– Ага… – неуверенно сказал он и попытался подняться. С первого раза не получилось, но упрямый Никифоров все-таки сел и затряс головой.
– Едреный стос, – тоненько протянул он, оглядывая поле боя. – Кто это их так?
– Не помнишь, что ли? – подоспевший Санька Конюхов помог колдуну подняться на ноги и картинно осмотрел его, поворачивая здоровой рукой то туда, то сюда. – Это ж ты был! Как завыл, как выскочил во двор! Я лежу мордой вниз и думаю – ну все, хана, прощай, Родина, Андрюха разозлился…
– Да ну тебя! – разозлился Никифоров. – Я по-человечески спрашиваю!
– Ты их, Андрей, ты, – Степан похлопал его по плечу и тут же насторожился, дернул стволом пистолета в сторону. Из-за угла бани, кряхтя и волоча ногу, выполз Женька Ясин.
– Жека! – радостно заорал Конюхов, побежал навстречу. – Живой!
– Оглушило меня, – начал оправдываться Ясин, глядя попеременно то на изумленного старшину, то на Саньку. – Товарищ старшина, товарищ сержант, я не специально… успел одного фрица подстрелить, а тут пуля… Лоб оцарапала, а мне показалось, будто лошадь копытом!
– Живой, живой, зараза! – Конюхов, не слушая лепечущего Ясина, тряс его за плечи так, что здоровенный парень мотался, как тонкая осинка.
– Э, совсем сдурел Саня! – Файзулла Якупов стоял на пороге бани и улыбался хитро. Он уже успел набить трубочку и теперь пускал в небо колечки дыма. – Совсем парня угробишь, дурной…
– Что было-то? – не унимался за спиной у Степана уже совсем очухавшийся Никифоров, который уселся на пень и растерянно стряхивал землю с подштанников. Что-то в нем выглядело странно. Старшина пригляделся внимательнее, и только сейчас заметил, что оберег, который висел на шее колдуна, исчез бесследно – остался только длинный багровый ожог там, где была железная цепочка и фигурка ворона. Он уже собирался рассказать, но тут Конюхов откашлялся и подбоченился.
– Значит, дело было так, Андрей…
Тэссэр и Ласс за его спиной переглянулись с одинаковым выражением и пожали плечами. Ласс сделал вид, что затыкает уши. Потом альвы демонстративно повернулись и удалились.
– Ну все, погнал сержант, – сокрушенно сказал Ясин. – Теперь не остановить. А я все это видел, сейчас припоминаю. Как меня эти гвозди не задели – ума не приложу, я ж даже не прятался, просто валялся как дурак. Будто кто-то за угол оттянул…
Нефедов вздрогнул.
– Вот что, мужики! – на его окрик повернулись все, Конюхов осекся на полуслове, даже альвы замедлили шаг. – Значит, все понимают, кто нам помог? Даже ты, Файзулла?
Якупов вытащил трубку изо рта, быстро и серьезно покивал, потом провел ладонями по лицу, что-то тихо прошептал.
– Вот так, – продолжил Нефедов, – а если все понимают, то надо в ответ помочь. Чуть вконец баню не разнесли.
Он поглядел на черные бревна. Вся стена бани, обращенная к огороду, была густо утыкана гвоздями. Шляпки их блестели как отполированные.
– Надо, думается мне, дверь заново сколотить, окно починить. Стекло, поди, можно тут найти, хотя бы кусок небольшой. Ну и внутри тоже – лавки оскоблить, печку поправить… Короче – чтобы всё было чика в чику.
Люди молча закивали.
– Я еще крышу переложу, – сказал Ясин. – Я по крышам мастак.
– Хозяину спасибо, – татарин провел широкой ладонью по дверному косяку. Внезапно глаза его открылись до необыкновенной ширины, и он заорал: – Э! Ты что! Куда сел!
Нефедов, холодея внутри, развернулся, готовый ко всему.
И увидел, как Никифоров, матерясь, поднимается с пенька. Прямо с плащ-палатки, полной маслят.
На миг все замерли. Первым захохотал Конюхов. Он повалился на землю, тоненько повизгивая и колотя босыми пятками по разбросанной траве. Засмеялся Файзулла, бросив трубку и утирая набежавшие слезы, потом голосисто заржал Женька Ясин, откинув голову и широко разевая рот.
– Особый… особый взвод! – сипел Конюхов. – Так твою растак! На себя… на себя поглядите!
В сердцах поддав по пеньку ногой, Никифоров заскакал, держась за ушибленные пальцы. Повалился рядом с Конюховым и тоже засмеялся. Старшина смотрел на них и чувствовал, как пружина внутри медленно раскручивается, отпускает, слабеет.
– Ну вот что, бойцы… – он начал говорить и вдруг захохотал сам.
Старшина Степан Нефедов стоял и смеялся – хлопая себя ладонями по бокам, приседая, хохоча радостно. Как в детстве.
Облака совсем разошлись, и вскоре с чистого неба брызнул теплый грибной дождь.
Россия. Новосибирск. Наши дни
– Саша, у вас ведь отец, насколько я помню – подводник?
Вопрос был задан совершенно обыденным тоном и не поднимая головы – Ангела Румкорф вносила результаты в какую-то таблицу и делала это по старинке, не пользуясь ноутбуком. Остро заточенный карандаш тыкался в клетки на разграфленном листе бумаги. Но вот бег карандаша замедлился, женщина подняла взгляд и, прищурившись, поглядела на Александра. Рассказов артистически приподнял бровь и изобразил киношно-утрированное недоумение.
– Все верно, Ангела Викторовна… Он всю жизнь на «железе», как сам говорит. В основном на Северном флоте, да я и родился на севере, под Северодвинском. Есть там такой поселок Сопка.
– Есть такой поселок, – думая о чем-то своем, кивнула преподавательница. Потом досадливо дернула подбородком. – Ах ты ж! Не в ту графу засадила цифру… ненавижу эту отчетность.
– А к чему вопрос, можно поинтересоваться? – осторожно спросил студент. Румкорф еще несколько раз яростно чиркнула в таблице, потом отложила лист в сторону и выдохнула с облегчением.
– Фу-ух. Все. А вопрос мой, уважаемый Александр, к тому, что и в тех краях тоже довелось побывать Охотникам. Причем, как на суше, так и на море. И даже под водой.
– Расскажете?
– Для начала, Александр, почитайте-ка о подлодке Щ-401. А потом поговорим.
На следующий день, дождавшись, когда лекция началась, Александр поднял руку.
– Чем порадуете, Рассказов?
– Я узнал про ту подлодку, о которой вы спрашивали, – сказал Саша. – В общем, судьба у нее ничем особо не примечательная, такая же, как у многих других. «Щука», десятой серии, была построена в тридцать пятом году. В боевых действиях участвовала с самого начала войны. Командовал лодкой Аркадий Моисеев. В сорок втором году Щ-401 пропала без вести, предположительно у берегов Норвегии… Все.
– Исчерпывающе. Скажите, Александр, а не припоминаете ли вы, где эта лодка находилась в феврале того же сорок второго?
– В районе Перс-фьорда, – не задумываясь, ответил юноша. – Там с лодки был высажен десант. Постойте…
Он осекся.
– Вот именно. И сейчас я немного приоткрою вам историю и состав этого десанта. Но учтите – в этом деле было нечто такое, о чем его участники так и не рассказали. А потом рассказывать стало попросту некому. И даже я знаю только отдельные кусочки мозаики…
