– Я отправил французскому коллеге копию паспорта, что ты мне показал. И сказал еще, что имя, которое там указано, – это имя героя одного из романов Сименона, верно?
– Да. И что?
– Он рассказал мне, что месяц назад они арестовали крупного мошенника, мастера своего дела, который, однако, не сдал своих клиентов. Так вот, у него, кроме всего прочего, изъяли готовые фальшивые паспорта. Две штуки. С твоим будет три. По нашей наводке французскому коллеге удалось понять, что мошенник использовал вымышленные имена, взятые из французской литературы. Представляешь?!
– Понятно. Книжки любит читать.
– Я тебе больше скажу! Имена мошенник выбирал не случайно, они должны быть как-то связаны с занятиями, жизнью клиента.
– Как это?
– А так. К примеру, коллега сказал, что этот Эмиль Ланнек, персонаж из романа, владелец небольшого корабля. Правда?
– Чистейшая правда!
– Мой коллега опознал владельца паспорта, хоть у того и было разбито лицо. Его зовут Жан-Пьер Давид, несудим, но давно под прицелом полиции.
– А какой факт его биографии связан с историей Ланнека?
– У его отца имелось небольшое судно, в один прекрасный день оно затонуло. Твоя подсказка помогла французским коллегам установить личности тех двоих, для которых также были изготовлены фальшивые паспорта. Коллеги из Франции благодарят тебя за помощь.
– А почему за Давидом присматривали?
– Кажется, он входил в крупную организацию, занимающуюся контрабандой.
– Контрабандой чего?
– Алмазов.
Монтальбано подскочил на стуле. На мгновение он ослеп.
Молния, вспыхнувшая у него в мозгу, была такой яркой, что буквально ослепила.
Что будем делать?
Первым делом надо бы пойти к инспектору Меццаморе, нет, не так, к инспектору Моццамаре, черт, как бишь его звали? – и сообщить все, что известно по этому делу. Внимание: нужно бы – условное наклонение. Если уж подчиняться приказу, не надо было ехать к Джеремикке. Следовало сказать по телефону: «Дорогой друг, спасибо, но всю информацию передай коллеге Меццаморе, теперь расследованием занимается он».
А комиссар все-таки поехал. Это акт неповиновения. И теперь, если он расскажет Моццамаре историю с паспортами, начальник полиции рассердится…
«Тебе не стыдно придумывать глупые оправдания? – упрекнул его голос совести. – Правда в том, что ты – жалкий эгоист, мелочный человечишка, не хочешь ни с кем делиться…»
«Можно мне немного подумать?» – ответил внутреннему голосу Монтальбано.
Сообщать или не сообщать? Вот в чем вопрос.
В итоге совесть победила. Обойдя здание полицейского управления, Монтальбано вошел с главного входа и поинтересовался у охраны, где находится кабинет инспектора Меццаморы.
– Мадзаморо? Рядом с кабинетом господина Латтеса.
Ой-ой-ой. Нужно действовать очень осторожно.
Монтальбано решил не ехать на лифте, а подняться по лестнице. Дойдя до нужного этажа, высунул голову в коридор. Там стоял Латтес собственной персоной и с кем-то беседовал.
Нет-нет! Снова сказки о мертвом ребенке…
Он сбежал вниз. Позвоню-ка этому Маццаморе. Когда будет время, дело не срочное.
«Какой прекрасный повод ты нашел!» – иронически заметила совесть.
Он послал ее туда, куда она отправлялась по его наводке довольно часто.
– Ах, комиссар! Матерь Божья!
Причитания Катареллы не сулили ничего хорошего.
– Звонил начальник полиции?
– Да-да, они звонили только что.
– Чего хотел?
– Они сказали, что вы должны к ним срочно самолично явиться, к господам начальникам.
И не подумаю! Это исключено. Чтобы опять столкнуться лицом к лицу с Латтесом? Придется как минимум благодарить за цветы и соболезнования.
– Скажи Фацио, чтобы зашел. Ах да, ты что-нибудь нашел про процесс Кимберли?
– Да, комиссар, сейчас распечатаю.
Входя в кабинет, Монтальбано заметил, что один цветок из венка остался лежать на полу. Он наклонился, подобрал его и вышвырнул в окно. Ничто не должно напоминать этот дурацкий сон.
– По вашему приказанию прибыл! – объявил вошедший Фацио.
– Сделай одолжение, позвони начальнику полиции.
– Я?! – удивился Фацио.
– Да. А что? Ты стесняешься? Боишься?
– Нет, но…
– Никаких но. Он срочно хочет меня видеть, а я сейчас не могу. Нужна отмазка.
– И что я ему скажу?
– Скажи, что, когда ехал на работу, я стукнул машину, и ты отвез меня сначала в травмпункт, а потом домой в Маринеллу.
– То есть, если он переспросит, это была авария? Что-то серьезное?
– Поскольку одна отмазка у меня уже была, скажи, что задета вывихнутая нога.
– А как вы вывихнули ногу?
– Так же, как и попал в аварию!
– Ясно.
– Я еду в Маринеллу, если он будет звонить, я дома.
– Ладно, – сказал Фацио, направляясь к выходу.
– Ты куда?
– Позвоню из своего кабинета.
– А отсюда не можешь?
– Нет. Врать лучше в одиночестве.
Фацио вернулся через пять минут.
– Что он сказал?
– Что в последнее время вам не везет. Посоветовал внимательнее относиться к своему здоровью.
– То есть он не поверил?
– По-моему, нет. Комиссар, отправляйтесь-ка в Маринеллу. Он точно вам позвонит.
– Что-то еще сказал?
– Да. Что вы должны вернуться к расследованию, потому что доктор Мадзаморо занят другими делами.
– И ты говоришь мне об этом только сейчас?
– А когда я должен был об этом сказать?
– Немедленно!
Они немного помолчали.
– Что-то не верится, – сказал Монтальбано.
– И мне. Хотя вам не впервой дают расследование, от которого сначала отстранили.
– Все равно, что-то здесь не так. Кстати, забыл тебе сказать. Труп из лодки идентифицирован, его звали Жан-Пьер Давид. Он был под наблюдением у французской полиции.
– В связи с чем?
– Похоже, участвовал в контрабанде алмазов.
Глаза Фацио сузились в щелки.
– Значит, эти с «Бубнового туза»…
– …тоже в замешаны в деле. Головой ручаюсь. Надо только придумать, как их взять. И как можно скорее, не то снимутся с якоря, и пиши пропало. Ах, вот еще!
