Зак закатил глаза, хоть и не слишком демонстративно.
– Расскажи мне, что случилось.
Но Зак решил, что этот дядька ему не нравится, и молча ковырнул носком ковер, так что вздыбилась складка.
– Что вы делали, как только вышли в сад? Сразу побежали к дереву? Или занимались чем-то другим?
Зак пожал плечами.
– Вы играли, да? Ты был Тарзаном?
Зак уже вполне красноречиво закатил глаза.
– Расскажи дяде полицейскому, что случилось, – спокойно проговорила Сюзанна.
Зак прочертил носком линию на ковре и уставился на нее.
– Зак, – сказал Том.
– Ничего страшного, – весело произнес коп, хотя вид у него был не очень-то довольный. – Скоро приедут детективы, так что, если хочешь, можешь пообщаться с ними. – При слове “детективы” присутствующие встрепенулись; кто-то ахнул, но кто именно, я не разобрал. – А вы, юная леди? Расскажете мне, что случилось?
Зак злобно зыркнул на Салли. У нее задрожал подбородок, и она уткнулась лицом в живот Сюзанне.
– Ладно, – полицейский счел, что расспрашивать дальше бессмысленно, и выпрямился, – мы еще к этому вернемся, дети переволновались, да и кто бы на их месте не испугался. Из сада они прибежали к вам, миссис…
– Хеннесси. Сюзанна Хеннесси. – Одну ладонь Сюзанна положила Салли на спину, а другую Заку на плечо и стиснула так, что он поежился. – Мы были в доме. Услышали, как они кричат, и побежали в сад.
– Та штука лежала на том же месте, где и сейчас? На траве под деревом?
– Да.
– Кто-нибудь к ней прикасался? Кроме вашего сына?
– Сал, ты не трогала череп? – мягко спросила Сюзанна.
Салли, все так же уткнувшись матери в живот, помотала головой.
– А остальные?
Мы дружно покачали головой.
Коп сделал пометку в блокноте.
– Это ваш дом?
– Мой, – ответил Хьюго, медленно и осторожно обошел вокруг нас и опустился в кресло. – Это моя племянница и два племянника, Том – муж моей племянницы, Мелисса – девушка Тоби. Они сейчас гостят у меня, но обычно я живу тут один.
– Как вас зовут, сэр?
– Хьюго Хеннесси.
– Давно вы здесь живете?
– Почти всю жизнь, разве что время от времени уезжал ненадолго. Дом принадлежал моим родителям, а до того – их родителям.
– И с какого года ваша семья им владеет?
Хьюго задумался, рассеянно потер выбритое для радиотерапии место.
– Кажется, с девятьсот двадцать пятого. Или двадцать шестого.
– Угу… – Коп пробежал глазами свои записи. – Вы случайно не знаете, сколько лет дереву? Это вы его посадили?
– Нет, что вы. Оно было старым уже в моем детстве. Вязы же сотни лет живут.
– У вас нет никаких предположений, чей это может быть череп?
Хьюго покачал головой:
– Понятия не имею.
Полицейский обвел нас взглядом.
– А у остальных соображений нет?
Соображений не было ни у кого.
– Ну что ж… – Он закрыл блокнот и убрал в карман. – Должен вас предупредить, что нам придется побыть тут еще какое-то время.
– Сколько именно? – уточнила Сюзанна.
– Пока не могу сказать. Мы вам сообщим. И постараемся лишний раз вас не беспокоить. Есть ли другие выходы в сад, не через дом? Чтобы мы не шастали мимо вас туда-сюда?
– В садовой ограде есть калитка, – сказал Хьюго, – она ведет в переулок. Вот только не знаю, где ключ…
– В шкафчике на кухне, – сказал Леон. – Я его видел на той неделе, сейчас принесу… – И он тенью выскользнул из гостиной.
– Отлично. – Коп оглядел комнату, остановил взгляд на Томе. – Мистер…
– Фаррелл. Томас Фаррелл.
– Мистер Фаррелл, будьте добры, составьте список с фамилиями и телефонами всех присутствующих. Еще нам нужен список всех, кого вспомните, кто когда-либо жил в этом доме, с указанием дат, не обязательно точных, например: “Бабушка Хеннесси жила тут, допустим, с тыща девятьсот пятидесятого, скончалась в двухтысячном”, примерно так. Справитесь?
– Конечно, – не раздумывая, ответил Том, и меня вдруг охватила ярость: ну да, Хьюго нездоров, Леон выглядит так, словно сбежал из панк-группы, которая подражает Sex Pistols, Сюзанна обвешана детьми, но я-то здесь, и я, в отличие от Тома, член семьи, какого черта коп меня обошел?
Вернулся Леон с ключом.
– Вот, – он протянул ключ полицейскому, – уж не знаю, получится ли открыть им калитку, ею никто не пользуется, может, она совсем…
– Большое спасибо. – Коп сунул ключ в карман. – Попрошу всех некоторое время оставаться здесь. То есть на кухню или в туалет выходить можно, а в сад пока нет. Приедут детективы, расскажут вам подробнее. Дождетесь их? Никому не надо никуда уезжать, ни у кого нет никаких дел или встреч?
Уезжать не надо было никому.
– Вот и отлично, – резюмировал коп. – Спасибо за понимание.
Он вышел, слегка хлопнув дверью, и с топотом спустился по лестнице на кухню.
– Какой-то он… – начал Хьюго. – Правда же? Неуклюжий, неопытный, слов не подберу. Я думал, он будет… пообтесаннее, что ли. Наверное, я начитался детективов. Мне кажется, он понятия не имеет, что делать.
– Весь сад обтянули лентами, – подал голос Леон. – Этими, сине-белыми. С надписью “МЕСТО ПРОИСШЕСТВИЯ, НЕ ВХОДИТЬ”.
Никто ничего не ответил. Мелисса опустилась на диван, взяла со столика колоду карт.
– Похоже, мы тут надолго, – сказала она. – Сыграем в “пьяницу”?
Детективы ехали целую вечность. Я принес из кабинета Хьюго бумагу, ручку, и Том составил список – Сью, напомни еще раз, когда умер твой дедушка? Хьюго, в каком году ты вернулся к родителям? Как думаете, ребята, указывать летние каникулы, когда вы здесь гостили? И так далее и тому подобное – вылитый подхалим, который выслуживается перед учителем. Мы с Мелиссой и Хьюго играли в “пьяницу”, но дело не шло, время от времени к нам присоединялся Леон, но, едва высидев кон, бросался к окну, точно его тянуло туда магнитом, прижимался к стене и тайком выглядывал на улицу, как частный сыщик, который следит за кем-то из-за угла. Сюзанна играла с Салли в какую-то игру на телефоне, до нас доносился тихий писк, электронная музыка и отрывистый смех, как в мультиках, и все это ни на миг не умолкало. Зак от перевозбуждения как с цепи сорвался: носился кругами по комнате и издавал всякие мерзкие звуки – цокал, тикал, хлюпал, – чем ужасно меня раздражал. Так и подмывало подставить ему ножку, чтобы он споткнулся и упал.
О черепе почему-то никто словом не обмолвился. Мне хотелось задать тысячу разных вопросов, обсудить случившееся с разных сторон, но как-то не получалось сформулировать, и чем дольше я молчал, тем труднее было решиться заговорить и тем фантасмагоричнее казалась ситуация в целом, как будто мы торчали в этой комнате всю жизнь и не выйдем из нее никогда.
