– Не помню… – Мелькнуло воспоминание: я в сумерках цепляюсь ногами за ветку, банка пива, чей-то смех, но все настолько разрозненно и нереально, что невозможно… – Не уверен.
– Лазили, – сказала Сюзанна. – Когда родителей не было. Хьюго, – они обменялись мимолетными улыбками, – всегда разрешал нам больше.
– Это не значит, что мы дни напролет просиживали на дереве, – добавил Леон. – Или забирались на него каждую неделю. Но иногда – да.
– И когда в последний раз?
Сюзанна с Леоном переглянулись.
– Уже не помню, – признался Леон.
– Может, на какой-нибудь вечеринке, когда мы были подростками?
– Деклан еще запел “Неприступную стену”, и кто-то кинул в него банкой. Мы разве тогда не все залезли на дерево?
[13]
– Именно на это?
– Вроде да. Нас трое плюс Дек и, кажется, та девушка, которая ему нравилась, как ее? На другом дереве мы не поместились бы.
– Кто такой Деклан? – уточнил Рафферти.
– Деклан Макгинти – мой друг, – ответил я.
Рафферти кивнул, записал его фамилию. Мне показалось, от детектива пахнет чем-то деревенским, типа сосновой щепы. – Не припомните, в каком году это было?
– Кажется, летом после окончания школы, – сказала Сюзанна. – Значит, десять лет назад. Но наверняка не скажу.
Леон лишь плечами пожал.
– Кто-нибудь из вас когда-нибудь засовывал руку в дупло?
Леон с Сюзанной снова переглянулись.
– Нет, – ответила Сюзанна. – То есть, может, я пару раз туда заглядывала, но внутри были прелые листья, и рыться в этой грязи как-то не хотелось.
– Кажется, я один раз засунул палку в дупло, – вспомнил Леон. – Еще в детстве, лет в восемь. Чтобы проверить, насколько оно глубокое. Но ничего особенного не заметил.
– Оно было глубокое?
– Если б я помнил! Вроде да.
Рафферти перевел взгляд на меня.
– Я в дупло не лазил. – Но память моя искрилась и дрожала, и я вдруг с ослепительной ясностью понял, до чего идиотски звучат мои слова. – По крайней мере, я этого не помню. Может, все-таки лазил.
– А вы, мистер Хеннесси? – обратился Рафферти к Хьюго. – Вы в детстве залезали на дерево?
– Ну конечно, – сказал Хьюго. – Мы с братьями – нас было четверо – без конца на нем висели. Кажется, что-то даже прятали в дупле, но не поручусь. Наверняка братья помнят лучше.
– Что ж, спросим и их, – согласился Рафферти. – Как вы думаете, кто это может быть? Нет ли у вас предположений?
– Я подумал… – осторожно начал Том. – Может, студенты-медики. Из дома напротив. Мало ли, украли из колледжа череп, просто для смеху, и забросили туда.
Рафферти кивнул, мысль явно показалась ему разумной.
– Проверим. Какие еще идеи? Может, кто-то из местных пропал без вести? Какой-нибудь гость исчез, не попрощавшись, или мастер так и не вернулся доделать работу? Необязательно недавно. Дерево-то старое.
– Одно время околачивался в округе бродяга, – припомнил Хьюго. – Давненько, правда, лет двадцать пять назад, если не больше. Иногда ночевал у нас в переулке. Звонил к нам в дверь, мама делала ему бутерброды, наливала супу в его термос, и он какое-то время тут жил. А потом вдруг перестал появляться. Не то чтобы нас это встревожило, он и так-то нечасто наведывался, но…
– Можете его описать?
– На вид лет пятидесяти, а сколько на самом деле – поди разбери, жизнь-то у него была трудная. Среднего роста, примерно пять футов десять дюймов. Седой. Судя по выговору, откуда-то из Мидлендса. Кажется, его звали Бернардом. Вечно в подпитии, но ни к кому не приставал, в драку не лез, ничего такого.
– А в сад заходил?
– Насколько я помню, нет. Впрочем, перелезть через заднюю стену не так уж сложно. Там, конечно, высоко, но если захочешь – найдешь способ.
– Бернард, – записал Рафферти. – Проверим. Еще предположения?
Никто не откликнулся.
– Ну что ж. – Рафферти закрыл блокнот и сунул в карман. – К сожалению, должен вас огорчить: дерево придется спилить.
– Зачем?! – выпалил Леон.
Рафферти устремил на него долгий задумчивый взгляд.
– Нужно кое-что достать из дупла.
– Там что, еще кости? – Зак даже рот открыл. – Целый скелет?
– Пока мы туда не залезем, не узнаем. Я пытался придумать, как сделать так, чтобы не пришлось спиливать дерево, но увы. Нам нужно задокументировать каждый шаг, мы не можем просто схватить то, что там лежит, и вытащить на свет. – Он посмотрел на наши мрачные лица. – Я понимаю, что мы в некотором роде уничтожаем семейную реликвию, но выхода у нас нет. Скоро приедет древовед.
– Что ж, снявши голову… – пробормотал Хьюго себе под нос и сказал громче: – Ничего страшного. Делайте что должно.
– Вы не знаете, сколько ему лет? – спросил Леон. Он по-прежнему подпирал подоконник и казался совершенно спокойным, но по вскинутым плечам было ясно, что его вот-вот закоротит от напряжения. – Ну, черепу?
– Я в этих вопросах не специалист, – ответил Рафферти, – но там уже работает судмедэксперт, и скоро прибудет судебный антрополог. Они скажут нам больше.
– А что с ним случилось? Я имею в виду его, ну, этого человека… Как он…
– Ха! – Рафферти расплылся в милейшей улыбке, и в уголках его глаз обозначились глубокие морщины. – Вопрос на миллион.
– Из дома выходить нельзя? – уточнила Сюзанна.
– Почему же? – удивился Рафферти. – Вы вольны идти, куда вам нужно, – не в сад, конечно. Вы, часом, не записали фамилии и телефоны? Вдруг мне понадобится связаться с кем-то из вас.
Том протянул ему листки, и Рафферти, похоже, впечатлили его труды.
– Большое спасибо, что уделили мне время, – сказал он, аккуратно сложил списки и встал. – Я понимаю, событие из ряда вон, все перенервничали, и благодарю вас за то, что вошли в наше положение. Если вам понадобится с кем-то обсудить случившееся, я дам вам телефоны наших адвокатов из службы помощи потерпевшим, они подберут вам того, кто…
Но никому из нас не требовалась помощь психолога, чтобы осознать, какие чувства вызвал у нас череп, найденный в саду.
– Вот, возьмите. – Рафферти выложил на журнальный столик стопочку визиток. – Если вдруг передумаете, что-то вспомните или захотите о чем-то спросить, звоните.
Уже в дверях он обернулся и, спохватившись, спросил:
– У вас случайно нет дубликатов ключа от садовой калитки? Может, у соседей или у кого-то из братьев?
– Вообще-то был запасной ключ, – устало ответил Хьюго, – но куда-то подевался.
