– Твоя очередь, Тоби, сдавай, – сказал Леон.
В дверь позвонили. Мы застыли, переглянулись, но ничего осмысленного сделать не успели: в прихожей раздался стук шагов и кто-то открыл входную дверь. До нас донеслись мужские голоса, короткие бесстрастные замечания, треск рации, потом в коридоре снова послышался топот и хлопнула дверь кухни.
– Есть хочу, – заявила Салли – негромко, но минимум в пятый раз.
– Ты только что съела кусок торта, – не глядя на нее, ответила Сюзанна. В саду раздавались отрывистые крики, но слов было не разобрать.
– Но я есть хочу.
– Ну хорошо. – Сюзанна порылась в сумке, вытащила оранжевый пластиковый пакетик с крышечкой. – На.
– Я тоже хочу! – Зак, который до этой минуты лежал на полу, барабанил ногами по каминной решетке и шлепал губами, подражая битбоксерам, тут же вскочил.
– Ты же их терпеть не можешь.
– Дай!
– Ты точно это будешь?
– Может, студенты-медики? – вдруг оживился Том, торчавший возле двери с листочками в руках, дожидаясь звездного часа, когда можно будет сдать работу учителю.
– Ты о чем? – Леон злобно покосился на Тома. Леон сидел в кресле, перекинув ноги через подлокотник, и нервно дергал ступней; я старался не смотреть в его сторону.
– Ну, – Том махнул листками в сторону сада, – это. В том высоком доме живет масса студентов, так? У медиков извращенное чувство юмора. Вдруг кто-то из них спер череп, чтобы попугать товарищей, а потом, не придумав ничего лучше, швырнул в дупло, чтобы от него избавиться? – Том с победоносным видом обвел нас взглядом.
– Чтобы попасть черепом в дупло шириной всего в пару футов, не зацепив при этом ветки и листья, нужно хорошенько прицелиться, – отрезал Леон. – Студент-медик, который к тому же звезда баскетбола. Ну-ну.
– Может, они вовсе и не целились в дерево. Просто хотели зашвырнуть череп в сад, ну, попугать народ, и промахнулись.
– Так промахнулись, что череп не зацепил ни ветки, ни листка и угодил прямиком в дыру. Это как же надо…
– Не хочу, – перебила Салли, вытянув руку с пакетиком, казалось, она вот-вот расплачется.
– Ты же это любишь, – удивилась Сюзанна. – Пей давай.
– Там хлюпки.
– Какие еще хлюпки?
– Такие.
– Нету там никаких хлюпков. Там морковь, яблоко и что-то еще, кажется, пастернак.
– Я не хочу. Там хлюпки.
– Ну хорошо. – Сюзанна забрала у нее пакетик. – Я тебе другой принесу. – И она пошла на кухню.
– Я же просто предположил, – сказал Том. – Не факт, что с этим черепом дело нечисто. Возможно, его сюда…
– …уронил гиппогриф, – перебил Леон. – По пути в Запретный лес.
– Вот это был бы номер, – ответил Том, надеясь перевести все в шутку. – Запретный лес у вас в саду.
Но никто не рассмеялся.
Голова все еще гудела, не сильно, но боль не утихала ни на минуту, перед глазами плыло, я не видел, какие карты держу в руке, семерки и девятки, восьмерки и десятки выглядели одинаково.
– О-о-о, – Мелисса выложила карты веером на столе, – пьяница. – Улыбнулась мне и еле заметно кивнула. Я попытался выдавить ответную улыбку.
Вернулась Сюзанна с оранжевым пакетиком – по-моему, точно таким же, как раньше.
– Держи, – сказала она, – этот без хлюпков.
Салли схватила пакетик, уселась в уголке дивана и жадно присосалась к горлышку.
– В саду не протолкнуться, – негромко сообщила Сюзанна и оглянулась на детей – не слушают ли. – Какие-то люди в комбинезонах, капюшонах и масках, точно в фантастических фильмах, где из лаборатории вырвался вирус. Что-то фотографируют. Устанавливают какую-то брезентовую штуку типа шатра. Всю землю пленкой застелили. Там, у грядок с клубникой.
– Ничего себе. – Леон отшвырнул карты, вскочил с кресла и принялся выписывать круги по комнате. – Вот это да. А нам что делать? Торчать здесь, пока они не закончат заниматься этой своей херней?
Том скорчил испуганную гримасу и указал подбородком на Зака и Салли.
– Да иди ты на хер, – сказал Леон.
– Придержи язык, – отрезала Сюзанна. – И расслабься уже. Это не конец света.
– Сама расслабься. И не указывай мне, что делать. Нечего пороть чушь…
– Выйди покури.
– Не могу! Там копы…
– Фу! – Зак сунул Сюзанне в руку свой оранжевый пакетик.
– Только не говори мне, что в твоем тоже хлюпки.
– Хлюпков не бывает. Это просто гадость.
– Я же спрашивала: ты точно это будешь? И ты сказал…
– Если я это съем, меня стошнит.
– Да что ж такое…
Тут в дверь постучали и в гостиную заглянул мужчина.
– Добрый день, – произнес он. – Я Майк Рафферти. Детектив Майк Рафферти. Прошу прощения за неудобства.
Каждый из нас пробормотал в ответ какую-то вежливую бессмыслицу. Леон перестал мерить комнату шагами, рука Мелиссы, державшая карты веером, застыла в воздухе.
– И спасибо вам за понимание, – продолжал Рафферти. – Я догадываюсь, что вы наверняка думали провести субботу как-то иначе. Мы постараемся убраться как можно скорее.
Судя по виду, ему было немного за сорок, высокий, шести футов с небольшим, поджарый, явно проворный и сильный, казалось, у него черный пояс по каким-то диковинным боевым искусствам, о которых такие простаки, как мы, даже не слышали. Жесткие черные волосы, длинное худое скуластое лицо с глубокими носогубными складками, сдержанно-элегантный серый костюм.
– Я должен задать вам несколько вопросов. Не возражаете? Я понимаю, все переволновались, так что, может, вы предпочли бы отложить нашу беседу на потом?
Но переносить разговор ни у кого желания не возникло. Леон прислонился к подоконнику, сунул руки в карманы, Сюзанна снова уселась на диван, обняла Салли и что-то прошептала ей на ухо. Мелисса собрала карты в кучку.
– Вот и отлично, – сказал Рафферти. – Вы нам очень поможете. Вы не против, если я сяду здесь? – Он развернул кресло Леона, чтобы видеть нас всех, и сел.
В его присутствии мне сделалось не по себе. И пусть внешне он ничуть не походил на Мартина с Аляповатым Костюмом, тем не менее было в нем что-то такое – то ли скупость движений, то ли беззаботный дружеский тон, не допускавший возражений и совершенно непроницаемый, – отчего на меня вдруг нахлынули воспоминания: отравляющий больничный воздух, проникавший во все поры, моя голова, окутанная болью и густым, как строительная пыль, туманом, выжидательно обращенные ко мне любезные пустые взгляды. У меня тряслись руки. Я зажал их между коленями.
– Как вы, должно быть, уже догадались, – начал Рафферти, – череп, найденный в вашем саду, человеческий. Пока нам больше ничего не известно. Его нашли эти дети?
