудка? Я знаю, у вас есть сторонники в церкви. И не только диаконы! Пресвитеры, даже суперинтенданты! Окружные суперинтенданты! В следующем году на генеральной конференции будут рассматривать ваш вопрос. С представительством мирян, да! Надеетесь, ваши методы одобрят? И не надейтесь! Готов поклясться, вас пинком вышибут из церковного лона, вас и ваших последователей. Дурную траву с поля вон! На вашем месте…
