– Ясно… – снова протянул Мережа, и Андрей сник. «Не отпустит». Но следующие слова лейтенанта оказались для него полной неожиданностью.
– Понимаешь, рядовой Торопов, я-то лично не против. Приказа о нашей передислокации пока не было, на фронте вроде бы затишье… хотя ваньке-взводному, сам понимаешь, никто о планах командования не докладывает. Но все-таки тихо. Опять же, взысканий по службе у тебя нет, наоборот – благодарности. Звания не выслужил, зато две медали имеется. Ты воюешь-то давно?
Захваченный таким вопросом врасплох, Андрей невольно задумался.
– Так с самого начала, товарищ лейтенант. Добровольцем ушел, только-только институт окончил. Потом ранен был под Вязьмой, полгода в госпитале провалялся, упросил, чтобы не комиссовали меня…
– С женой в институте познакомился, что ли? – вроде бы небрежно спросил Мережа, но Торопов уловил в голове сочувственные нотки.
– Никак нет. Еще в школе. Со второго курса института уже вместе были.
– Да… дела…
Взводный задумался. Снял шапку, поерошил слежавшиеся волосы, от которых поднимался еле заметный парок.
– Вот что, Торопов. Лично я бы тебя отпустил. Считай, что мое согласие у тебя есть. Но вот какая штука…
Он посмотрел рядовому прямо в глаза.
– Не я сейчас взводом командую.
– То есть как – не вы? – Андрей так удивился, что даже не добавил привычного «товарищ лейтенант».
– А так. Взвод наш, согласно последнему приказу, вплоть до отдельного приказа придан в распоряжение особой команды, – он осекся, потом добавил вполголоса: – Охотникам…
В груди Торопова словно смерзся ледяной булыжник. Сердце екнуло, бешено заскакало, между лопатками стало мокро, словно вокруг не зима, а баня. Охотники…
Андрей слышал байки об этих людях. Или они не люди? Говорили, что Охотники появляются там, где черным-черно от вражеского колдовства, где простые солдаты сгорают, как спички, не в силах сделать и шага среди боевых заклятий и чудовищных ловушек.
Говорили… Да кто в эти байки верит-то? В окопах, когда выдалась свободная минутка, горячий чай и затяжка табака, еще и не такое травят. Сам Торопов всегда слушал такие побасенки с усмешкой – образованный человек все-таки.
– Эй, студент! – спрашивали его. – А ты-то, ученый-копченый, что думаешь?
– Да ничего я не думаю, – отнекивался он, посмеиваясь. – Охотники, колдуны, магия… Прямо Средние века какие-то, а не Красная Армия!
– Зря смеешься, студент, – обиженно пробасил огромный бронебойщик Федор Смыслов, как раз закончивший очередную «побаску». – Вот ты грамотей, да еще и городской. А я сам видел, как Охотники работают.
– И как? – засмеялся Андрей. – Как работают-то, Федя? – со Смысловым он был на самой короткой ноге и мог позволить дружескую подначку, ведь не зря же однажды тащил на себе тяжеленного сибиряка до медсанбата. Успел, доволок вовремя, не дал изойти кровью.
– А так, – вдруг помрачнел Федор. – не приведи тебе Господь и все угодники увидеть, как… Страшно это, Андрюха.
Торопов обомлел. Услышать от медведя Смыслова слово «страшно» – это было что-то из ряда вон. Бронебойщик, который один стоял против шести танков, с места не сдвинулся, выкарабкался из проутюженного окопа, спалил несколько бронированных зверей – и вдруг «страшно»?
– Да что ж ты страшного-то в этих Охотниках нашел? – спросил он полусерьезно, все еще ожидая услышать в ответ что-нибудь вроде «не ссы, студент, я ж пошутил»! Но Смыслов смотрел в землю и катал по скулам тяжелые желваки.
– Не могу рассказывать… – медленно отозвался он, и бойцы, кучковавшиеся у костра, полыхавшего в железной бочке из-под мазута, притихли неверяще.
– Приказ, что ли, такой? – не понял Торопов.
– Да не приказ… Если бы приказали: мол, не трепись, товарищ Смыслов, военная тайна – все легче было бы. А только, Андрюха, нет таких слов у меня, чтобы рассказать. Да и не помню я почти ничего, если уж совсем честно.
Медленно, запинаясь через каждые два слова, разводя руками, Федор Смыслов говорил о том, что видел под Волоколамском. Слушая его, рядовой Торопов чувствовал, как волосы колкими иголками топорщатся на руках, дыбом встают на голове, точно у смертельно испуганного зверя. Этого просто не могло быть… но голос бронебойщика звучал размеренно, и слова падали одно за другим.
– Такой тьмы я никогда не видел. Небо будто бы треснуло, и по шву разошлось, а земля завернулась в трубку. Семенов, наш снайпер, кинулся бежать. Куда там – осыпался крошевом, просто кровь со льдом, кусками… Думаю – ну все, хана. Точнее, даже не думаю, а вою что-то в голосину, землю зубами грызу. Вот тогда они и пришли… Охотники.
Дальше рассказ Смыслова превратился в полный бред, из которого с трудом можно было что-нибудь понять. Кто-то сунул бронебойщику «козью ножку» с ядреной махрой, и тот высмолил ее в пару затяжек, даже не заметив, что окурок обжигает пальцы. Когда прозвучала команда строиться, Торопов с облегчением засуетился, схватил автомат и свой «сидор», а потом побежал, за привычными действиями пряча свой страх.
Разговор тот забылся, а теперь вот – словно кто-то повернул в голове кран, и воспоминания хлынули потоком.
– Охотники? – растерянно переспросил он. – Товарищ лейтенант, а зачем нас… Ну…
Взводный досадливо отмахнулся, без нужды поправляя планшетку и кобуру с пистолетом. Делал он это суетливыми, мелкими движениями, так не похожими на него, обычно уверенного в себе.
– Кабы знать, рядовой! Короче, вот что. Хочешь к жене – тогда иди и сам спрашивай. К Охотникам иди. Там их командир, старшина… Нефедов вроде. Да, точно. Степан Нефедов. Обращайся к нему.
– Старшина? – еще больше удивился Андрей. Лейтенант искоса глянул на него.
– Чего глаза пучишь? Вон, у энкаведешников звания – каждое на два выше армейского будет. А что до охотников, так их старшина может еще и повыше полковника. Или не выше… Непонятные они, Торопов. Кому подчиняются – тоже не разберусь никак. Да и не моего ума дело, если подумать. Кру-гом! Иди и выясняй!
Андрей бросил ладонь к ушанке, четко повернулся и шагнул было вперед, по своим же протоптанным следам. Но тут же остановился как вкопанный и нерешительно обернулся.
– Товарищ лейтенант…
– Ну? Чего тебе еще? – раздраженно спросил Мережа, без нужды шаря по карманам шинели.
– А где их искать-то, Охотников?
– А… – взводный ткнул пальцем куда-то вправо. – Дойдешь сейчас до развилки, где указатель «Хозяйство Батурина» прибит к сосне. Иди в том направлении. Увидишь горелый грузовик – сверни от него в лесок, там тропинка. По ней и придешь. Свободен.
– Так точно…
Все так и вышло. Развилка, грузовик, воняющий гарью, за ним кривая тропка вглубь сосняка. Через полчаса Торопов вышел на поляну, раздвигая ветки заснеженных кустов.
