А что же с реанимацией, которую проводят вне медицинских учреждений? Сейчас она распространяется все шире, и показатель успеха составляет 5–8 %. Однако в эту статистику входят и молодые пациенты, а успехи в реанимации пожилых людей отдельно не оцениваются. Считается, что для них показатель краткосрочного успеха составляет 0–2 %, и даже тогда, когда реанимация проходит успешно, мозг может оказаться необратимо поврежден. Автоматические наружные дефибрилляторы теперь в свободной продаже, любой может ими воспользоваться, и это вызывает большой ажиотаж. Скоро в каждом месте скопления людей должен будет находиться хотя бы один АНД, и ясно, что если он будет в наличии, то он будет и использоваться. А на боль и насилие, связанные с этим, никто не обращает внимания.
Когда я выступала по радио BBC в воскресенье, 6 февраля 2011 года, в студию позвонила шестидесятилетняя женщина. Она рассказала, что пятнадцатью годами ранее она умерла, а потом воскресла – врачи скорой ее реанимировали. Она так рассказывала о своих ощущениях: «Сперва было удивительное чувство красоты и покоя, а потом я внезапно почувствовала боль. Не могу даже описать, какую страшную боль – как будто мне в грудь воткнули огромный деревянный кол». Видимо, это была сердечно-легочная реанимация с использованием дефибриллятора. Естественно, это было полностью оправданной мерой в случае женщины сорока пяти лет без других заболеваний, но зачем это слабеющему старому телу, у которого нет никаких шансов вернуться к полноценной жизни?
В машинах скорой помощи умирает около пяти процентов пациентов, но эта статистика может ввести в заблуждение. Ведь бригада скорой обязана доставить человека в больницу живым, поэтому она использует все доступные средства, чтобы поддерживать работу сердца на протяжении поездки. Нужно что-то сделать, чтобы защитить тех стариков, которые, как и я, хотят спокойно умереть, избежав попыток воскрешения. Эти попытки – грубое вторжение в нашу жизнь, пусть они и делаются из лучших побуждений.
Нужен запрос, нужно создание комиссии. Я пыталась обращаться ко всем членам парламента и многим членам Палаты лордов. Я обращалась в аналитический центр «Демос» (Demos), связанный с многими комиссиями по социальным и медицинским вопросам. В наш век электронных меток и мгновенного доступа к персональным данным наверняка есть возможность предотвратить попытки реанимации в тех случаях, когда они неуместны.
1980. Пора уходить
В 1896 году, когда родился Гарри Рэндольф Трумэн, Аппалачи
[24] были диким, суровым местом. Не каждый мог добыть себе пропитание из этой каменистой почвы. В краю холмов и лощин, дубов и платанов, буков и берез многие поколения Трумэнов выбирали самую простую дорогу – становились лесниками и лесорубами. И навыки, полученные в детстве, позже пригодились Гарри, чтобы построить сторожку, бревенчатые домики, лодки и лодочный сарай для туристического центра, который он сам создал на краю озера Спирит под мрачной сенью горы Сент-Хеленс в штате Вашингтон, США.
Трумэн был сорвиголовой и в 1917 году, движимый мечтами о приключениях, решил податься на европейскую войну – записался в Сотую авиаэскадрилью Американских экспедиционных сил. Он научился водить автомобиль и летать на самолете, побывал авиамехаником и электриком – все это пригодилось ему в дальнейшей жизни. Затем члены эскадрильи тайно были отправлены в Галифакс в Новой Шотландии – один из канадских портов, откуда войска отплывали во Францию во время Первой мировой войны. В корабль, на котором плыл Трумэн, попала торпеда; многие погибли, но Гарри выжил. Вместо приключений, о которых он мечтал, пришлось столкнуться с грубой реальностью войны.
Во Франции Трумэн служил сначала механиком, а затем боевым летчиком. Много лет спустя, в своем доме на Сент-Хеленс, он рассказывал, как летал на французских бипланах в открытой кабине: «Кожаный шлем на голове, шелковый шарф развевается на ветру». Конечно, с каждым годом рассказ становился только краше.
Но война изменила Трумэна, как и других молодых людей. Позже его друг говорил: «Похоже, тогда он стал дичиться. Он не говорил о войне, старался забыть».
После того как Трумэна демобилизовали в 1919 году, он вернулся в совсем другую Америку. Он работал механиком у дилера «Форда» и, хотя всегда был вежлив и обходителен, все равно держался особняком, не откровенничал с коллегами и даже особо не общался с ними. Очень редко он говорил что-то о своих чувствах, и только намного позже его товарищи узнали, что как раз в то время он женился на девушке по имени Хелен Хьюз и у них даже родилась дочь.
В 1921 году жизнь в Соединенных Штатах резко изменилась: был принят «Сухой закон», запрещавший продажу и употребление алкоголя. Трумэн был глубоко оскорблен. То есть, значит, он сражался за свою страну, а теперь эта страна говорит, что ему нельзя выпить! Это катастрофа, и надо с ней бороться. Кроме того, однообразная, скучная и низкооплачиваемая работа автомеханика его уже раздражала; подпольная торговля спиртным, она же бутлегерство, казалась гораздо перспективнее. А риск и конфликт с законом были для него просто частью игры, сулившей хороший выигрыш. Он стал участвовать в контрабанде рома и виски: принимал грузы, незаконно ввезенные в порт Сан-Франциско, и доставлял их в штат Вашингтон. Что именно ему в это время высказала жена, история не сохранила. Но контрабанда алкоголя, начавшись с мелких авантюристов типа Трумэна, скоро перешла в руки организованных и безжалостных банд. Возникали конфликты из-за дележа участков и денег, и порой Трумэну еле-еле удавалось ускользнуть от бандитов, которые охотились за ним. Позднее он вспоминал: «Случились проблемы с серьезными ребятами. Было жарче, чем в аду».
Так что с контрабандой пришлось завязать. Он несколько раз нанимался на разные работы, где, как он надеялся, его могли бы не заметить, но «серьезные ребята» преследовали его, и спрятаться уже не получалось. В конце концов он решил, что его не найдут разве что среди дикой природы – и вот так он попал на озеро Спирит у подножия горы Сент-Хеленс, где и оставался пятьдесят четыре года, пока гора не взорвалась.
Озеро Спирит располагалось на высоте более трех тысяч футов над уровнем моря. Земли принадлежали Северной тихоокеанской железнодорожной компании. Трумэн арендовал пятьдесят акров земли и приобрел права на плавание на лодке и рыбалку. В 1926 году он построил свою первую хижину на берегу озера. Жизнь была очень трудной, но трудности всегда его только бодрили. Правда, мало кто мог жить в такой изоляции, и его брак стал трещать по швам. На тридцать миль вокруг не было школ, так что дочери пришлось жить у бабушки с дедушкой. Жена не выдержала разлуки с дочерью и переехала к ней. Все закончилось разводом.
Но Трумэн остался. Как и все, он должен был зарабатывать на жизнь, и он догадался, что красота этой местности привлечет туристов. Постепенно он построил центр отдыха – домики для гостей, лодочный сарай и пристань – и предложил посетителям рыбалку, верховую езду и пешие походы. Эффектные пейзажи и уединение притягивали людей: они приезжали начиная с весеннего таяния снегов вплоть до осенних холодов. Зимой местность заносило снегом, и он оставался один.
