– Пожалуй, ты права.
Я об этом не задумывался, но не помню, чтобы Доминик тусовался с одним-двумя друзьями, он всегда был или в центре кричащей толпы, или – в основном ближе к концу – сам по себе, и взгляд у него был такой потерянный, блуждающий, что хотелось убежать от него как можно дальше.
– В Дублине ему было делать нечего, друзья тут его не держали. Я жила в постоянном страхе, и этот страх так меня выматывал, что я плохо соображала. Я ни на минуту не усомнилась, что он обязательно меня выследит и станет только хуже, потому что защитить меня там некому, рядом ни родных, ни друзей. К тому времени Доминик уже казался мне не обычным мудаком, а чуть ли не демоном, который найдет меня всюду. – Она посмотрела на меня: – Ты, конечно, считаешь, что мне следовало уехать и надеяться на удачу. Я не сделала ничего дурного, но должна была бежать хоть в Монголию потому лишь, что какой-то козел не желал оставить меня в покое. Так?
– Не знаю, – ответил я. Ее невозмутимость – точнее, их обоих, Леон непринужденно расселся на коврике и сунул ногу в кроссовок, чтобы проверить, не высох ли, – тревожила меня с каждой минутой больше и больше. Я вовсе не ждал, что они будут дрожать и всхлипывать, но, учитывая, чем история закончилась, рассчитывал хоть на какую-то реакцию – напряжение, волнение, что угодно. – Не знаю, что я бы сделал на твоем месте.
– К тому моменту я и сама уже голову потеряла, – продолжала Сюзанна. – Жила как в кошмарном сне, когда понимаешь, что надо бежать, но не можешь ни закричать, ни двигаться быстрее. Я начала резать себя бритвой. Единственное, что меня хоть как-то успокаивало, – фантазии об убийстве Доминика. Тогда я еще не думала об этом всерьез, но мысли стали куда реалистичнее. Мне уже не хотелось стрелять в него из автомата или сбросить ему на голову наковальню, как в мультиках, – глупость, в общем. Мне требовалось нечто осуществимое.
– Я не знал, – сказал Леон то ли Сюзанне, то ли мне, то ли нам обоим. – Вернее, знал, но понятия не имел, что все зашло настолько далеко.
– Подходящий вариант я нашла не сразу. Доминик был в два раза меня больше, пускать ему кровь не хотелось – замучаешься убирать. Значит, стандартные способы отпадали. Я подумывала его отравить, но поняла, что это слишком рискованно. Даже если бы мне это удалось, многие яды действуют не сразу, он бы сто раз успел добраться до больницы, принять противоядие, рассказать кому-нибудь обо мне… Я кучу времени проторчала на сайтах с описаниями реальных преступлений, искала подходящий метод. Теперь я знаю, как отравить человека и обмануть анализ на токсины (если бы мне только удалось достать сукцинилхолин, но где его взять), как правильно утопить жертву – жаль, у нас в саду не было пруда…
[25]Наконец я наткнулась на статью об удавках. И не поверила своим глазам: подумать только, как просто! Я читала и постепенно понимала: черт подери, а ведь это и правда может сработать.
Как же я не догадался. Ведь я же знал Сюзанну, это было вполне в ее духе. Мне бы в голову не пришло искать информацию про удавки. Я чувствовал себя так, будто мозг мой выворачивается наизнанку. Надо было верить себе.
– Мне сразу стало легче, – рассказывала Сюзанна. – То есть в принципе ничего особо не изменилось, но прежде я была такой беспомощной… теперь же, стоило ему схватить меня за грудь или еще за что и ухмыльнуться, типа, ну и что ты мне сделаешь, я думала: Сволочь, я тебя удавлю.
– А чего ты ждал? – удивился Леон, заметив выражение моего лица. – Я годами мечтал засунуть его в камнедробилку, так что не удивляйся. Ты бы на моем месте думал так же.
