Рут улыбается:
– Я ничего не смыслю в рукопашной, миссис Ли.
– Это неважно, – отвечает китаянка устами мужа. – Человек кулака или стрелок из лука – какая разница? Мастер есть мастер, даже если он играет в шашки.
Рут стирает улыбку с лица:
– Все гораздо проще, миссис Ли. Ваша семья видела тело Майкла Росса на столе у доктора Беннинга. Ваш отец заверил всех, что Росса убил демон Мо-Гуй. Но все знали, что убийца – мистер Редман, помощник шерифа. Позже ваш муж поведал мне об ужасах, которые царят в Китае, захваченном этими адскими существами. В это же время одна изгнанная душа рассказала другой изгнанной душе…
Рут ждет недоверия. Осуждения. Возмущения. Скажи она такое в мэрии, салуне, банке – да что там! – скажи она такое в церкви, и приют для умалишенных был бы ей обеспечен. Нет, китайцы слушают, раскрыв рты.
– …что там, где появляется яомо, вскоре открывается черный ход для ему подобных. Много смертей, боли, огня. Область большой неудачи здесь, у нас, область большой удачи на родине яомо. У нас решка, у них орел.
Мистер Ли журчит, как ручей: переводит для жены и тестя.
– Готова поклясться, про черный ход вам известно лучше моего. Мужчины не были согласны с вашей идеей, миссис Ли? Я права?
– Да, – кивает Мэйли. – Досточтимый отец сказал: надо бежать, пока не грянуло. Досточтимый муж сказал: у нас дом, дело, имущество. Как бросить? Нужно время, чтобы перевести все это в деньги. Досточтимый отец назвал досточтимого мужа безумцем. Досточтимый муж назвал досточтимого отца… Я не хочу повторять это слово. Слушая их перепалку, я поняла, что они не договорятся. Не желая ссоры в семье, я приняла решение: убить демона. Я не у-сен, как вы, я никогда не видела демонов иначе, чем одетых в человеческие тела…
– Кто еще видит демонов? Я имею в виду, кроме у-сен?
– Дети.
– Все дети?!
– Нет, не все. Чаще это подростки на границе детства и юности. Если ребенок несчастен, испуган, отчаялся, если душа его выгорела от беды – он способен увидеть яомо. Если рядом открылся черный ход и демон выбрался наружу – ребенок его увидит. Пожалеет, возьмет с собой, поддастся на уговоры… Еще говорят, что яомо видят умирающие, но я не знаю, правда это или нет. Так или иначе, я не видела яомо в свободном состоянии. Но я ведь знала, кто убил Майкла Росса? Покончи я с телом, которое носит яомо, и демон ушел бы в поисках новой одежды – либо расточился бы, не найдя замены вовремя. Нам не пришлось бы бежать из Элмер-Крик…
Рут разводит руками:
– И вы еще спрашивали, как я вас опознала? Кто еще, кроме вас, мог поднять руку на мистера Редмана? Только вы понимали, кого пытаетесь убить – и ради чего.
– У мистера Редмана нет других врагов?
– Есть. Но иной враг явился бы с револьвером. Кстати, теперь есть вопрос и у меня. Когда я застала вас ночью здесь, у столба, на столе лежала винтовка. Вы хотели застрелить мистера Редмана? Почему вы передумали?
– Это не моя винтовка.
Китаянка смотрит в пол, ее голос почти не слышен. К счастью, мистер Ли переводит громко и четко, не пытаясь играть в дикого китаёзу:
– Это винтовка моего досточтимого отца. После переезда в Осмаку он четыре с половиной года был охотником на бизонов. Когда огромный бык искалечил его, мы с трудом уговорили моего отца бросить это занятие. Я всегда чищу его винтовку, это моя обязанность.
– Да, – соглашается Рут. – Я вас понимаю. Случалось, я тоже чистила оружие своего дяди. Хорошо, мы все живы, а наше оружие вычищено. Тут и встает главный вопрос: что же нам делать? Нам всем?
2
Джошуа Редман по прозвищу Малыш
Джошуа Редман обводит взглядом свою новую банду.
Китайская семья: старик, больная, бакалейщик. Женщина-стрелок. Безумный проповедник. Нет, сэр, я не забыл: еще неприкаянный дух, ваш покорный слуга. Отличная компания, сэр, каждый на миллион долларов.
Что, говорите, нам теперь делать? Грабить поезда? Дилижансы? Банки? Заколачивать досками черный ход?!
Хорошая мысль, сэр. Прибыльная.
Луна опустилась ниже, сделалась красной, словно за пределами города бушуют лесные пожары. Ее свет напоминает Джошу пожар, в котором сгорел поселок дяди Филипа и тети Мэри. Там, на границе дымящихся руин, один несчастный мальчишка встретил другого – притворщика в детской личине. Дальше они пошли вместе, на счастье одного и на беду другого.
Орел и решка. Удача и неудача.
«Я не испытываю к тебе чувств. Никаких чувств, добрых или злых. Я вообще не испытываю чувств в твоем понимании. Все мои чувства, необъяснимые для тебя, направлены на мне подобных. Много ли у тебя чувств к своим штанам? Башмакам? Да, ты для меня важнее башмаков. Но эта важность не делает тебя кем-то, заслуживающим моих чувств. Она делает тебя чем-то, а к чему-то я равнодушен.»
Тринадцать лет – прекрасный возраст, чтобы умереть. Двадцать семь – тоже неплохо. Девяносто восемь – еще лучше. Но все возрасты хороши, чтобы жить. Не сомневайтесь, сэр, это чистая правда.
3
Рут Шиммер по прозвищу Шеф
– Где Дэйв? И где ты шлялась всю эту ночь?!
Пирс в бешенстве. Его последний вопрос – вопрос отца к гулящей дочери – рассмешил бы Рут, если бы у нее остались силы и желание смеяться.
– Я стучался к тебе. Стучал в двери, в стену. Жильцы жаловались, но что мне до них? Только не ври мне, что ты спала! От моего стука и мертвые бы воскресли! Как вы могли оставить меня одного?
Это звучит так, словно Гранд-Отель – притон отъявленных убийц.
– Дэйв мертв. Не кричи.
Лучше постучи, горит на языке. Постучи, Пирс, и мертвые воскреснут. Промолчать – подвиг, но мисс Шиммер справляется.
Ответ бьет Пирса под дых. Отчим замирает с вытаращенными глазами и разинутым ртом: не человек – кукла. Рут не поручилась бы, что это лишь оборот речи.
– Мертв? Что с Дэйвом?
– Застрелен из револьвера возле церкви.
– Кем? Этим сумасшедшим пастором?! Я знал, знал! Я говорил Дэйву: ты слишком самоуверен, ты все делаешь с нахрапу, так нельзя…
– Дэйва застрелила я.
– Вы повздорили? Черт возьми, что вы не поделили?!
– Дэйв покушался на жизнь преподобного. Я успела первой.
– Что ты делала ночью у церкви? Ты была одна?
– Я прогуливалась. У меня бессонница.
Нет, это решительно разговор строгого родителя с заблудшим чадом.
– Я должен был тебе сказать, – с потухшим взглядом бормочет Пирс. По лицу его катятся блестящие капли пота. – Надо было сказать. Тогда бы ты по крайней мере не вмешивалась. Тогда был бы шанс. Преподобный цел? Может, он хотя бы ранен?
