Мартин, должно быть, заметил мое состояние.
– Ладно. – Он выпрямился на стуле и оглянулся на своего напарника. – На сегодня достаточно. Для начала хватит. Отлично, Тоби.
– Ну вот, а вы боялись, что мало помните. – Второй детектив закрыл блокнот и сунул в карман пиджака. – Куча народу и того рассказать не может, хотя их никто по башке не бил. А вы молодец.
– Точно, – ответил я. Сознание мерцало; единственное, чего мне хотелось, – продержаться до их ухода. – Это хорошо.
Мартин встал, снова выгнул спину, схватился за поясницу.
– Господи боже мой, до чего ж неудобный стул. Еще чуть-чуть – и лежать бы мне в соседней палате. Доктор говорил, вас выпишут на той неделе, так? (Я впервые об этом слышал.) Осмотрите квартиру, если что-то пропало или, наоборот, появилось что-то, чего быть не должно, дайте нам знать, договорились?
– Ага. Хорошо.
– Вот и замечательно. Если до той поры что-то прояснится, мы вам сообщим. – Он протянул мне руку: – Спасибо, Тоби. Мы понимаем, что вам было непросто с нами общаться.
– Ничего страшного. – Моя рука утонула в огромной его ладони, и хотя он не давил на нее, меня прострелила такая боль, что отдалось в плечо. Но я продолжал улыбаться и кивать как идиот, стараясь, чтобы улыбка казалась вежливой и дружелюбной, однако сам чувствовал, что это все больше и больше смахивает на мрачную гримасу ужаса или ехидный оскал безумца, и вдруг понял, что детективы ушли.
Шон и Дек время от времени писали, спрашивали, можно ли меня навестить, но мне не хотелось их видеть, а точнее, не хотелось, чтобы они увидели меня. Однако после визита копов все изменилось: версия с угонщиками убрала как минимум один слой страха, беспричинного ужаса при мысли, что преступники до сих пор, не мигая, наблюдают за мной из какого-нибудь туманного мрака, жадно ждут, когда я выйду из больницы и они смогут попытаться еще раз. Если Мартин и Аляповатый Костюм правы – а они как-никак детективы, профессионалы со стажем, судя по виду Мартина, наверняка он расследовал преступления, когда меня еще на свете не было, кому и знать, как не им? – значит, нужно лишь купить сраный “хёндэ”, не открывать шторы, и все обойдется. В целом ситуация прояснилась, пусть на чуточку, но это была крепкая такая чуточка; я понял, что справлюсь, и даже поверил, что, вполне возможно, симптомы со временем пройдут. Так что на следующее утро я написал Шону с Деком и разрешил прийти.
Они заявились прямо с работы, в костюмах и галстуках, и я чертовски обрадовался, что заставил медсестру немного прибраться, снял жуткую больничную рубаху и, запершись в ванной, кипя от бессильной злости, до крови закусывая губу, когда левая нога отказывалась слушаться, с трудом, но натянул принесенные мамой спортивные штаны и футболку. Парни тихонько постучали в дверь и едва ли не на цыпочках вошли в палату, готовые сохранять спокойствие и хорошую мину, что бы ни случилось.
– Ну офигеть, – ехидно усмехнулся я, – вы же не на похоронах. Заходите уже.
И они расслабились.
– Рад тебя видеть, чувак, – улыбнулся Дек, стремительно шагнул к койке и двумя руками сжал мою ладонь. – Очень рад.
– И я тебя, – откликнулся я, подражая его улыбке и пожатию. Я и правда обрадовался, хотя и не мог избавиться от странного ощущения, будто мы не виделись давным-давно и впору спрашивать у них, как они жили и что делали.
– Да, рад тебя видеть. – Шон тоже пожал мне руку и очень аккуратно похлопал по плечу. – Как ты себя чувствуешь?
– Неплохо. Несколько дней было хреновато. – Я поморщился, услышав, как нетвердо произношу слова, но лицо у меня до сих пор было опухшее и в синяках, парни наверняка подумают, что потому и каша во рту. – Но вроде отпускает потихоньку. Садитесь.
Шон уселся на стул для посетителей, а Дек – осторожно, стараясь не задеть трубки капельницы, – на край кровати.
– Клевая прическа, – заметил Дек. Я уже брился и принимал душ (хотя и то и другое отнимало кучу времени, порой накатывала дурнота, и я опускался на пол в ванной) и не выглядел как бомж из фильма про зомби, но волосы пока не стриг, так и ходил обритый на полголовы. – Тебя в таком виде пустят в любой крутой клуб.
– Ты еще одну бровь сбрей, – добавил Шон. – Заведи новую моду среди хипстеров.
– Хочу сделать… – слово нашлось вовремя, – ирокез. Как думаете, Мелиссе понравится?
– Я думаю, сейчас ей понравится что угодно. Так что смело делай ирокез.
Дек рассматривал меня, рассеянно дергая край одеяла.
– Похоже, ты и правда идешь на поправку, чувак, – заметил он. – Ну то есть еще не поправился окончательно, на соревнования по триатлону тебе пока рановато. Но мы боялись, что ты совсем плох.
– Чуткий ты, ничего не скажешь, – ухмыльнулся Шон.
– Да ладно тебе, он же понял, что я имел в виду. Мы не знали, в каком ты состоянии. Мелисса уверяла, что все отлично (а она молодец, подумал я), но ты же знаешь Мелиссу, она всегда на позитиве. И это хорошо, не пойми меня неправильно, но… мы волновались. И очень рады, что ты оклемался.
– Оклемался, да, – сказал я. В ту минуту так и было, ну или почти так: я тщательно рассчитал, когда нужно нажать на кнопку Павлова и получить дозу обезболивающих, продержался больше часа после того, как кончилась предыдущая, хотя голова болела зверски, аж стреляло в позвоночник, и все это, только чтобы к прибытию парней быть в наилучшей форме. – Правда, зуб придется чинить, ну а в остальном – лежать, поправляться.
– Вот твари, – скривился Дек, рассматривая мой зуб.
– Их поймали? – спросил Шон.
– Не-а. Копы считают, что этих мудаков интересовала в основном машина, так что будут следить, не появится ли где. Но я не надеюсь, что они ее найдут.
– Чтоб они на ней рухнули с моста, – произнес Дек.
– Да и хер с ним, – сказал Шон. – Новую купишь. Не бери в голову, главное, выздоравливай. Кстати, – он протянул мне набитый бумажный пакет, – это тебе.
Внутри оказалась стопка журналов – “Эмпайр”, “Нью Сайентист”, “Коммандо”, – книга Билла Брайсона, сборник судоку, сборник кроссвордов, авиамодель для сборки и полдюжины упаковок чипсов самых невообразимых вкусов.
– Круто, спасибо, мужики. – Я был тронут.
Разгадать судоку или собрать конструктор я сейчас был способен не более чем сесть за штурвал реактивного истребителя, но меня согревала мысль, что друзья считали иначе.
– Не за что, – ответил Шон и озадаченно оглядел стул, стараясь устроиться поудобнее. – Хоть будет чем заняться.
– Мы подумали, что если ты и правда пришел в себя, то уже воешь от скуки, – сказал Дек.
– Да, здесь тоска смертная. Что у вас нового?
– Новости закачаешься. – Шон тут же позабыл о неудобном стуле. – Угадай, что выкинул вот этот, – он ткнул пальцем в Дека, смотревшего одновременно робко, с вызовом и самодовольством.
