– Моя жена спит.
– Мы сидим здесь уже более двух часов. Беседуем, причем в полный голос. Ночью в городе тихо, во всяком случае, тише, чем днем. Уверена, нас было слышно на Уилтон-стрит, не то что в доме. Вы же решились выгнать нас только сейчас. Почему не сразу?
– Я боялся.
– Не верю.
– Вы вооружены.
– У вас в доме есть хорошая винтовка. Я видела ее своими глазами. Вы могли послать кого-нибудь к шерифу. Тем не менее, вы не взяли оружие и не обратились за защитой к закону. Интересный поворот дела, не находите? Впрочем, ладно. Итак, вы боялись, но вдруг преисполнились храбрости. И знаете, почему?
– Почему же, мэм?
Говорить трудно. Мышцы живота скрутило в узлы. Рут хочется верить, что там, за мышцами, ничего не отбито. В затылке ворочаются мельничные жернова, мелют хрустящую муку. Все это должно остаться тайной для китайца: узлы, жернова, боль.
Нельзя выказать слабость, только не сейчас.
– Вы поняли, что мы не уйдем. Вы надеялись, но надежды пошли прахом. Кроме этого, вы оказывали первую помощь вашей жене. Вы не могли бросить ее и отправиться к нам.
– Моя жена спит.
– Сейчас, может, и спит. Покушение на помощника шерифа сильно утомляет. Не правда ли, преподобный? Мистер Ли, я уверена, что если доктор осмотрит вашу жену, он найдет один, а может, два следа от пули.
Лицо китайца проясняется:
– Прекрасная идея, мисс. Возвращайтесь утром с доктором и убедитесь, что на теле моей жены нет пулевых ранений.
– Ранений нет, согласна. Угоди в миссис Ли старый добрый свинец, она бы не дошла до дома, уж поверьте моему опыту. С такого-то расстояния? Мы бы уже везли ее не к доктору, а к гробовщику.
«Мы доставим тело гробовщику Ходжесу, – слышит Рут эхо слов преподобного Элайджи. – У гробовщика есть холодный погреб. Там Ходжес за полдоллара красит мертвецам щеки и подвязывает челюсти.»
– На теле миссис Ли и слепой отыщет славный кровоподтек. Его оставляет попадание восковой пули, выпущенной из шансера. Ваша жена кричала, ей было больно. Значит, мистер Грэйв не промахнулся как минимум один раз. Даже такой пьяница, как доктор Беннинг, отличит синяк, оставшийся после удара кулаком, от синяка, оставленного кусочком горячего воска.
В последнем Рут не уверена. Но покер стоит на блефе.
– Уходите, – повторяет бакалейщик.
Голос его звучит безнадежно, слова утрачивают смысл. Кажется, что мистер Ли просто издает угрожающие звуки, как животное, загнанное в угол.
3
Джошуа Редман по прозвищу Малыш
(два часа назад)
«Какой же я дурак! Пока тахтон валяется без сознания, надо было вышвырнуть его из тела! Ну, хотя бы попытаться! Тело порченое, битое? Плевать! Заранее уведомил бы преподобного, что я намерен сделать – и вышиб бы гада. Это я о тахтоне, сэр, хотя пастор тоже не подарок. Я бы тахтона вышиб, а пастор – пристрелил, пока тахтон снаружи! И дело в шляпе, сэр! И тело в шляпе! В смысле, все наше: и тело, и шляпа. Эх, теперь поздно…»
По большому счету Джош сетовал зря. Даже выбей он тахтона наружу – Сэм не дал бы пастору выстрелить. К тому моменту, когда проповедник вошел в дом, Сэм уже был на ногах и нашел оба свои «ремингтона». Мисс Шиммер скрутила пару обрывков чистой тряпицы – точь-в-точь любимые Сэмом сигарки – и заставила чернокожего громилу засунуть их в нос, чтобы унять кровотечение. Теперь голос Сэма звучал гундосо, будто и впрямь из могилы, полностью оправдывая фамилию пострадавшего. Но это ничуть не помешало бы Сэмюелю Грэйву всадить пулю в пастора, схватись тот за револьвер.
По любому дело бы не выгорело.
Сэм зажег керосиновую лампу. В ее свете картина разгрома, царящего в комнате, предстала во всей своей неприглядности. Словно торнадо по дому пронесся! Да, прыткий негодяй никого не убил (пытался, сэр, верно вам говорю, пытался!), но убытка нанес – караул! Это не считая Сэмова носа всмятку, больного живота мисс Шиммер – и бесчувственного Джошева тела. Поймать бы драчуна да стребовать за все с процентами! И деньгами, и тумаками, сэр!
Взять на прицел ярдов с десяти – и стребовать!
Мисс Шиммер еще с порога сделала преподобному страшные глаза. Приложила палец к губам: тс-с-с! Чего это она? Джош заговорил с женщиной, с проповедником, но оба перестали его замечать. А-а, ясно! Боятся показаться психами перед Сэмом!
Проповедник склонился над телом Джоша, нащупал жилу на шее.
– Жив. Пульс неровный, но, думаю, ничего фатального.
– Сходить за доктором Беннингом?
– Не нужно, – вмешался Сэм. – Очухается, тогда и выясним насчет доктора. А с вами разберемся прямо сейчас. Как вы здесь оказались? Вы оба?
Это правильно, отметил Джош. Из-за каждого синяка к доктору бегать? Нет, так денег не напасешься. Оклемаюсь как-нибудь. В смысле, оклемается… Оклемаемся? Черт, совсем башка не варит. Будто это меня приложили… Так меня же и приложили!
Все, проехали.
– Мы шли заявить об убийстве в целях самообороны.
– Кто убил? Кого? Когда? Как?!
– Убила я, – мисс Шиммер принялась демонстративно загибать пальцы. – Убит Красавчик Дэйв, фамилии не знаю. Это случилось минут двадцать назад, возле станции дилижансов. Дэйв пытался застрелить преподобного Элайджу. К счастью, я успела раньше.
– У мисс Шиммер есть свидетели, – подхватил проповедник. – Я и преподобный Элайджа. Расспроси́те утром преподобного, он подтвердит. Тело ждет вас у гробовщика. Винтовку покойного вы найдете там же.
Сэм нахмурился:
– Я попрошу вас до особого распоряжения…
– Не покидать город, – закончили хором мисс Шиммер и пастор. – Будьте уверены, мы и не собирались.
– Тогда можете идти. Спокойной ночи.
Прозвучало как тонкая издевка. Кажется, Сэм понял.
– Спасибо, мэм, – добавил он, смущенно глядя в пол. – Спасибо, сэр. Простите, что не поблагодарил сразу. У меня в голове черти пляшут.
Отойдя от дома ярдов на сто и свернув за угол, мисс Шиммер остановилась:
– Мистер Редман! Вы здесь? Вы меня слышите?
– Да! – возопил Джош. – Я здесь, перед вами!
Мисс Шиммер едва заметно прищурилась – так, словно целилась из револьвера. Пастор сделал то же самое. Джош видел: шансеры при них и заряжены. Он не знал, чем повредит духу человека дух пули, но проверять на себе не хотелось. Чутье, сэр – оно не только у Сэма.
– Я вас вижу, – отметила женщина. – И слышу.
Проповедник кивнул.
– Сейчас мы найдем место, где сможем поговорить. Учтите, мистер Редман, взгляд шансфайтера требует усилий. Мы не сможем иметь счастье общаться с вами двадцать четыре часа в сутки. Постарайтесь быть кратким, ладно? По дороге мы не станем тратить силы, так что не пытайтесь заговорить с нами. Когда придем, я дам вам знать.