Я брожу по квартире, одной ногой шагнул, другую подтянул, и безостановочно, по тысяче раз за ночь, представляю, как выслежу грабителей и сброшу с многоэтажки.
– Я и не удивляюсь, – ответил я.
– А то святоша выискался.
– Знаешь что…
– А потом, – продолжала Сюзанна, не обращая внимания на нашу перепалку, – наступил август, пришли результаты экзаменов. Между прочим, я свои толком и не посмотрела, хотя имела полное право гордиться. Но меня волновали только оценки этого козла, Доминика Генли, потому что если он сдал, то, может, придет в себя, если же провалился, мне конец. Разумеется, он провалился.
– Рассказал ей я. – Леон выдохнул дым. – Помнишь, мы приехали в школу, получили результаты и я тут же смылся? Хотя о чем я, разумеется, ни черта ты не помнишь, вы в это время с Шоном и Деком скакали и орали, как орангутанги. А Доминик стоял в углу и смотрел на вас таким взглядом, словно сейчас выхватит АК-47. На свои оценки я едва взглянул, думал лишь о том, что надо поскорее сообщить Сюзанне.
– И я поняла, что единственный выход – запереться у себя в комнате на всю оставшуюся жизнь. Вот только и это бы не помогло, приближался день рождения Леона, и, разумеется, Доминик заявился бы на вечеринку. Я была в ужасе. Думала соврать, что заболела, но что потом? Сидеть наверху в своей комнате, куда в любую минуту может вломиться Доминик? Хьюго во время наших вечеринок всегда ходил в берушах и ничего не услышал бы, не прятаться же мне до утра у него в кабинете? Можно, конечно, но тогда пришлось бы все ему рассказать, а мне казалось, что уже поздно. Я могла вернуться домой, но мысль, что я останусь совсем одна, напугала меня до смерти.
Она устроилась поудобнее, свернулась калачиком, положила руку на подлокотник дивана, задумчиво оперлась щекой о ладонь.
– В конце концов вечеринка прошла абсолютно спокойно. Мне удалось ни разу не попасться на глаза Доминику, да он меня и не искал. Я была счастлива. За пару дней до того нам пришли приглашения из колледжей, и я даже думала, случилось чудо, его куда-то приняли и мозги у него встали на место… Но нет, я поспрашивала, оказалось, никуда не приняли. Вообще никуда. Он, разумеется, подавал документы только в лучшие университеты, никакого запасного плана у него не было. Так что мне было о чем беспокоиться.
Я вспомнил, как одноклассники перешептывались: ну ни фига себе, неужели его вообще никуда не взяли? – и ехидничали, мол, ничего, пойдет работать в “Макдоналдс”. Правда, на вечеринке Доминик вел себя как всегда, даже шумнее обычного, хохотал, прыгал по столам. Я решил держать язык за зубами, чтобы не получить в морду, но когда мы улизнули в сад нюхать кокс, не выдержал и выдал: “Жаль, что тебя никуда не приняли, это полная жопа, что будешь делать?” Доминик уставился на меня, белки глаз блестели в лунном свете. “Можно подумать, тебе не похер. Вам же всем похер. А то я не знаю, что вы надо мной ржете. Суки”. Но, заметив, что в глазах у меня мелькнул страх, рассмеялся, толкнул в плечо, так что я пошатнулся, и добавил: “Да ладно, расслабься, чувак, нюхай давай!”
– А потом, – сказала Сюзанна, – я узнала, что во время вечеринки он украл ключ от калитки. – Она вздохнула. – Тогда-то я и решилась. Ведь теперь он мог заявиться в любой момент. Прямо сюда.
В голосе ее зазвенел металл, и на мгновение я вспомнил, каким теплым и уютным был когда-то наш видавший виды дом, как мы возились и шумели наверху, играли в форте, мастерили всякие штуки, с кухни вкусно пахло едой и Хьюго звал нас ужинать.
