— Да. Но он не стал со мной разговаривать, в отличие от тебя. Мне кажется, я могу тебя отсюда вытащить, Флейгрей.
Сфокусировавшись на иконке стража, я выдал приглашение вступить в группу. Не знаю, как именно это видят NPC, но присоединить Патрика мне удавалось, как и пригласить в адепты Спящих кобольдов-отщепенцев.
— Предлагаю войти в мою команду… Заодно познакомлю с Бегемотом, — пообещал я. — Если захочешь…
Козлоногий замер, его взгляд остекленел. ИскИн просчитывает нестандартную ситуацию? Флейгрей отвис и деловито поинтересовался:
— Чего ты хочешь взамен?
— Поможешь мне пройти других стражей?
— Да это понятно! — раздраженно отмахнулся он. — По-другому отсюда и не выйти. Сколько лет моей службы тебе надо?
— Э… Нисколько. Выйдем отсюда, и ты волен идти, куда пожелаешь!
— Нет-нет-нет, Скиф, ты меня не проведешь! — Сатир рассмеялся и погрозил когтистым пальцем. — А ты не так прост, ха-ха! Говоришь, отпустишь меня просто так? Нет, в этом точно какой-то подвох! Ладно, давай сговоримся на год? Тебя устроит год моей службы? Только сразу предупреждаю, я пьющий, и с пересохшей глоткой бываю очень раздражительным.
— Договорились! — Я протянул ладонь для рукопожатия. — Тогда заодно принимай приглашение в клан.
Резон в его вступлении был очевиден: клановые бонусы помогут нам в следующих Шагах, а часть опыта пойдет в пользу клана.
Флейгрей, сатир 31 уровня, присоединился к вашей группе.
Флейгрей, сатир 31 уровня, присоединился к клану «Пробужденные».
Прогресс достижения «Сокровищница первого мага: Путь отваги»: 2/99.
Награда: +10% к скорости передвижения в сокровищнице.
Мне то ли намекали, что побегать еще придется, то ли в этом вообще не было никакого умысла, и все эти награды заложены в ядро локации.
Вы получили «Семя плотоядного древа-защитника».
Второй Шаг в совокупности принес мне почти десять тысяч очков опыта, столько же золотых и необычный артефакт, вдруг сам по себе оказавшийся в мешке:
Семя плотоядного древа-защитника
Эпическое
Из сего семени, посаженного в благодатную почву, вырастет Древо-защитник. Пустив вокруг прочнейшие смертоносные подвижные корни, оно станет оберегать владельца и его близких.
Крайне редкие плоды древа-защитника обладают сильнейшими магическими эффектами и используются в приготовлении деликатесов.
Опавшая листва древа-защитника — мощный алхимический ингредиент.
Кора древа-защитника не подвержена пламени и магическим воздействиям. Обладая высокой прочностью, часто служит компонентом в создании щитов и доспехов.
Требуется ремесло садовника!
Представив это хищное дерево в клановом форте, я плотоядно улыбнулся. Надеюсь, кто-нибудь из людей Мэнни захочет переквалифицироваться в садовника?
***
К третьему Шагу мы подошли во всеоружии, полностью восстановившись. Потом пришлось выждать еще минут десять, пока не откатилось Воскрешение питомца, зато теперь и Игги был с нами. Едва появившись, питомец кинулся к сатиру и долго его ощупывал усиками-антеннами. Козлоногий что-то недовольно проворчал, Игги ответил коротким стрекотом и отступил, в дальнейшем только ревниво зыркая на нового союзника.
Все это время Флейгрей тоскливо поглядывал на открывшиеся ворота, но ничего не говорил. То ли не видел поблескивающего в полутьме тупика портала, то ли понимал, что без меня не выйдет.
Самым важным было понять, будут ли повышаться уровни стражей с каждым Шагом. Для себя я решил, что если так, рисковать дальше не имеет смысла. Но следующий страж оказался того же уровня, что и Флейгрей, тридцать первого. Бессловесный каменный голем был иммунен к магии, и от огненной магии сатира толку оказалось мало, как и от способностей Игги. Но у обоих нашлось, чем мне помочь: козлоногий наносил мощнейшие удары копытами, питомец выпускал очереди игл.
Из Голема-стража мне и выпала первая «болванка», так я их называл:
Пояс непокоренного
Эпическое
Масштабируемое
Использование: привязывается к душе, принимая свойства, соответствующие классу владельца.
Флейгрей сокрушался от того, что я не могу использовать новую шмотку. Вещь из Мешка расхитителя сокровищницы не вытаскивалась.
Следующие два Шага добавили в мешок Фолиант базовой магии левитации и еще одну «болванку», перчатки. Оба стража — жирная трехметровая гусеница и медведеподобное существо — не доставили особых проблем.
К двадцать второму Шагу однообразные бои засели в печенках, но причин покидать сокровищницу не было: мобы оставались выше на уровень-три, а босс-страж — на четыре. Мои задранные не по уровню характеристики и навыки помогали преодолевать разницу без затруднений. Тем более при помощи Флейгрея, показавшего себя сильным бойцом: я танковал, он жег противников издали. Все используемые приемы активно прокачивались, и я даже подумал о том, что после сокровищницы, когда окажусь в Даранте, надо будет навестить наставников по стрельбе из лука и безоружному бою.
К тридцать шестому Шагу мой мешок ломился от «болванок» под каждый слот, включая ювелирку. Попались и реально крутые артефакты, вроде Бездонного зелья здоровья, восстанавливающего по тридцать процентов. Откат составлял пять минут. Конечно, я снова пожалел, что не могу использовать его в сокровищнице.
Зато прогресс достижения усиливал меня с каждым Шагом. Награды оказались нелинейны: например, после восемнадцатого стража бонус к урону повысился сразу до пятидесяти процентов. Возрос и показатель сопротивления всем видам стихий, уровень защиты, шанс нанести критический урон. Тридцать девятый Шаг открыл очень перспективную характеристику: «1% шанс оглушить противника на 1 секунду при любом нанесении урона».
Смущал только неуклонно снижающийся объем жизни от дебафа сокровищницы, а потому все очки характеристик с повышений уровней я вкладывал в выносливость.
Принудительный выход из Дисгардиума, который должен был сработать после полуночи, не состоялся. Пришло сообщение, что «ввиду особых условий игрового процесса» я волен провести в капсуле столько времени, сколько понадобится.
Сорок второй страж оказался рептилоидом из расы рапторов. Стоило ему появиться, я показал запястье. То, что вызвало интерес Флейгрея, могло сработать снова. На каждом Шаге, до драки и во время, я старался заговорить со стражем, обещая помочь выбраться из сокровищницы, ставшей для него тюрьмой. До рептилоида — тщетно.
— Он тебя не понимает, — проблеял сатир. — Эти ящеры вымерли еще до меня. В его времена на всеобщем не говорили. Дай-ка я попробую.
Сатир, обращаясь к раптору, издал серию гортанных прерывистых звуков. Двухметровый ящер на двух мощных лапах, прислушался и с интересом посмотрел на меня, нервно подергивая мощным хвостом. По-птичьи склонил голову в одну сторону, в другую и снова обратил взор на сатира, после чего из его зубастой пасти вырвался трескучий долгий рык.
