Мелисса сидела, подогнув под себя ногу, и молча переводила взгляд с одного на другого, в тусклом свете ее глаза казались темными.
– Что-то такое припоминаю, – согласился я. – Несса тогда заперлась в сортире. И мы еще, кажется, испекли Леону пирог с травкой?
– Точно! – Шон просиял: вот и от нас, мол, есть польза, Тоби становится лучше прямо на глазах! – Правда, у нас получилась полная хрень, совершенно не похожая на пирог, но задачу свою выполнила. Один из Леоновых приятелей-эмо сожрал куска четыре, сидел, смотрел на плитки пола и хохотал как сумасшедший.
Хьюго возился с бутылкой, пытался откупорить, но ему никак не удавалось вытащить пробку. Мелисса протянула руку, и он, чуть поджав губы, передал бутылку ей.
– Погоди, – проговорил Дек, – а почему копы спрашивали про ту вечеринку? Доминик-то исчез гораздо позже.
– Насколько я понял, из-за ключа от задней калитки, – ответил я. – Он пропал как раз на этой вечеринке, и они хотели знать, кто его стащил.
– Да, про ключ они меня тоже спрашивали. Помню ли я, где он хранился, – они знали, что за год до этого я часто гостил у вас. Это ты им сказал?
– Нет. Ключ не прятали, он всегда висел на крючке у двери. Его мог заметить любой, кто к нам приходил.
– Да, я помню, – сказал Шон. – На таком большом кольце, с черной собакой. Металлической.
– Точно. Я чуть с ума не сошел, пытаясь вспомнить, не видел ли его у кого на той вечеринке, но… – я пожал плечами, – в общем…
Дек с Шоном переглянулись.
– Я тоже не видел, – признался Шон. – Если бы заметил, что его кто-то взял, отобрал бы.
– И я, – подхватил Дек. – Послушайте, а это не в тот ли раз мы не смогли попасть вглубь сада? Потому что там все было перекопано и в грязи? Хьюго, вы вроде там что-то такое делали, какие-то камни…
Хьюго быстро поднял взгляд на Дека, словно тот его напугал, но ответил охотно:
– Скорее всего, сад камней. Я совершенно уверен, что это было тем летом, вы втроем еще мне помогали, помните? (Мне и правда вспомнилось, хоть и смутно, как я таскаю камни под летним блаженным солнцем, из открытых окон доносятся шлягеры, и как Хьюго, наклонив голову, говорит: “Может, чуть правее, как думаешь?”) Сад получился славный.
– Ну точно, – согласился Дек. – Брет еще попытался выйти в сад, споткнулся, свалился в какую-то яму и перепачкал в грязи свои новые модные джинсы. После этого мы уже в сад не ходили. Брет потому и разозлился, что Несса заперлась в сортире: хотел застирать джинсы.
– И в конце концов застирал их на кухне, – ухмыльнулся Шон. – Снял их, вихляя бедрами, как стриптизер, девчонки визжали как ненормальные, а Роки с Мэлом отобрали у него джинсы и забросили на дерево.
– Ничего себе, – улыбнулся Хьюго. – Я пропустил самое интересное. У меня тогда была целая куча берушей, которые выдержали бы и строительный шум. Спасибо, дорогая, – Мелиссе, которая налила арманьяк и раздала всем бокалы.
– И что думают копы? – спросил Дек. – Что Доминик украл ключ, а потом забрался сюда и покончил с собой? Или ключ взял кто-то другой и привел сюда Доминика?
– Понятия не имею, что они думают, – признался я. – По-моему, они и сами не знают.
– По крайней мере, – Шон вытер руки и сел за стол, – раз спрашивают про ключ, значит, считают, что виноват кто-то посторонний. А не один из вас, кто якобы впустил его в сад и убил. Уже неплохо.
Такое мне в голову не приходило, и хотя довод Шона мне понравился, но как-то не верилось, что все так просто.
– Я вообще не верю, что его убили, – сказал я. – Это же Доминик Генли. У кого рука на него поднимется?
Дек встрепенулся, он обожал противоречить и, конечно же, ухватился за такую возможность.
– Серьезно? Ну ладно. – Он придвинул стул ближе к столу, предвкушая спор. – Ладно, я понимаю, мы и представить не можем, что один из наших знакомых – убийца. Но если взглянуть правде в глаза – если, повторяю, взглянуть правде в глаза, – то неужели тебя удивляет, что Доминика могли убить?
– А тебя нет?
– Если совсем честно, – ответил Дек, – то нет. Конечно, о покойниках плохо не говорят. Но прошло столько лет, так что я уж скажу. Доминик всегда был козлом.
– Да брось ты. Нам было по восемнадцать. Мы все были козлами.
Дек решительно покачал головой, откинул прядь волос со лба.
– Не-не-не. Не в этом смысле.
– Дек прав, – подал голос Шон. – В кои-то веки. Доминик был мудаком.
– Он каждый божий день издевался надо мной из-за моего выговора. Притворялся, будто бы его не понимает.
– Да мы все друг над другом издевались, – возразил я. – К тому же тебя и правда не понять.
– Мне было не смешно, чувак. Тогда уж точно. Весь первый класс я при Доминике боялся раскрыть рот, потому что знал: он высмеет меня перед всеми. В конце концов Шон сказал ему, чтобы он от меня отстал, – Дек взглянул на Шона, поднял бокал, Шон кивнул и отсалютовал в ответ, – мне стало полегче, но все-таки. Помнишь, как в третьем классе обокрали раздевалку? Доминик пустил слух, будто бы это сделал я, потому что я из бедной семьи, а вы же знаете это быдло, спер и продал, чтобы купить себе шмотки… И ему поверили. Меня перестали звать в гости, боялись, что я суну “Иксбокс” под свитер и вынесу из дома.
– Охренеть, – изумился я. Такое совершенно не вязалось с тем Домиником, которого я помнил, он, конечно, был не святой, но чтобы намеренно творить гадости… – А ты уверен, что это он пустил слух?
– Абсолютно. Я поймал его на этом, а он рассмеялся мне в лицо, мол, ну и что ты мне сделаешь? Понятное дело, – Дек улыбался, но невесело, – ничего, учитывая, что он был в два раза больше меня.
Меня так и подмывало переспросить, уверен ли он, не перепутал ли чего, лет-то сколько прошло; я сам всегда считал Доминика обычным нормальным парнем, но спросите меня, почему я так думал, и я не нашелся бы что ответить. Несколько недель назад я, не колеблясь, сказал бы, что отлично знаю Доминика, теперь же он казался мне незнакомцем, попутчиком, с которым годами ездишь в одном вагоне на работу, но ни разу не обменялся и словом.
– Господи, – пробормотал я. – Я ничего этого не знал.
– Ну еще бы. Я и не хотел, чтобы ты узнал. Мне и без того унижений хватило, а тут еще вы с Шоном решили бы, что обязаны за меня заступиться.
– Я тоже понятия не имел, – тихо сказал Шон. – Я думал, Доминик после того нашего разговора отстал от Дека. Нам никто ничего не говорил.
– Да я это рассказываю не для того, чтобы посплетничать, – вот, глядите, какой гад этот ваш Доминик, – продолжил Дек, – и не говорю, что после этого случая у меня осталась травма на всю жизнь, я не заливаю горе арманьяком, – кстати, Хьюго, он и вправду отличный, и теперь мне по-настоящему стыдно за то, что тогда мы тупо выдули ваш.
