– Что это?
Мелисса смотрела на полиэтиленовый пакет, был поздний вечер, она вернулась с холодными от ветра щеками, я усадил ее на диван, укутал одеялом, сварил ей какао, слушал про ярмарку и перебирал принесенные образцы.
– Твой подсвечник. – Я поднял глаза от поделки, похожей на крохотный вязаный презерватив. – Тот, что забрала полиция. Принес этот детектив, Мартин.
– Зачем? – раздраженно спросила Мелисса.
– Он им больше не нужен. Эксперты его обследовали.
– А почему он сам пришел? Почему не отправил по почте?
Мне не хотелось ничего ей рассказывать, пока не раздобуду мало-мальски серьезных доказательств.
– Был в нашем районе, вот и заглянул, – ответил я.
– О чем он тебя спрашивал?
Она выпрямилась, позабыв о какао.
– Да ни о чем, – я вновь занялся пакетом с образцами, – отдал и ушел. Это презерватив для лепрекона?
Мелисса рассмеялась и расслабилась.
– Глупый, это пальчиковая кукла! Смотри, у нее лицо есть, где ты видел презервативы с…
– Я и не такое видел. Наверняка его можно…
– Он шерстяной!
Я вздрогнул, заметив два стакана из-под виски, которые, разумеется, забыл убрать, но Мелисса либо не обратила на них внимания, либо решила, что это мы с Хьюго перед сном пропустили по глотку.
– Ясно, значит, лепрекон-извращенец, – сказал я, – что же это за ярмарка такая?
– Настоящий цирк. Люди раскачивались на стеклянных люстрах.
Она обрадовалась, что я шучу, а я вспомнил, как застыл, когда Мартин протянул мне подсвечник, как в тот момент на меня навалился гулкий мрак.
– И купались в джакузи с органическим шампанским из черники и бузины, – подхватил я. – Так и знал.
– Мы безбашенные ребята.
– И слава богу, – я наклонился и поцеловал Мелиссу, – иначе ты бы ни за что со мной не связалась, – и губами почувствовал ее улыбку.
Мы просматривали образцы, я смеялся над самыми странными, а чуть погодя к нам спустился Хьюго в халате, потирая глаза кулаками, мы сварили ему какао, Мелисса достала пачку органического овсяного печенья. О визите Мартина ни один из нас не обмолвился. Наутро, открыв помойное ведро, чтобы что-то выбросить, я увидел подсвечник: он торчал из мусора, куда его сунули сильно и глубоко, плотно обмотав пакетом, точно удавкой.
Я проводил Мелиссу на работу, потоптался у Хьюго под дверью, пока он принимал душ, усадил его в кабинете и сказал, что выйду в сад, проветрю голову. Хьюго слабо улыбнулся, махнул рукой и уткнулся в бумаги. По-моему, он даже не понял, что я ему сказал и кто я вообще.
Ветер почти стих, наметя к стенам скукоженные листья. Вкопанные обратно кусты и растения, привезенные Мелиссой из садового центра, выглядели сердито и чужеродно, некоторые подзавяли. В уголке уныло притулился мамин саженец, по-прежнему в горшке, пересадить его в зияющую яму ни у кого не поднималась рука. Накануне я не выпил ксанакс, и все казалось мне рваным и неровным: ветки слишком уж резко чернели на фоне серого неба, и налетавший изредка порыв ветра гремел сухими листьями, точно жестянкой с гвоздями. Я зашел за старый дуб, чтобы меня не было видно из окна кабинета Хьюго, и достал телефон.
Я не очень-то надеялся, что у меня остался номер Фэй, Сюзанниной подружки-блондинки, которая ловила кайф, кромсая себя бритвой; когда она тем летом заглядывала в Дом с плющом, я заигрывал с ней, мы даже пару раз целовались и обжимались, но потом я понял, что она чокнутая, и аккуратно дал задний ход, однако номер ее телефона каким-то образом уцелел, хотя за эти десять лет у меня сменилась куча мобильников. Я прислонился к стволу дуба и набрал ее номер. Ни дать ни взять подросток звонит девочке, в которую влюблен, – ладони потеют, сердце колотится о шершавую кору за спиной, и отчаянно боишься, что она сменила номер.
– Алло!
– Фэй? – тепло, но сдержанно; любезно, но без особого нажима, – это Тоби. Тоби Хеннесси. Двоюродный брат Сюзанны. Не знаю, помнишь ли ты меня…
– Помню, конечно. Тоби. Ничего себе. Привет. – Дружелюбно, но отстраненно. Интересно, определился ли у нее мой номер или она давным-давно его удалила?
– Сколько лет, сколько зим. Как дела?
– Хорошо, спасибо. А ты как?
Голос ее звучал куда увереннее, чем я запомнил. В трубке было слышно, как звонит телефон и какой-то мужчина что-то оживленно тараторит о торговле: Фэй была на работе.
– У меня тоже все в порядке. – И добавил в наступившей нейтральной тишине: – Я звоню, потому что… наверняка ты в курсе, что творится в доме у моего дяди Хьюго.
– Еще бы. В новостях показывали. И еще ко мне приходили двое детективов, спрашивали о том о сем.
То есть о происходящем она узнала не от Сюзанны. Значит, они не общаются и я волен говорить ей что угодно.
– И ко мне. Я поэтому и звоню. Копы говорили, что собираются с тобой побеседовать, и я как-то, знаешь, испугался, ребята они малоприятные. Не хотелось бы, чтобы они тебя донимали. Вот звоню спросить, все ли нормально.
Голос Фэй чуть потеплел.
– Да, все хорошо.
– Точно?
– Абсолютно. Не такие уж они неприятные. Тем более что я в тот год в сентябре уезжала с родителями во Францию и ничего не знала. Они в основном расспрашивали о тех случаях, когда я ночевала в доме твоего дяди, помнишь? Мы тогда с родителями часто ругались, и как поцапаемся, я тайком вылезала в окно – и к вам.
– Да. Помню. – Я придал голосу удивленной нежности. – И мы полночи болтали, а утром опаздывали на работу. Славное было время.
Она негромко рассмеялась.
– Да уж… А детективы в основном спрашивали меня про ключ от садовой калитки. Который пропал тем летом. Допытывались, как Сюзанна меня впускала и с какого момента я входила через переднюю калитку.
– Меня они тоже об этом спрашивали. Я вообще ни сном ни духом. Чувствовал себя полным идиотом. А ты что-то вспомнила?
– С трудом. Ключ совершенно точно пропал во время вечеринки, потому что на следующий день Сюзанна хотела открыть мне заднюю калитку, не смогла и перепугалась, я ее успокаивала, мол, не волнуйся, какой-нибудь придурок в шутку его унес, но она твердила, что теперь придется сменить замки, да только пока Хьюго раскачается, тот, кто спер ключ, сможет зайти к нам в любое время… А когда была вечеринка, я толком не помню, так что вряд ли от меня была большая польза.
– Уж побольше, чем от меня, – печально усмехнулся я. Голос мой звучал до того спокойно и непринужденно, что даже не верилось, я чувствовал себя невозмутимым частным детективом. – Со мной они только зря время потратили. Неудивительно, что они мне нахамили. И я рад, что с тобой они вели себя вежливо.
– Ну надо же! Ты не очень расстроился? Как Сюзанна, держится?
